— Проценко согласился сотрудничать, — просветил нас седой, — Даже обрадовался. Горбачева не переваривает. Давно на него компромат собирает. В понедельник ночью поедем в одно место под Ставрополем. Там Бадри Микеладзе проживает — дружок и подельник Карловой и Лобджанидзе, председателя кисловодского треста ресторанов и столовых, Леша о нем рассказывал. Сынок этого Микеладзе в Московском СИЗО сейчас. Подрезал в Москве человека в ресторане. Бадри пробовал решить этот вопрос через московских грузин, сам в столицу летал, безрезультатно. Горбачев ему помогать отказался. Просто побоялся подходить с этой просьбой к Андропову и другим членам Политбюро. И Микеладзе на секретаря крайкома очень злой. Это всё можно использовать и на урода хорошо надавить.

Кстати, летом здесь работала комиссия под руководством Бориса Шумилина, заместителя Щелокова. Московские опера поселились в частных домах, а не гостиницах, чтобы не привлекать к себе внимание. Даже местная милиция была не в курсе, за исключением нескольких доверенных лиц, в которые, по рекомендации Овинникова, вошел Проценко. Для расследования отобрали лучших профессионалов, матерых и толковых.

Собранных фактов хватало, чтобы уничтожить Горбачева. Была собрана информация об его жизни не по средствам, вымогательстве денег, покровительстве теневикам и много других убойных сведений. Перед концом расследования об этом узнал Горбачев. Перед отлетом у Шумилина состоялся неприятный разговор с председателем Ставропольского крайкома.

А прямо в московском аэропорту Шумилина встретили люди Суслова, и повезли его на личную аудиенцию к главному идеологу ЦК КПСС. Там материалы были у него отобраны. Суслов пообещал, что Политбюро во всем разберется и примет меры. Затем Михаил Андреевич перезвонил Щелокову, и попросил не предавать этот факт огласке. В итоге, все материалы на Меченого, как говорит Леша, пропали. Но…

Андрей Иванович делает эффектную паузу и довольно улыбается:

— Проценко сделал копии большинства этих материалов. Говорит, «как чувствовал». И вообще, очень много интересного всплывает. Оказывается, председатели не просто так давали взятки Горбачеву. Смотрите, какая красивая схемка получается. Секретарю крайкома постоянно нужны крупные суммы денег для того, чтобы ублажать дорогими подарками членов Политбюро и хорошо жить. Эти деньги ему выделяют теневики и колхозы. Но официально они дать средства не могут. Это незаконно. Поэтому Горбачев закрывал глаза на деятельность теневиков у себя в крае, а колхозам позволял нелегально сбывать продукцию на рынках. И в итоге всё счастливы, председатели колхозов, общепитовские деятели, цеховики зарабатывают, а часть своих денег отдают Горбачеву за покровительство. Карлова, которую Леша упоминал, тоже была «в теме». Поэтому и взяла вину на себя. В общем, считайте, что половину работы Виктор Кузьмич за нас сделал….

Перед встречей со Звягинцевым, мы целый день катались по области, фотографировали заброшенные животноводческие комплексы и знаменитую «оросительную» систему Горбачева. К вечеру накопилась усталость. Воспоминания незаметно сменились полудремой, а потом — полноценным сном. На этот раз обошлось без кошмаров и пророческих видений. Мне снилась улыбающаяся Аня, весело прыгающая рядом малявка и шумный праздник с шашлыками и играми в детском доме.

8 ноября 1978 года. Вечер

— Сидите здесь, и не высовываетесь, — командует Андрей Иванович, — ваша задача — контролировать вход в дом и прилегающую к нему территорию. Если вдруг появятся посторонние, которые могут нам помешать, сообщаете нам, а потом их вместе нейтрализуем, но по возможности мягко, с минимальными травмами.

Седой передает мне бинокль Б12Х40. Отличное устройство с широким углом обзора, идеально подходящее для скрытого наблюдения в лесу. Этот бинокль хорошо себя зарекомендовал даже в условиях ограниченной видимости. Военные использовали его в туманную погоду, при снежных метелях, и оставались довольны результатом. В моей «первой» реальности высший армейский командный состав работал с ним до 80-ых годов, пока производство таких биноклей не прекратилось.

Мальцев сжимает в лапе черный прямоугольник немецкой рации micro-electric WT-20, провожая хмурым взглядом бинокль.

Пока мы ждали приезда цеховика, ГРУшник подробно объяснил, как работать по радиосвязи, дал инструкции по обмену сообщениями и позывными.

— Чем нейтрализовывать будем? — недовольно бурчит Серега, — кулаками? Или рацию эту об чью-то бестолковку разбить? А если у них стволы будут? Что тогда?

— Держи, — ГРУшник открывает бардачок «Нивы», и передает Мальцеву ПСМ с запасной обоймой, — этого должно хватить.

— А мне? — интересуюсь я.

— А тебе — пламенный привет! — шутит седой. — Ладно не злись! Кое-что дам.

Из бардачка достается нож с зеленой рукоятью в специальных металлических ножнах.

«НРС-2? Так они только в начале 80-ых в армии появились. А, это, похоже, его прототип» — делаю вывод, с интересом рассматривая оружие.

— Смотри, это нож разведчика специальный. Разработка одного талантливого парня с Тульского оружейного завода. Ножнами можно пользоваться как кусачками. Но самое интересное не это. В рукояти находится стреляющее устройство. Ствол находится в стороне, противоположной лезвию. Прицел вот он, — седой указывает на перекрестье ножа.

— Здесь флажковый предохранитель. Это рычаг взвода, а тут спуск. Патрон уже в патроннике. Используется СП-3. Он мелкокалиберный и бесшумный. Извлекается стреляная гильза просто, благодаря этому лепестку с лункой. НРС без необходимости не использовать, применять только в самом крайнем случае, если есть прямая угроза жизни. Леша, я надеюсь, ты парень взрослый и не накосячишь.

— Не волнуйтесь, — рассматриваю НРС, — я всё понимаю. Применю, только если, другого выхода не будет.

— Отлично, следите за дорогой и подъездом к дому, и напоминаю, если что, сразу сообщаете нам, потом я скажу, что делать, — командует седой, — всё, мы пошли.

— Там же собака брехала, — напоминаю Андрею Ивановичу, — уверены, что уберете её тихо?

— Уверен, — улыбается ГРУшник, — ладно, нам пора работать.

Седой открывает дверку «нивы» и пружинисто выпрыгивает из машины. Недалеко, слившись с деревом, стоит Зорин. Наставник и седой одеты в удобные черные куртки и брюки с множеством карманов и отделений, чем-то напоминающие форму морской пехоты. Немного дальше, нервно переминается с ноги на ногу Проценко. Несмотря на свой солидный возраст и большой опыт работы в милиции опер немного волнуется. Всё-таки формально уголовное преступление совершают — несанкционированное проникновение в частный дом. Он принадлежит цеховику Бадри Микеладзе, замазанному в криминальных и коррупционных схемах. Но милиционер все равно переживает.

Кстати, первое впечатление опер произвел хорошее. Видно, что битый жизнью, матерый мужик, немного циник, но в целом идейный. Может схитрить по мелочи, подхалтурить на стороне, но никогда не возьмет взятку и не пойдет на преступление. И помощником Виктор Кузьмич оказался незаменимым. Сообщил, что у Бадри в городе квартира, где он прописан. Там живет его жена, и две младшие дочери. Сам цеховик появляется по месту прописки редко. Он предпочитает проживать «на даче» под Ставрополем. Свою двухэтажную «берлогу» Микеладзе построил в чаще, в паре километров от своего друга, заведующего лесхозом. Видимо не хотел привлекать к себе внимание. Если бы соседи постоянно видели дружков цеховика и бандитов, регулярно заезжающих «решать вопросы» или просто погулять и пожарить шашлыки, а также постоянно привозимых девиц легкого поведения, поползли бы слухи. Могли бы и заявление накатать. А лишние проблемы с правоохранительными органами Микеладзе были не нужны.

Уединенное расположение дома цеховика было нам на руку. К особняку Бадри вела небольшая тропа, по которой с трудом могла проехать легковая машина. Если бы мы воспользовались этим путем, остались бы следы. Не говоря уже о том, что машины под домом нас демаскировали.