ГРУшник метнул недовольный взгляд на наставника, поджал губы, но промолчал.

После небольшой паузы он продолжил:

— А тебе, Шелестов, сделаем студенческий билет техникума общественного питания. Будущим поваром станешь.

— Да мне все равно, — жму плечами.

— Вот и отлично, — ухмыльнулся ГРУшник, — Будешь Алексеем Петровичем Даниловым. Годится?

— Вполне.

— Теперь по задачам. В Ставропольский край едем двумя группами. Сначала выезжаю я с Сергеем. В шесть вечера. Затем Шелестов с Зориным. На полпути можно остановиться в Воронеже в одноименной гостинице. Она находится площади Ленина, 8, в центре города. Но лучше, если устали, перекемарить два-три часа на трассе в укромном уголке.

В Ставрополье, уже подготовлены места проживания. Вы с Шелестовым заселитесь в квартиру рядом с Александровской площадью. Завтра я вам выдам ключи и скажу точный адрес. Владелец в длительной командировке за границей. Соседи знают, что должен приехать его брат с сыном, поэтому вопросов не возникнет. Всю необходимую информацию я дам Игорю Семеновичу завтра. Мы перекантуемся в частном секторе у моего знакомого. Там тоже особых вопросов не возникнет, его часто посещают друзья и родственники.

Мы сами к вам заедем в субботу. Ориентировочное время — час дня, плюс-минус пятнадцать минут. Если что-то произойдет, и мы не придем, подходите в половине третьего к входу кинотеатра «Экран», он рядом с вашим домом находится, на Александровской площади. Резервное место для встречи мемориал на Комсомольской горке в четыре часа. Если кого-то из нас и там не будет, никаких действий не предпринимайте, а сразу же уезжайте из Ставропольского края.

Теперь по целям. Задача Зорина и Шелестова выйти на контакт с сотрудником крайкома Петром Васильевичем Звягинцевым. Так ведь его зовут Леша?

— Да, — подтверждаю я.

— Опознать его сможешь?

На секунду прикрываю глаза, вспоминая подробности видения. Невысокий худенький человечек с редеющей темно-русой шевелюрой и невыразительным взглядом серых глаз.

— Конечно.

— Отлично. Значит, Вы должны выйти на Звягинцева и получить от него компрометирующие документы на Горбачева по тем темам, которые ты обрисовал: ипатьевский метод уборки зерна, строительство оросительной системы и животноводческих комплексов, межхозяйственные предприятия. Должно быть ясно видно, что всё в результате его деятельности краю причинен огромный финансовый ущерб, а все отчеты, отправленные в Москву — полное фуфло. Затем вы денек другой катаетесь по Ставрополью и фотографируете пустые животноводческие комплексы, обводнительно-оросительную систему так, чтобы было видно отсутствие гидроизоляции и облицовки. Отмечаете, где находится каждое место, название села, колхоза. Особенно много не надо, достаточно пять-восемь мест зафиксировать.

— Андрей Иванович, если мы будем снимать, то сто процентов, внимание к себе привлечем лишнее. Спалиться можем, — заметил я.

— За это не переживай, — усмехнулся ГРУшник, — я Игорю Семеновичу передам специальную папочку со спрятанной камерой для скрытой съемки.

— «Зола»? — усмехнувшись, уточняет Зорин.

Седой выдерживает секундную паузу, а потом неохотно кивает.

— Можете с собой взять Звягинцева, он вам всё покажет, если не струсит и согласится. Это даже будет лучшим вариантом, снимающим многие вопросы. А после операции мы его спрячем на время. Пусть возьмет отгулы или придумает какую-нибудь причину для командировки. Далее, заедете в несколько колхозов, к председателям, наиболее пострадавшим от идиотских инициатив Горбачева. Но здесь надо быть очень осторожным. Это самый опасный момент. Поэтому его лучше отложить напоследок.

— Я, кстати, несколько таких колхозов и совхозов тоже могу назвать, — сообщаю ГРУшнику, — Например, «Кубань», «Заря» и «имени Парижской Коммуны». Там председатели на Меченого дюже злые. Особенно из-за МХП и постоянных поборов.

— Вот, кстати, и о поборах, — поднимает палец седой, — Если получится и об этом получить показания, совсем замечательно будет.

— А мы что делать будем? — интересуется любопытный Мальцев.

— А мы поговорим с Проценко. Он, как опер, должен знать местные реалии, и может помочь накопать компромат на «хозяина Ставрополья» в частности о взятках, мздоимстве и преступном использовании своего служебного положения. Рискованно, конечно. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского. Если возникнет нехорошая ситуация, будем в темпе уходить из края. Попробуем использовать Лешину информацию, и собрать железный компромат на Горбачева.

— А деньги? — не унимается Серега, — У меня есть кое-что, но на такую поездку нужна определенная сумма.

— Фонды у нас ограниченные, — вздыхает седой, — Сильно большие деньги выдать не смогли, это привлекает внимание и вызывает ненужные вопросы. Поэтому Петр Иванович официально отправил меня в отпуск, дал распоряжение выдать премию, начисленные деньги и компенсацию расходов по загранкомандировкам. Итог: нас на всё эти дела 800 рублей на четверых. Соответственно, по 400 на каждую группу. Больше не получилось. Но у меня ещё и целая пачка талонов на бензин есть. На поездку должно хватить и ещё больше половины останется.

— Кстати, насчет денег, у меня тоже есть немного. Готов ради такого дела потратиться, — добавляю я.

— И сколько это, немного? — вкрадчиво интересуется седой.

«Ага, так я тебе сейчас и скажу», — мысленно улыбаюсь.

— Рублей сто будет, — отвечаю Андрею Ивановичу.

— Откуда такая сумма?

— Накопил за несколько лет. На завтраках экономил, деньги, подаренные на дни рождения, собирал.

— Понятно. Будем надеяться, что ты их обратно привезешь, но возьми с собой на всякий случай, — улыбается ГРУшник.

— Вроде всё обговорили, — Зорин озабочено смотрит на часы, — поздно уже, полдесятого. Завтра встретимся и все нюансы обсудим.

— Идет, — соглашается седой.

5 ноября. 1978 года. Понедельник

Петр Васильевич Звягинцев шел домой. Холодный осенний ветер трепал полы плаща, заставляя невысокого худого мужчину лет 50-ти зябко ежиться.

«Как меня все это достало. Этот хам Горбачев вообще распустился донельзя», — устало подумал Звягинцев, — «Служебную записку, видишь ли, ему, по урожайности пшеницы в Степновском районе, с указанием показателей колхозов и совхозов, не подготовил? А он её просил? И что значит «должен был догадаться»? Совсем уже обезумел, царька из себя корчит, скотина. Постоянно пафосные речи толкает о «направляющей силе общества — партии, труде на благо Родины, призывает работать по коммунистически», а сам первый взяточник и аферист хренов. В Москву такие отчеты шлет, ну просто горит на работе. Да только фальшивые они все, до последней буквы, как и он сам. В столицу, скотина, переезжать собирается. Надеюсь, там себе шею и свернет».

Петр Васильевич окинул взглядом раскинувшуюся перед ним площадь Ленина, монументальную фигуру вождя пролетариата, держащегося за лацкан пиджака и задумчиво смотрящего куда-то вдаль, вздохнул и продолжил спускаться по ступенькам.

Мимо него пробежала стайка смеющейся и оживленно болтающей молодежи, навстречу прошла под ручку парочка из высокого бравого военного и маленькой как мышка хрупкой девушки с роскошными русыми волосами, взлетающими волной при каждом дуновении ветра.

Звягинцеву стало грустно. Дома его ждала вредная и язвительная супруга, за добрую четверть века совместной жизни, превратившаяся из милой девчушки с большими голубыми глазами и наивной симпатичной мордашкой в раздражительную толстую бабищу, обожающую скандалить с мужем.

— Петр Васильевич, — окликнули его. Звягинцев повернулся. К нему подходил высокий крепкий мужчина в коричневой замшевой куртке.

Волевое лицо с чеканным профилем, широкие плечи, легкий пружинистый шаг, внимательный пристальный взгляд. В этом человеке чувствовалась уверенность и властность, характерная для работников правоохранительных органов.

— Можно с вами поговорить? — спросил мужчина.