Когда же душа соберётся, когда «семь симеонов в семя сойдутся», то и вопросы отпадут. Вопрос рождается там, где мир не вертится, где он застрял. И болотом стал! Застревает же он тогда, когда меня не хватает. И каждый день я от этого страдаю. Хочу вывернуться и дать СПОЛНА любимым своим, но не могу. Оковалком бытие мое!

Но я обрету душу! И тогда смогу узреть ЛЮБОВЬ! Не только узреть, но и ДАТЬ СПОЛНА! Вот тогда и вопросы отпадут.

А знаете, чем светочи отличаются от нас? Те, кто зиркой (звездой) стал? Мы их называем святыми.

Мы с вами вопросы задаём, а они мир вращают, чтобы он докатился до Лада.

Манкуртом когда-то Чингиз Айтматов назвал взятого в плен человека, превращённого в бездушное рабское создание. Но манкурты все мы. Ибо без души. Без полноценной души! С гунью! Мы все в плен взяты грехом. И душа наша разбита на кусочки. Так что же вы тогда спасаете, бездушные? Какой кусочек души своей спасаете? О каком рае мечтаете?

К кому слова наши, тот услышит! Не услышит – не пришло время для него. Остальным же, кто безумец, кто горит для всех:

Привет, друзья! Готов у вас учиться

Гореть как Вы, чтоб славным быть всегда.

Мне надоело с курами возиться

И коротать без творчества года.

К сказанному выше хотелось бы добавить ещё несколько слов. Возвращаясь к учению Плотина, однажды упомянутому нами в нашем повествовании, следует отметить, что самое замечательное в этом учении то, что оно утверждает: душа мудреца, несмотря на своё воплощение в теле, каким-то непостижимым образом пребывает и в высшем мире, никогда не отлучаясь из него. Так что у мудреца существует некий двойник, предвечная идея его самого. Поэтому мудрец оказывается выше любых магический действий и всяких религиозных справ, направленных на него самого, так как часть его обитает в высших сферах бытия, неподвластных проникновению материального мира. И хотя эти взгляды Плотина подвергались критике (тем же неоплатоником Проклом Диодохом), в них есть нечто!

Не только у мудреца есть вторая душа. Она есть у каждого из нас. Мудрецом же можно назвать всякого, кто узрел её. Мудрость, безусловно, связана с велидушием, являясь отчасти нашим урождением, то есть врождённой. Но это лишь отчасти. Мудрость обретается прожитой болью. Мы мудреем, и тогда прекращается война одной половины с другой. Потому против такого колдовство и не в силах.

* * *

Вот что такое боль?Ну и раз уж мы затронули ларву, то продолжим о ней здесь же. Чтобы скопом всё было.

Знающие говорят, что всё на свете имеет обратную сторону. Представляете, даже луна! Вот, к примеру, ты едешь по ночной дороге. На тебя наплывает… нет, не ночной лес! Но тайна! С чего мы это мы взяли? Не знаем. Пробрало. И вдруг ты ощущаешь воочию, что лес ночной есть перешеек с тем, что прячется за очевидностью. Именно ночной лес! А что там прячется за очевидностью? Легион! Имя ему такое!

Ну и что? Эка невидаль! Все мы тут ЗНАЕМ это с детского сада, что ТАМ что-то прячется! А кто-то знает, что там ничего нет! Да мы и не пытаемся вас удивить, удивляемся сами. Потому как ощутили воочию, что тело наше состоит из очевидности и того, что прячется за ней. Всё за собой имеет некое пространство неочевидности. Оно не пустое. Оно чем-то наполнено! А лес ночной, между прочим, и тело моё едины. Коли я не согласен принимать свою вторую половинку, свою неочевидность, то я невежественный. А признаю её – то я шизофреник! Но как войти в лад с миром, коли я с собой не дружу? Но дружба с собой – это и есть шизофрения. Стою я на распутье!

Только одно вне сомнений. Так я и буду не понят никогда даже самим собой, не говоря уже о других, коли с собой не поручкаюсь. А не буду понят – буду обижаться и бочку катить на всех. Не на себя же её катить? И говорить: суки они, суки вы! В общем, спасения себя ради мне нужно поладить со своей второй половинкой, иначе ад непонимания не отпустит меня.

Тут может возникнуть вопрос: к чему все эти разглагольствования? Хотя вы уже и знаете к чему. Но всё же скажете: «Дело! Дело надо делать! Все только и говорят: найди да найди свою вторую половинку! А как? Очередные демагоги!»

Что тут ответить? М-м-м…

Кстати, иногда помогает помычать! А потом поохать. Наподобие: «Ой-ой-ой-ой-ой-ой!» Прок будет! Ибо через «ой-ой-ой» Дух Святой накатывает, и ты круглым становишься, говорили старики. Вот помычал я, поойкал. Накатило на меня! И я покатил в мир! Про хлыстов слышали? Они всё время ойкали. Но это так, к слову!

Не надо ничего делать, чтобы найти её – вторую половинку. Всё уже и так делается. А я хожу да ищу, чем бы заняться. Вот и не в деле. А потому гоняется за мной моя вторая половинка – призвать к делу хочет. Чтобы я стал на пахоту свою и тянул бы её. И пахоту, и вторую половинку. И тут вторая половинка моя мне в подспорье будет.

«Но в чём пахота?» – спросите вы.

Вот лука-а-а-а-вые вы! Ну право, ей-богу! Давайте-ка мы не заметим этакой «тупости». А вы живите насущным! Оно и есть ваша пахота! Слышите? Живите, а не бегите от него. И тогда ваша жизнь станет непрерывным радением и молитвой. Вот тут и лад накатит на вас!

Но коли мы невежественны, то брань наш удел. И это разве плохо? Нет, отнюдь! Брань – суть наша! А всё потому, что не ведаем свою вторую половинку. Мудрость начинается в вежественности. К чему нам мудрость? Чтобы встретиться с Премудростью. Премудрость – это Дух невредительный. Он накатывает на мудрого. Но могу ли я быть мудрым, если отпихиваю от себя ведомого себя же неведомого? А знаете, что нам говорил этот полоумный дедусь? Ну Лесник который! Я неведомый – это все остальные!!! Представляете, я – это ты, он, она. И даже Сан Саныч прибалтийский!

«Ха-ха-ха! Вот вы удоды! Ну и пургу же несёте! Я – это я. Я маг, царь! Может, в топку Лесника вашего? Пургу он нёс, а вы её повторяете».

Таковы примерно ваши мысли?

Может, и пурга это. Но Лесник, сукин сын, зацепил. Как-то свербит и не отпускает: а вдруг он не соврал? Пока вопрос не отметём, причём любой, в цари мы не готовы и в маги тоже. Пока что удел наш – брань! С самим собой!

«Фу, как банально. С самим собой. Каждый знает эту балалайку. Силён, мол, тот, кто побеждает других, могущественен тот, кто себя победил».

А вот и не так! Силён не тот, кто победил себя! А кто не сбежал от того легиона, что кричит, взывая к тебе: «Жаждем, жаждем, жаждем!» Могущественны мы с легионом. Без легиона лишь бранимся да браним, в ответ стяжая брань! То есть браним себя, себя покоя же лишая!

Вот кто-то спрашивает у нас: а есть ли Спас там? Встречный вопрос им: где «там»? Если в Нави, то Спас там во мраке, но всё же видится. Единственное, что Спаса зрит напрямую, – сердце наше. И оно только тут есть, в Яви.

«Мы – это глава, что торчит из пруда, – говорил наказитель. – И глава эта пьёт благодать Божью. Сердцем пьёт. Но забыла голова, что тело её под водой. И тело это равно всей «под воде». Не подводе! Забыла голова о теле своём, а тело-то напоминает. Мол, ты чего, голова? Сама пьёшь, а я как же? Сохну! Нет, голова, никуда не убежишь, не оторвёшься.

Но голова жадная и глупая. Она объявила тело своё бесами. Вот ты, тело, без сердца, потому и будешь бесом! И воевать мы с тобой будем! Ты тёмное!

Тело сидит там, в пруду, в холоде, темноте и голоде. Холод и темнота тем обусловлены, что пруд грязный. Свет и тепло не доходят. А голод – убавление телу, головой устроенное!

Только не получается перекрыть соки для тела. Ну не отделишь голову от него. Тело своё возьмёт! Так что нужно прекратить войну вечную с самим собой. А как она, эта война, выглядит? Оглянитесь вокруг. Разве не видно?

Тогда дают нам подсказку нелепые от мира сего. Чёрные – белые, свет – тьма, бесы – святые, рай – ад. Понятна подсказка? Война семеринки, которая мечтает одним махом семерых убивахом. То есть и себя саму!

«Тише, тише! Нельзя же так, вслух, об этом! Идти против всего человечества? – сам же возражал себе наказитель, поучая нас. И тут же отвечал: – Да, идти против всего человечества! Так и надо. Человечество и есть голова. Явь – голова. А Навь – тело прозябающее! Голова, если ты не вспомнишь о своём теле, оно и будет пугать тебя урчанием в животе! Ты это урчание назовёшь демоническими нападками. Но это голод твоей второй половинки! Она тёмная! Но ты и высветли её! Тебе же дано».