Литмир - Электронная Библиотека

– Привет, – сказал возле плеча знакомый бархатный голос.

На солнце Лето казался еще прозрачнее. Так, цветная тень с поблескивающими глазами. Он отвернулся.

– Такой же упрямый, как мать. А хочешь, я передам ей весточку прямо сейчас? И тут же принесу ответ?

Он вздрогнул. Мама! Мамочка моя! Но укрепился. Помотал головой, слез с грифона и пошел вверх, а потом, балансируя, по самой кромке конька обратно к слуховому окну, через которое сюда выбрался.

– Да почему «нет»-то?

– Нечем платить, – бросил он через плечо.

Увидел, что Злое Лето сам забрался на грифона и сидит, смотрит на город. Значит, это Рокот на его место залезал? Но грифон – мамин… Чтоб точно не разреветься, он отвернулся и полез в узкое окошко.

На пути вниз, по всем пыльным заброшенным лестницам и этажам, он раз пятьдесят пожалел о том, что отказался. Мама была бы рада… Но в Синих Горах нет лишнего «урожая людей». Или что там нужно Небесным Силам – этого тоже нет. Синие Горы – маленькое княжество. С ладошку.

Внизу встретил гомон мальчишек, тут же столпившихся вокруг – да они ж должны были сидеть на уроке? Это что ж… Они тут все его ищут?

– Где ты был?! – наставник белел и краснел от ярости. – Почему такой грязный?

Они что, правда не знают, что в старом дворце полно тайных ходов, и плевать на заколоченные двери? Особенно в Детском дворце, который мама девчонкой облазила весь! В основном по тайным коридорам, потому что царевне негоже показываться на людях.

– Я был на крыше.

– Ты… Сумасшедший горный дикарь! Так, все. Непослушных мальчиков наказывают, ясно?

– Вот только троньте, – предупредил он, выглядывая вокруг хоть что-то, что сойдет за оружие.

Разок скользнул ближе и крепко взял за плечи:

– Стой. И не бойся. Никто тебя и пальцем не тронет. Я провожу.

И проводил. За руку отвел – вниз, на подземный этаж. Наставник молча шел следом. На миг Рокот испугался, что ведут в лабиринт – но нет, в конце полутемного, душного коридора ждала полная мрака каморка. Что, оставят во мраке?! Но Разок зажег маленькую масляную лампу, и каморка озарилась едва живым рыжим светом. Лавка, на ней сложенное одеяло; в углу кран в виде змеи над медной раковиной. Разок оглядел все это с ужасом и повернулся к наставнику:

– Он так мал. И – первый раз. Может, я с ним хотя бы первый час посижу?

– Нет. Правила для всех одинаковые. Выходи.

Дверь закрыли. Потом с глухим стуком вошел в скобы засов. Еще пару секунд он слышал удаляющиеся шаги, и вот наступила полная, будто войлоком забило уши, тишина. Он растерянно сел на лавку и покачал ногами. Кто ж тут у нас хотел побыть один?

А царята, оказывается, больше всего боятся одиночества. Еще бы: с младенчества в одном клубке. Тут забоишься. Что ж это значит: они сильны только вместе? А по отдельности сломаются, как прутики?

Сначала подземная прохлада окутывала его, уставшего от жары, лаской и думать не мешала. Потом замерзла спина, потому что прислонялся к каменной стене… Закутался в одеяло с ногами и головой, оставив только окошечко дышать и смотреть. Хотя смотреть тут, кроме тусклой лампы, не на что.

– А вот теперь не сбежишь, – проворчал бархатный голос. – Одинокий горный барс в темнице!

– Что ты ко мне привязался? – он даже глаза не открыл.

– Так поговорить надо. О важном. Что, думаешь, просто так тебя в столицу привезли? Да я еле дождался!

Рокот открыл глаза: лицо. Близко, в одеяло заглядывает. И – как настоящий, потому что тут полутемно, и весь он виднее, чем на свету. Даже конопушки на переносице видно. А глаза-то жадные. Такие же ясные и жадные, как у двадцати девяти братцев. И такие же серые. И брови такие же, темные, вразлет.

– Это твой настоящий облик? – он выпростал голову из одеяла и выпрямился. – Ты на самом деле так выглядишь? Ты призрак?

– Да, в общем, я и есть призрак, – сказал он, став серьезным. – Рокоток, мне интересно, кем ты вырастешь. Потому что по отцовской линии ты из прямых потомков… Одного из первых родов, так скажем. Еще ты… Ты сын своей матери… Мы с ней дружили. Весь дворец облазили.

– Так это ты дружил с моей мамой?! Но ты – еще мальчик! А она – большая!

– Так я не расту. Вот ты – ты живой человек, настоящий, из молекул и атомов… Молекулы – это…

– Я знаю, что такое молекулы. Атомы в ковалентной связи. А ты, похоже, вообще не из вещества?

– Из света. Зато бессмертный. Вот и… Присматриваю за вами.

– …Это твоя была затея с двадцатью девятью царятами?

– Мне это подсказал опыт, который накопила наша цивилизация.

– …Какой опыт?

– Опыт возвращения одичавших колоний на приемлемый уровень. Когда-то наши общие предки быстро заселяли все пригодные для жизни планеты.

– У нас в замке хранится старый атлас, – Рокот вспомнил драгоценную, всю в резьбе широкую низкую коробку, в которой лежали черные листы с белыми точками и непонятными буквами; трогать их было нельзя. – Еще с той земли. Мне мама показала наше солнце, оно было… Одно из. Не особенное.

– Оно и есть «одно из». Но лучше многих. Только слишком далеко от Прародины, чтоб сохранить связи. Сначала-то было ничего, но они… Натворили тут всякого. Потом поумирали, конечно, дети их еще что-то могли, а внуки… Выжили, так спасибо и на этом. Буквари, знаешь ли, самое дорогое, когда так коротка жизнь. Тысячи лет прошли, прежде чем Дом отыскал все миры, которые когда-то засеял, снова.

– А я тут причем?

– Ты стал интересен там, – Лето ткнул пальцем в потолок. – Может, из тебя что-то и выйдет толковое, если я тобой займусь. Ну, еще ты – внук Злого Лета, а я и есть его призрак… Вернее, Злое Лето – это я.

– Дедушка? Ага. Там саркофаг с гербами в крипте, если что.

– Я – призрак его двенадцатилетнего. Световая копия. А потом я только и делал, что учился… Мы жили с ним параллельно. Короче, кому еще отвечать за своих потомков? Оптимизация системы, понимаешь?

– Нет, – честно сказал он и снова замотался в одеяло с головой. Сказал оттуда: – Эй, дедушка. Ты мне лучше скажи, что ты будешь делать с двадцатью девятью внуками? Зачем тебе их столько?

– Я хотел от Небесного города, забравшего «Урожай людей», максимум. Вот и получил.

– Кем они стали там? Те младенцы?

– В небесных городах нужны нормальные, живые люди. Все хорошо с теми детьми. Царь это знал. Вырастят с заботой, обучат. Кто-то из них другие миры, может, увидит. Большинство же незаметно вернется – учителями, лекарями или инженерами.

– А первенец моей матери, Сполох?

– Ему только тринадцать… Он выбрал себе будущее в Небесном городе. Там другой мир, другие реалии. Ночью посмотри на небо. Увидишь медленную звезду – он там.

– Я знаю. Зеленая. Мама показала.

– Ну, она знает, что жить там в сто раз легче, чем здесь. А здесь… Здесь нужны такие, как ты. Живучие и умные. Чтобы здесь жизнь сделать лучше.

– Двадцать девять царят будут делать жизнь лучше?

Помолчав, Лето вздохнул:

– Тебе не понравилась их жизнь? Ну да, он не воспитывает их как будущих царей. Не цари, а солдатики. А время-то уже на исходе…

– Сестра о том же. Почему времени мало?

– Царя видел?

– И что?

– Он похож на здорового человека?

– Он старик! Ой. На самом деле ему столько же, сколько маме, но он… Что, болен? А почему ж ты его не вылечишь?

– Он не болен. Он – стар. Пережил уже все мыслимые пределы человеческой жизни.

– А мама?! Тоже?!

– Ее организм изменен. Волшебницы должны жить долго. Хранительницы традиций, знаний, все такое.

– Ага. Так что, царь скоро – все?

– Ну, не завтра.

– Но ему надо принять решение…

– Да. Потому тебя и привезли.

Его выпустили только через два дня поздно ночью. Он был набит разговорами с Лето под самые завязки и голоден, как зверюга – голод входил в наказание. Лето, полупрозрачный, даже куска хлеба принести не мог. Поэтому отвлекал. Грифона, здоровенного тигра с крыльями, рисовал пальцем, а Рокот за ним процарапывал линии острым камешком на рыхлой штукатурке стены, а потом от скуки прорисовывал каждый коготь, каждую шерстинку. Злое Лето уверял, что эти твари где-то за морем водятся на самом деле. Про сокровище под дворцом сказал, что да, есть, не-скажу-какое…

4
{"b":"730896","o":1}