Придумав себе сказку про защитника и его великую миссию, Олег Кобзарь старался хотя бы так удержаться от превращения.

Так что добровольцем пошел, имея то же самое намерение: служить и защищать. Даже не отбрасывал тщеславного желания вернуться с победой и остаться героем в глазах людей.

Случай поблизости Гранитного все перечеркнул.

Поэтому Кобзарь уже не мог считаться героем, которого нужно уважать. Из-за того даже не добивался статуса участника боевых действий. Тихо проглотил досадную историю, пересидел неделю дома, выходя лишь за спиртным и консервами. Потом отоспался и подался на службу в такси.

Не поддерживал контактов ни с кем из бывших коллег.

Пока месяц назад Игорь Борисович Пасечник сам не нашел его.

Встретились они в пустом зале небольшого и с виду дорогого ресторана.

Медвежонок перешел к делу без лишних предисловий: у Головко похитили жену и пятилетнего сына. Случилось это среди бела дня, и несколько часов Артем не мог ни думать, ни толком говорить – сил не было. Жена перезвонила сама, мертвым голосом сказала: с ним хотят побеседовать. Потом Головко услышал ребенка – сынок просил папу никому не говорить, что их забрали дяди, иначе им с мамой отрежут головы.

Потом прошла вечность.

Как вдруг все закончилось.

Жена снова позвонила и сказала – они дома, целые и невредимые.

Сорвавшись, Головко примчался к ним, чтобы лично в этом убедиться. И правда не нашел на них ни царапины. Разве что они были смертельно напуганы, а сын прилип к маме, как детеныш панды. Как только Артем выдохнул, зазвонил телефон.

Пришло сообщение с номера, который не определялся.

«Привет от Свистуна, ответь».

Затем позвонили. Незнакомец выражал надежду, что дома все хорошо. Предупредил: в следующий раз так не будет. Головко лучше не рыпаться, делать свое дело, не лезть в чужие и не мешать другим жить и работать. Даже если бы Артем смог записать разговор, ничего криминального не прозвучало. Ход этой истории полицейский дать не мог – просто не имел ничего на руках. Ни одного факта.

Зато уже не первый месяц упорно собирал данные, которые позволили бы если не посадить Свистуна, то по крайней мере вымыть его из органов навсегда. Головко так и не смирился с его восстановлением. Тесно сотрудничал с активистами, которые добивались реального очищения теперь уже новой полиции. Но все упиралось в отсутствие профессиональных кадров, а Дмитрий Свистун, несмотря на свою подлость, действительно был опытным сыщиком. Молодежь, которая приходила в розыск, могла у него поучиться.

Круговая порука никуда не делась.

И тогда Свистун пошел в наступление: он решил остановить Головко.

– Ты знаешь систему, – подытожил тогда Пасечник. – И Артему не хуже тебя известно: ничего не поделаешь. Помоги себе сам. Поэтому он пошел ко мне. Хотя друг твой.

– Тебе тоже не враг.

– Всего лишь бывший подчиненный.

– А я?

– С тобой, Лилик, у нас другие отношения.

– Я тоже так думал.

– Что изменилось?

– Ничего. – Кобзарю не хотелось заходить в круг разговоров на тему нынешней жизни, которая все поставила с ног на голову, так что он перескочил: – Головко мог бы сказать мне сам. Считайте, я обиделся.

– Дуйся, сколько хочешь. На здоровье. Только чем поможешь ему ты? Будешь охранять Нину с малым? Лилик, мы оба хорошо знаем Свистуна. Сделал раз – сделает и повторно. Никто не докажет его причастность. Нина, между прочим, беременна.

– Не знал. Вот Головко, а говоришь – мой друг…

– Разве Артем должен тебе отчитываться, что там у них с женой в постели? Когда виделись последний раз?

– На Рождество.

– Тогда они и решились. Нина неделю как подтвердила. Потому Артем чуть с ума не сошел.

– Чер-р-рт!

– Не то слово, – согласился Пасечник. – Может, не стоит так говорить, но я не очень расстроюсь, если Свистун однажды доиграется, как когда-то Геша Пузо. Не забыл?

В тот момент Кобзарь не сразу понял, что бывший начальник не шутит и даже не рассуждает вслух. Но взгляд Пасечника, а главное, красноречивая и продолжительная пауза говорили сами за себя.

– То есть? – переспросил он, заранее зная ответ.

– Не делай такие глаза, Лилик. Все же понимаешь.

Еще бы не понять.

Именно упомянутая история в свое время, еще мирное, свела мужчин ближе, чем пристало начальнику и подчиненному…

Пять лет назад некий Геннадий Семенович Пузан с логичной кличкой Пузо избил, а потом изнасиловал несовершеннолетнюю падчерицу.

Подобной грязи тогда хватало и до сих пор полно, просто в больших городах она проявляется быстрее, потому что скрыть труднее. Соседи Пузана давно жаловались на нездоровую атмосферу: он вышел из колонии, где отсидел за сбыт наркотиков, вскоре пригрел у себя тихую женщину с девочкой-подростком, которых, очевидно, соблазнил отдельной квартирой. Поначалу все было тихо, и соседи решили – ошибались в человеке, Пузо взялся за ум, даже начал работать и заботиться о созданной им семье и чужом ребенке. Позже седая от горя сожительница рассказала: Пузан взялся за старое, задолжал, потерял товар, убегая от милиции, и вместо денег решил отдать падчерицу. Кто надоумил, не имело значения. Страшнее, что мать не позволила – и тогда он озверел.

Результат имеете…

Пузана задержали.

Но отпустили очень скоро.

Пасечник потом объяснил Кобзарю то, о чем Олег догадывался сам: наркодельцы вытащили его с помощью адвокатов, подмазав, где нужно, чтобы Пузо держал язык за зубами. И заодно попал в зависимость от них, считай, в рабство. Ведь долг на нем висел немалый, а теперь, после освобождения, он стал еще больше должен.

Только дурак не получит из этого выгоду.

Женщина с покалеченной дочерью вернулась туда, откуда пришла, где снова вынуждена была делить одну комнату с родителями. Которые ворчали: мол, предупреждали, теперь доигралась, и все такое. Геша Пузо начал угрожать, требуя забрать заявление и признать: все было по согласию. Это они так играли, значит. Женщина неожиданно для себя проснулась, нашла силы и заняла оборону. А потом и вовсе пообещала вернуть Пузана в камеру – нашлись активисты, которые имели возможность помочь.

Тогда в наступление перешел Пузо.

Не было свидетелей – но девочка, когда пришла в себя, назвала напавшим его.

Если бы это не дошло до Аллы Пасечник, неизвестно, как глубоко в ад погрузились бы мама с дочкой. Но кто-то из защитников потерпевших был с ней знаком, изложил всю историю. Она рассказала мужу, со слезами на глазах спрашивая, можно ли помочь.

А Игорь Пасечник пригласил на разговор Олега Кобзаря.

Через несколько дней неизвестный встретил Пузо в его собственном дворе поздно вечером, влупил по черепу бейсбольной битой, потом переломал ноги и раздавил мошонку. Медвежонок дождался результатов предварительного следствия и с чистой совестью доложил начальству: гражданин Пузан, ранее судимый, на самом деле на путь исправления не встал. Взялся за старое, залез в долги, а всем известно, что делают с должниками.

Руководство охотно проглотило блюдо – никому не хотелось связываться еще и с таким.

Больше Пузо никого не трогал.

Под конец года он вообще исчез из Киева, хотя это и странно: так ловко, как когда-то, он уже передвигаться не мог.

Ну а Пасечник с Кобзарем до сих пор тот случай не вспоминали.

– Не поможет, – произнес тогда Олег после паузы.

– Остановит, – качнул головой Пасечник. – У таких, как Свистун, врагов навалом. Да и разве мало сейчас на улицах дебилов с битами? На донецких спишут в случае чего.

– Ну и?

– Побудет на больничном. Очухается, подумает. Поймет: это ответка. Затихнет. С Головко поговорю уже я. Он тоже должен прикрутить громкость, пусть на некоторое время. Борцы за справедливость не котируются, сейчас важнее бороться с преступностью.

– Оба дела напрасны, – отмахнулся Кобзарь.

– Ну, знаешь, с таким настроем жить… Ты же за что-то воевал.