Трудно решить, с чего начать, но, думаю, именно с этого все и началось. Вам, наверное, хочется узнать про мое видео, об этом многие спрашивают. Некоторых интересует все по поводу хештега #НайдитеЛейлу и что я с этого получила. Еще спрашивают, где сейчас мой брат.

Я спокойно отношусь и к тому видео, и ко всему, что было потом.

Что я с этого получила… сложно сказать.

И мой брат больше не со мной.

Каждый день я надеюсь, что по дороге в школу запах от моей одежды выветрится и никто его не почувствует.

Я выхожу из дома рано и иду не спеша. На ходу читаю книгу. Раньше я врезалась во все подряд и дергалась, пересекая улицу, но в последнее время как-то приноровилась. У моего младшего брата занятия начинаются позже, так что я иду одна. Раньше я всегда шла прямо – по улице мимо пиццерии и магазинчика чудес, откуда меня выгоняют каждый раз, когда я захожу просто посмотреть. Когда мы освоились в этом городе, я нашла окольный путь через парк. В ограде есть крошечный лаз, заросший с обеих сторон жимолостью. Вы бы вряд ли его заметили, но я нашла.

Я разглядела эти цветы, прежде чем прикоснуться. Caprifoliaceae – семейство жимолостных. Весьма распространены тут, в Южной Калифорнии. Неядовитые. Пчелы их любят. Иногда я срываю маленькие желтые цветочки, прокусываю зеленую чашечку под золотой сердцевинкой и высасываю сладкий нектар. Его много, и он пахнет духами. Однажды я попробовала им надушиться, втерла в кожу, но в итоге только стала липкой.

Четырнадцать – уже не тот возраст, чтобы быть липкой.

Мне придется идти домой с Кристи, которая живет примерно в восьми кварталах от нас. И еще с моим младшим братом. Домой он всегда возвращается со мной. Кристи Сандерсон – моя лучшая подруга. Бывает, она меня достает, но никогда не отказывает, если мне нужно попользоваться ее телефоном или ноутбуком. Она встает на мою сторону, когда другие меня задирают. Как правило. Она читает мне свои стихи и показывает свои рисунки. У нас с ней симбиоз – это такие отношения между двумя организмами, когда оба получают то, что им нужно, – вроде рыбки-клоуна и актинии. Как и актиния, Кристи может ужалить, о чем на первый взгляд не догадаешься. Как рыбка-клоун, я лучше защищена, чем большинство мне подобных. Это работает.

Сегодня мне нравится гулять, потому что в парке туман. Синоптик, который рассказывает в новостях о погоде, называет его морским. Я слушаю прогноз по телевизору (потому что мой телефон – отстой) достаточно долго, чтобы выяснить, будет ли дождь и надо ли надевать старые туфли, а потом переобуваться в школе в те, что получше. Носки весь день остаются мокрыми, но, по крайней мере, никто об этом не знает.

Потом я переключаю на канал, по которому с пяти до семи утра показывают «Секретные материалы». Мне нравится смотреть, как доктор Скалли пытается объяснить невероятное, но всегда возвращается к тому, что может доказать. Это старый сериал, но он очень классный. К тому же по телику показывают не так много женщин-ученых.

Если прийти в школу пораньше, то можно съесть бесплатный завтрак, его дают тем, кому полагается бесплатный обед. Хлеб намазывают маслом и ставят в духовку – тосты получаются горячими, золотистыми и с пузырьками наверху. Как глупо, что каждый раз я жду этого с таким нетерпением.

В столовой мокро, и мои туфли скользят. Левая подошва почти полностью обмотана скотчем. От сырости все равно не спасает, к тому же это он и скользит. Неудачный эксперимент, но ничего другого я не придумала. Я стараюсь держаться прямо и иду к окошку, через которое нам выдают тарелки. На этой неделе на раздаче стоят знакомые девочки. Когда нас начали кормить завтраками, то одновременно запустили рабочую программу, чтобы мы посменно знакомились со взрослой жизнью. С одной стороны, похоже, в этой жизни нас и дальше ждет такая же муть и окошки быстрого обслуживания. С другой – в конце смены можно съесть сколько угодно оставшихся завтраков. Моя смена будет только через несколько дней.

Мне выдают что-то совершенно не похожее на яйца, фруктовый салат и мои самые любимые на свете чудесные треугольные цельнозерновые тосты с маслом. Посерединке тоста мягкий идеальный золотистый кружочек – там, где хлеб пропитался маслом в жаркой духовке. Я объедаю тост по кругу, начиная с коричневой корочки, и оставляю самое вкусное напоследок.

Я сажусь на одну из длинных скамеек у стены и снова открываю книгу. За завтраком гораздо тише, чем в обед, и народ еще слишком похож на зомби, чтобы меня подкалывать. Утром реально лучше.

Девчонки на противоположном конце стола громко демонстрируют свою тупость, и не обращать на них внимание практически невозможно. Я изо всех сил делаю вид, что читаю и ем, и пытаюсь не коситься на них. Вот бы мне большие наушники.

– Да-а, но я слышала, что, если брить внизу, волосы отрастают и становятся темнее.

– Это правда, серьезно. Когда я начала бриться, они стали темнее и даже толще, чем раньше.

– Чепуха какая. Когда тебе стригут волосы на голове, они же не темнеют.

Одна девчонка кивает с открытым ртом. Мне хочется врезать тем, у кого такое выражение лица. Я возвращаюсь к своей книге.

– Ну да-а. Когда я была маленькой, я была блондинкой, а теперь вон они какие каштановые. Все потому, что стригли. Если бы не трогали, до сих пор были бы светлые волосы, к тому же длиннее. И вообще, никто ведь не видит лобок на фото. Ты решаешь попробовать, но стоит начать – и все, потом приходится делать это постоянно.

Они стали гуглить эту тему, потом спорить с гуглом. Был бы в школе вайфай, я бы могла в прямом эфире постить эту дискуссию в твиттере. Хоть разок опубликовать чье-то позорище. Но мне не подключиться, а если записать и твитнуть позже с компа, будет уже не то.

Наконец они встают и уходят, не удосужившись убрать за собой. Я жду.

Как только дверь за ними закрывается, я утаскиваю с их подноса тост.

– Не понимаю, почему мне нельзя остаться у тебя. У меня ты была тысячу раз. А я даже ни разу не видела твою маму. Только твоего тупого братца-вонючку.

Кристи снова делает особое лицо перед зеркалом. Чтобы губы казались больше, а щеки меньше. Несколько минут потренируется – и очередное селфи готово.

Я видела это уже много раз, и меня это не колышет. А еще знаю, что мое мнение не в счет. Что бы я ни сказала, она поступит по-своему: или сохранит фотку, или удалит, если решит, что выглядит толстой или что веснушки слишком яркие и фильтры не помогут.

Настоящая проблема – то, что она назвала Энди вонючкой. Это абсолютная правда, но мне нужно знать, какую именно вонь она имеет в виду. То, как воняет маленький мальчик, который не моется, или что-то другое? Мы живем в одном доме, в одной комнате и обычно спим в одной кровати, потому что ему снятся кошмары и я не могу его прогнать. Вопрос, избавляет ли меня от запаха утренняя прогулка.

Я слишком долго не отвечаю.

– Мы, получается, даже не настоящие друзья. Если бы мы были друзьями, тебе бы хотелось пригласить меня и показать свою комнату. Мы могли бы полуночничать и смотреть старые фильмы, которые тебе так нравятся. Те, о которых ты все время пытаешься мне рассказать.

То есть те, которые она считает отстоем и над которыми смеется. Да уж, заманчиво.

– Кристи, прости. Моя мама не разрешает никого приглашать. Она просто… это не выносит. Не знаю почему. Понимаешь?

Кристи опять делает особое лицо и фотографируется. Вспышка освещает комнату и превращает ее в привидение с рыжими волосами. На минуту у меня перед глазами появляется зеленое пятно, и я моргаю. В длинном гулком женском туалете я тоже как привидение. Волосы стянуты в тугой хвост. Никакого макияжа. Я всем говорю, что у меня аллергия. Лучше так, чем признаться, что у меня нет косметики и я даже не умею ею пользоваться. По оббитой нижней кромке зеркала, как поцелуи, следы губной помады, но моих там нет. Мне бы хотелось вырастить колонию бактерий, взятых с этой кромки, и показать им, что они целуют. Будь у меня несколько чашек с агаром, я бы это сделала. Но на уроках мы еще не проводили такие опыты.