– Хорошо. Где ты увидел его?

– Михаила?

– Да.

– На крыльце. Он воду разгонял. Ночью дождь прошёл, там была такая большая лужа.

– Понятно. Дальше – что?

– Я прогулялся вокруг дома.

– Что видел интересного?

– Ничего. Да и недолго я гулял. Сыро. Неприятно. Потом готовил записку – с предложениями, что там надо сделать по безопасности. Пообедал. Потом спал.

– Дальше! – ровным голосом потребовал Хамза.

– Когда проснулся, снова занимался запиской. В общем, обычный день.

– А дальше?

– Ничего, – пожал плечами Китайгородцев.

– Вечер, – подсказал Хамза. – Потом ночь. Что было?

Китайгородцев задумался, вспоминая, что ещё интересного можно рассказать. Хамза терпеливо ждал.

– Ничего, – повторил Китайгородцев. – Вечером я поужинал и лёг спать.

– И никого ты там не видел ночью?

– Нет.

– И мне не звонил?

– Нет.

Хамза протянул Китайгородцеву лист бумаги.

– Взгляни. Это распечатка моих звонков. В том числе – входящих. Я попросил и мне передали из сотовой компании. В первом часу ночи, в ноль часов четырнадцать минут с твоего телефона был сделан звонок на мой телефон. Я разговаривал с тобой сегодня ночью, Анатолий. Ты это помнишь?

– Нет, – сказал Китайгородцев, и его сердце сжалось.

– Ты это серьёзно?

– Вполне, –  произнес Китайгородцев дрогнувшим голосом.

– Помнишь ту историю с Лисицыным?

– Какую?

– Стас Георгиевич пригласил тебя отобедать вместе с семьёй. И за обедом заговорил о том…

– Да, я помню.

А о чём заговорил Лисицын? О том, что накануне ночью Китайгородцев видел какого-то старика, и что Китайгородцев сам об этом рассказал. И теперь Хамза туда же. Сговорились они, что ли?

– Я в тот раз решил, что Лисицын блажит, – признался Хамза. – Но сегодня я сам оказался в такой же точно ситуации.

Развёл руками.

Я не могу больше доверять тебе, дружок – так его следовало понимать.

Может, они с Лисицыным действительно зачем-то сговорились? Должно же быть какое-то объяснение всему этому кошмару.

Хамза решил, что в дом Лисицыных Китайгородцев больше не вернётся. И в Москве он тоже жить не будет – пока. Хамза распорядился снять коттедж на базе отдыха километрах в тридцати от Москвы: не сезон, коттеджи пустуют, только на выходные дни заезжают отдыхающие, чтобы уже вечером в воскресенье уехать – так что люди там все временные и приезжают ненадолго, вряд ли Китайгородцев им успеет примелькаться.

– Поживёшь там, Толик, – сказал Хамза. – Отдохнёшь немного.

– Сколько? – спросил Китайгородцев.

– Пока не наберёшься сил. Я с тобой Лапутина отправлю.

– Это зачем?

– Мне так спокойнее, – не стал кривить душой Хамза.

Значит, не ошибался Китайгородцев. Действительно, Лапутина к нему приставили с одной-единственной целью: присматривать.

Под холодным осенним небом цвета свежелитого свинца стояли однотипные одноэтажные коттеджи. Здесь росли сосны, под ними совсем уж было сумрачно, несмотря на непоздний ещё час. Ни одной живой души. Китайгородцеву здесь сразу не понравилось. Пустынно и безлюдно. Как в немилом его сердцу доме Лисицыных. А уже когда Лапутин принялся извлекать из багажника многочисленные пакеты с продуктами – тут вспомнился Михаил в похожих хлопотах, и у Китайгородцева окончательно испортилось настроение.

А Лапутину тут нравилось. Вместо нервной изматывающей работы – считай, что отпуск.

– Сейчас пообедаем, – сказал он. – И пойдём обследовать территорию.

– Это без меня, – запротестовал Китайгородцев.

– Почему?

– Потому!

– Понятно, – сказал Лапутин.

Его отпускное настроение сейчас ничто не могло испортить. После обеда он действительно отправился на прогулку по сосновому лесу. А Китайгородцев переоблачился в спортивный костюм. Держал в руках брюки, в кармане что-то прощупывалось. Запустил в карман руку и извлёк на свет прозрачный запаянный пакетик с подозрительной травкой внутри. Как этот пакетик оказался у него, Китайгородцев объяснить не мог. И что в том пакетике, он не знал, хотя подозрения кое-какие у него сразу же возникли. Когда эти подозрения окрепли, поскольку никаких иных версий у него за время размышлений не появилось, он позвонил Хамзе.

– Я думаю, вокруг меня что-то происходит, – сказал он шефу. – Какая-то провокация готовится. Откровенная подстава. Я только что нашёл в своих вещах пакетик с травкой.

– Наркотики?

– Похоже, да.

– Откуда?

– Не знаю.

– Думаешь – подбросили?

– Никаких сомнений!

– Кто подбросил?

– Ума не приложу.

– А зачем подбросили?

– Чтобы их у меня найти.

Хамза позвонил Лапутину. Тот вернулся в коттедж так быстро, будто прогуливался где-то неподалеку.

– Уезжаем! Срочно! – объявил он. – Ты в курсе?

– Да, – сказал Китайгородцев.

Свои неразобранные сумки с вещами они оставили в коттедже – чтобы не привлекать внимания и чтобы всё выглядело так, будто они просто решили прокатиться на машине по близлежащим окрестностям.

Лапутин погнал машину в направлении шоссе, но на развилке повернул не к шоссе, а в противоположную сторону, и километров через пятнадцать, миновав очередную деревушку, свернул с дороги в лес. Здесь была раскисшая грунтовка, ехать дальше не было никакой возможности, и Лапутин остановил машину.

Прождали они меньше часа. На замызганной и местами проржавевшей насквозь «Ниве» примчались двое ребят из «Барбакана». Запечатанный конверт сунули в руки Лапутину со словами:

– От Хамзы!

«Нива», как оказалось, предназначалась Лапутину. Они с Китайгородцевым пересели в эту развалюху. Дальше должны были ехать, сверяясь с текстом, который для них от руки написал Хамза.

На словах Хамза велел Китайгородцеву отдать этим двоим подозрительный пакетик с травкой. Китайгородцев отдал.

– И мобильники – твой и Лапутина, – сказали ему. – Мы их забираем.

Оба мобильника, и Китайгородцева, и Лапутина, они бросили на сиденье той машины, которую им отдал Лапутин. Увезут. Взамен передали мобильный телефон: сам телефон – отдельно, аккумуляторная батарея к нему – отдельно. Посоветовали:

– Не включайте до того момента, пока не потребуется сделать звонок.

После этого они сели в машину Лапутина и умчались.

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ:

«Значит, всё серьёзно. Значит, Хамза ожидает каких-то неприятностей – раз наши включённые мобильники сейчас увозят подальше от нас, а нам дали телефон с отсоединённой аккумуляторной батареей. Я слышал от наших технарей, что включённый сотовый телефон, который есть сейчас едва ли не у каждого горожанина, практически постоянно находится на связи с ближайшей базовой станцией, он с небольшими паузами посылает в эфир свой телефонный номер, как бы объявляя: «Я здесь! Я здесь!», и когда на этот телефонный номер кто-нибудь звонит, вызываемый абонент отыскивается моментально, где бы он ни находился – сотовая сесть «знает», в какой из её ячеек в это время находится мобильный телефон с таким номером абонента. Но мало кто слышал о том, что вместе с телефонным номером абонента мобильник периодически сообщает ближайшей базовой станции и свой «персональный» номер, присваиваемый производителем каждой трубке индивидуально и сохраняющийся за этой трубкой всегда. Можно поменять телефонный номер, вставить в свой мобильник другую SIM-карту, но вместе с новым телефонным номером абонента в эфир неизменно будет уходить и номер самой трубки, и если этот номер уже был «засвечен», по нему местонахождение мобильника те, кому надо, вычислят в два счёта, сколько ты SIM-карты не меняй. По незнанию всех этих технических подробностей погорело немало людей, находившихся в розыске. Они даже не предполагали, что носят в своём кармане такой предательский радиомаячок. Выдать местонахождение своего владельца может даже выключенный мобильник. Проблема решается только отсоединением аккумуляторной батареи. В общем, лучший мобильник – это мёртвый мобильник».