– Ну что, посмотрим, кто у них тут шляпу держит? – сплюнул Сергей и первым отправился в цыганский посёлок.

– Я слышал, что Кузя какой-то, – ответил Петро.

– Интересно, какой он? – задумчиво произнёс Димка.

– Наверняка какой-нибудь лис хитрозадый.

– С чего ты взял?

– Да ты только вслушайся в его погоняло: «Ку-зя». Так только бабки козлов своих называют. Кому еще в голову придет так мужика взрослого обозвать? – пояснил Петро.

– Ну, мало ли, может, женщина любимая его так назвала, – возразил Димка и застенчиво покраснел.

Сергей внимательно посмотрел на друга, и в очередной раз пожалел, что взял его с собой. А вдруг здесь Димка нос к носу столкнется с Томой и опять разбередит свою старую рану. Но уже поздно было менять что-либо. Они шли по центральной улице, замечая, как враждебно смотрят на них местные жители. Из дома вышла молодая женщина с полным ведром. О чём-то думая, она выплеснула воду на дорогу, и парни едва успели отскочить от разлетающихся по сторонам грязных брызг. Опомнившись, женщина испуганно подняла свои округлые глаза и Сергей замер. Женщина окинула всех равнодушным и безжизненным взглядом, но встретившись с Димкиными глазами, встрепенулась и удивлённо уставилась на него. Сергей выругался про себя матом.

– Здравствуй, – поздоровался Димка с женщиной.

Сергей подозрительно покосился на друга, и к своему глубокому удивлению отметил, что тот абсолютно спокоен.

– Здравствуй, – ответила ему Тома дрожащим голосом, и слезы выступили у нее на глазах.

Больше они не сказали друг другу ни слова. Димка обошел ее стороной, и уверенно пошагал по дороге. Сергей засеменил за ним следом, подмечая про себя, что между той жизнерадостной пышечкой с Димкиной фотографии, и между этой осунувшейся особой нет ничего общего. Ребята рассказывали, что Димка неоднократно подговаривал их пробраться сюда и выкрасть свою любимую. Не найдя союзников, он клялся, что сделает это сам, но глухо сел на стакан. А теперь он равнодушно проходит мимо?! Может, больной пошёл на поправку?

– До свидания, – быстро попрощался за всех Петро, и поспешил догнать друзей.

– Кто это? – тихо спросил он Сергея, едва с ним поравнявшись?

– Подруга его бывшая, – также тихо ответил ему Сергей.

– А-а, – задумчиво протянул Петро. – А ты знаешь, сколько я тут знакомых лиц увидел? А самое интересное то, что почти каждая из них мне отказала. Я потом все казнил себя за то, что рожей не вышел. Мол, с нашим лицом – везде облом. А сейчас даже не знаю, что и подумать, ведь любая из них для меня страшнее атомной войны.

– Им с твоего лица воду не пить, – усмехнулся все так же тихо Сергей, – а мани-мани у тебя есть?

– Денег у меня куры не клюют, – похвастался Петро, и тут же весело добавил – потому что им клевать нечего.

– Это и есть главный твой недостаток.

– Хватит шептаться за моей спиной, – одернул их Димка, – это просто неэтично. Когда в компании больше двух – говорят вслух.

– А разве мы против? – в один голос ответили ему друзья, и, догнав, встали опять в один ряд.

Сергей не смог сдержаться от любопытства и обернулся. Тамара все также стояла на дороге и смотрела им вслед. Сергею показалось, что слезы все капают и капают у нее из глаз. Еще он заметил округлый выступающий вперед животик. Может, это и напугало Димку? Хотя, нет. Его друг не трус и трудностей не боится, да и вряд ли он успел рассмотреть этот бугорок на худом женском теле. Он только вскользь пробежался взглядом по ее знакомым чертам, и не увидел там ничего, что раньше так любил и берег.

К одиноко стоящей худой фигуре подошёл жирный и маленький цыган. Он что-то громко крикнул Тамаре, и она поспешно удалилась в дом. Сергей прибавил шаг, стараясь не отставать от товарищей. Нет, ему здесь никого не жалко! Каждый выбирает свою судьбу сам. И если эта Тамара променяла его лучшего друга, вон какого умницу и красавца, на этого уродливого потного бегемота, то сама виновата. Все-таки, какой бабы жадный народ. За хруст купюр душу свою продадут, и себя отдадут.

Они подошли к самому большому дому и поднялись по скрипучему крыльцу. Сергей несколько раз громко стукнул в дверь, и, не дождавшись ответа, вошёл внутрь. Товарищи тут же проследовали за ним.

С первого взгляда было понятно, что их здесь не ждали. Небольшая узкая комната утопала в табачном дыму настоящих гавайских сигар. Дубовый массивный стол стоял посреди комнаты. Это единственное, что вырисовывалось в задымленном интерьере. За столом восседало шестеро цыган. Они проворно работали руками, сортируя денежные купюры по пачкам разного достоинства, которыми был завален буквально весь стол. Все цыгане были в почти одинаковых шляпах, и со стороны выглядели наикрутейшими мафиози.

Едва заметив незваных гостей, один из цыган рывком бросился к окну, и с треском распахнув его, заорал что- то на своём языке. Двери в дом тут же распахнулись, и несколько человек навалились на парламентёров, скручивая им руки. Их провели через двор к маленькой избе и втолкнули внутрь. Ребята огляделись – никаких излишеств: беленые стены, крашеные полы, белые занавески, стол и стулья вкруг него и русская печь. Вот, пожалуй, и весь интерьер комнаты.

Послышались тяжелые размеренные шаги, скрип двери, и могучий широкоплечий цыган вышел к ним откуда-то из-за печи. Высокий и красивый мужчина очень был похож на обычного русского, и только кудлатая выпущенная борода, переходящая в кудрявую седую шевелюру, намекали на наличие цыганской крови. Странно, но ребята представляли его совсем другим. Мелким и хитрым, соответствующим кличке, купившем власть за деньги.

– Зачем пожаловали? – спросил цыган, и его лицо тут же сделалось суровым.

– Мы просим прекратить продавать наркотики. – Сергей хотел озвучить остальные свои требования, но старый цыган прервал его, недослушав.

– Забудь. Всё останется по-старому, это я тебе говорю.

– Тогда мы вынуждены будем объявить вам войну. – Сергей сказал это медленно, чеканя каждое слово. Еще никогда он не чувствовал себя так уверенно.

В глазах цыгана заиграли искорки веселья:

– Ну, насмешил, сучёнок, ещё молоко на губах не обсохло, а уже угрожает. Да вы только и можете, как исподтишка колёса протыкать, да картошку в трубы совать.

Парламентёры растерянно пожали плечами: «мол, о чём это он?». Но вслух они не успели произнести ни слова. Цыган что-то крикнул, и в дом ворвались всё те же мужики, которые притащили ребят сюда. Их было в три раза больше и поэтому они легко связали парламентёрам руки-ноги, а затем кинули в какой-то вонючий сарай. Закрыв его на замок, цыгане для верности посадили на длинную цепь собаку внушительных размеров породы: смесь бульдога с носорогом, которая постоянно надрывисто лаяла, не закрывая своей огромной слюнявой пасти.

Оставшись один, хозяин ударил могучим кулаком по столу так, что у него подогнулись ножки. Потом он схватил стол, и одним махом отбросил к дверям, словно пушинку. Что-то в последнее время больно часто его стали доставать эти русские. В его жилах тоже текла русская кровь. Все его предки, так или иначе, были связаны с русскими. Его прадед, увидев всего один раз красивую цыганскую девушку, бросил все на свете и ушел вслед за табором кочевать. Ему самому нравились смешанные браки. От них рождались хорошие дети. Да и в русских женщинах было что-то особенное, незабываемое. Он часто вспоминал свою супругу, такую нежную, добрую и ласковую. Он часто бывал с ней груб и жесток, но она на все отвечала ему любовью. Он всю жизнь прожил для своего народа. Это он дал ему достойную жизнь и не важно, что ценою чужих жизней. Никому наркотики насильно не суют. Каждый человек – сам хозяин своей жизни. Поэтому и проживает её: или как скотина, или как пастух, пасущий эту скотину. Его народ и есть пастух – куда он погонит кнутом свое стадо, туда оно и пойдет без лишних вопросов.

По крайней мере, так было много лет до той поры, «пока цыганская почта» стала приносить дурные вести. Сначала о том, что его любимая дочь, ослушавшись воли отца, сбежала с каким-то русским. Да, он поступил жестоко, но он не мог допустить, чтобы его единственная дочь скиталась с каким-то холопом, который не может обеспечить ей достойную жизнь. Времена сейчас другие, одной любовью сыт не будешь. Затем ему донесли о происходящих переменах в городе, но они только рассмешили его. И вот теперь эти «ходоки», которым он и высказаться-то не дал. Ну, ничего, пусть поваляются, пока охота воевать не пропадёт. Он выглянул в окно и долго любовался на свой народ. Казалось, что все мужское население поселка собралось у этого сарая. И стар, и млад поочередно заглядывали в щели и громко ржали, сверкая на солнце своими золотыми зубами. Цыган улыбнулся: «Пусть потешатся» и, довольный, пошёл восвояси, чтобы уединиться со своими воспоминаниями.