Разумеется, его изловили, «допросили», а потом утопили. Быстро и чётко. Отсюда и такие «восхитительные» следы на шее (на ней у удушенного остаются характерные следы, повествующие об орудии убийства, например, о размере рук душегуба и силе его хватки, или о толщине верёвки, если речь идёт о повешенном). Разумеется, от привычной для себя зарисовки частей тела вскрытого своеобразный патологоанатом отказался, как в силу отсутствия времени (да и было слишком темно для этого), так и в силу прямого запрета.

Через несколько часов, ближе к утру, Феодор закончил с «неизвестным туземцем», позволив ассистенту обернуть его труп в несколько слоёв ткани. Спустя полчаса, закончив с вознёй, они наконец-то побеспокоили уже давно дремавших солдат. Взяв на руки «упакованного» легата, они удалились в ночное далёко с ассистентом…

Вот так и закончилась его жизнь. Недолгими были его мучения перед смертью, но в аду обязательно позаботятся об исправлении этого недоразумения. Феодор же, сняв импровизированный костюм для операций из грубой ткани и кожи, удалился в свои покои.

========== Глава 53. Исход. ==========

Тем временем, несмотря на столь крупное событие, каковым и являлась казнь легата в рамках самосуда, жизнь всё ещё продолжалась. Десант, назначенный на позднее утро, прошёл, как и было запланировано. Труп, снабдив импровизированным якорем, сбросили в море на пути к острову, после чего команда полностью верных адмиралу карибской эскадры матросов отбыла обратно. Морские пехотинцы же полностью уничтожили сопротивление туземцев к началу третьего дня экспедиции.

Численное и технологическое превосходство, а также невозможность сбежать от вторженцев, сделали своё грязное дело. Жалкие тысячи туземцев были частью уничтожены, а частью подчинены, соблюдая тем самым давнюю традицию римлян, установившуюся ещё в самом начале правления Валентиниана.

Впрочем, высадка на остров Гренада была не единственным важным событием этого дня. Вернее, было лишь одним из целой череды. Как уже упоминалось ранее, в рамках экспедиции с самого начала участвовало десять тысяч морских пехотинцев и 80 пушек.

Разумеется, в рамках путешествия к Серениссиме (острову Тринидад) было утеряно некоторое количество пушек и солдат, в основном, из-за навигационных ошибок и связанных с ними опасных ситуаций. Если быть точнее, из 80 пушек было потеряно аж целых 12 орудий, а также 960 солдат. По итогу, от целой дивизии осталось лишь 9 040 человек (не считая матросов, тоже принимающих участие в набегах на острова) и 68 пушек.

Из них тысяча, то есть, целый батальон морской пехоты, отбыла на остров Гренада, который и подчинила римской короне. Тобаго же посетил маленький отряд в 40 человек, установивший там, на глазах удивлённых туземцев, флаг римской империи и договорившийся с местным вождём о номинальном переходе их ничейной земли во владение императорской казны. Естественно, за определённые дары.

Среди них – злобная оспа и несколько десятков мушкетов в придачу к пороху и пулям, а также, разумеется, «дипломатические» усилия по разжиганию кровавой розни между туземцами. Согласитесь, более лучших подарков для ещё не хлебнувших суровой жизни жителей карибских племён попросту не придумаешь.

Однако вернёмся к нашим баранам, ой, морским пехотинцам. Итак, как вы могли уже заметить (кого я обманываю?), из 9 040 лишь 1040 солдат отбыла непосредственно на ближайшие острова Карибского бассейна, но чем же занялись остальные 8 тысяч? Что же, из них две тысячи осталось на острове в качестве временного гарнизона и главной и, что самое важное, бесплатной рабочей силы. Остальные шесть тысяч же распределились по двум направлениям.

Итак, четыре тысячи морпехов были отправлены на Ямайку, а оставшиеся две тысячи отбыли на Пуэрто-Рико. В обоих случаях цель была довольно очевидной – распространить власть Рима далее на запад и север, на крупнейшие и богатейшие острова Карибского бассейна (правда, сами исполнители императорской воли не знали даже о том, что это острова).

Несмотря на опасения, вызванные подобным распылением сил, подобные вылазки всё же были предприняты, так как того требовала суровая необходимость – на подходе были 30 тысяч морпехов и тысячи матросов с различными чиновниками и офицерами, которых, при всём желании Гнея, разместить на одной лишь Серениссиме не получится ни при каких обстоятельствах.

Гренада и Тобаго же были слишком малы, чтобы разместить там всех в одиночку, да и не были банально освоены в достаточной мере для начала строительства постоянных мест дислокации флота, армии и колониальной администрации. Исходя из этого был выбран наиболее простой вариант – найти сравнительно большие острова, на которых можно было всех разместить, хотя бы на некоторое время, пока не построят все необходимые сооружения.

Так как крупнее Ямайки и Пуэрто-Рико только Куба, которую покорить с нахрапа даже силами целой дивизии будет трудновато, Гнею приходится обходиться тем, что есть, смиряясь с подобным распылением, ведь ему не только солдат и матросов разместить надо, но и колонистов, поток которых обещает быть неисчислимым. Их ведь, к тому же, нужно ещё и защищать, как от них самих, так и от других (в первую очередь, впрочем, от них самих). В общем, целей и задач по горло, а вот сил, увы, не очень много.

Однако давайте снова отвлечёмся. На этот раз, мы обратимся к событиям в Европе. Разумеется, силы великого и ужасного Рима были отвлечены не только на покорение дальних и незнакомых рубежей к западу от метрополии. Отнюдь, у Рима всё ещё оставались другие направления, требующие внимания.

К примеру, покорение Скандинавии, начавшееся ещё в тот момент, когда Себастиан основал первые римские поселения на территории Готланда. С тех пор, правда, очень многое изменилось. Малюсенькие города, основанные «повелителем Севера», давно выросли, наживая на своём стратегическом положении, а также обзавелись различными значительно более мелкими соседями.

К моменту, когда начались события в Карибах, и Зеландия, и Готланд, и даже Моонзундский архипелаг, уже являлись достаточно развитыми территориями, чтобы спонсировать дальнейшее расширение на север. В частности, это было связано также с тем, какие им налоговые и торговые привилегии даровал император в рамках своей политики по колонизации дальних рубежей римской державы.

Хафния, своеобразная столица Скандинавии, если так можно обозвать город с десятитысячным населением, превратилась, благодаря полному освобождению от налогов и введению беспошлинной зоны свободной торговли, в процветающий город, являющийся главным драйвером роста экономики в регионе и основным столпом романизации в оном же.

Наиболее богатые и влиятельные слои Хафнии, наживаясь, главным образом, на транзите различных экзотических товаров и морской торговле янтарём, очевидно, были крайне недовольны участившимися действиями пиратов, захотевших и себе долю в пироге.

Разумеется, что-либо сделать вооружённым пушками торговым суднам они не могли. Однако случалось, пускай и нечасто, и такое, что вооружённый до зубов корабль, заполненный специями и прочим добром до самых краёв трюма, захватывала шайка другая ловких разбойников.

Довольно иронично, кстати, что весь похищенный ими груз они, обыкновенно, отгружали всего в нескольких сотнях метров от самой Хафнии, продавая награбленное многочисленным скупщикам или даже тем, кого они сами же и ограбили.

Разумеется, подобный сюр чистой воды долго длиться попросту не мог. Через некоторое время император узнал от Себастиана об активизировавшихся пиратах и недовольных купцах. Желая снова расширить границы империи, он тут же захотел воспользоваться этим обстоятельством для формального обоснования экспансии.

На пожертвования торговцев на верфях Хафнии был заложен первый в истории судостроения 106-пушечный трёхдечный парусный корабль. В будущем он должен был стать флагманом балтийской эскадры, однако на время, для текущих тактических и стратегических нужд, были привлечены дополнительные силы из Средиземноморской и Атлантической эскадры.