«Добрый» охранник, знакомый сержант (тот, что чаще других караулил у самых дверей), заглянул под утро.

– Эй, парень, ты не спишь?.. Молодец, суп съел, значит, одумался и перестал изображать дурака. Теперь продолжай в том же духе.

Сонный пациент промолчал, довольный страж повернулся и пошел прочь, прихватив поднос с пустой гремящей посудой. Король окликнул его уже на пороге:

– Эй, постойте, погодите!

– Чего, парень? Довести тебя до сортира или сам дотащишься?

– Я вовсе не про это. Мне нужно видеть мать Нэн.

– Кого-кого?

– Мать Нэн из ордена Разума, ту старуху, которая приходила поздно вечером.

Сержант нахмурился, покачал головой и крутанул пальцем у прикрытого пси-защитой виска.

– С тобой и вправду перестарались ребята генерала, Голова сильно болит? На базе никогда не бывало монашек. По крайней мере, последние три года я их точно не видел. Не сомневайся, парень, святые праведницы в годах по казармам не лазят и не забыли тут ничего. Ладно, отдыхай, постарайся получше выспаться.

Сержант ушел, плотно затворил дверь, оставив пленника в одиночестве и сомнении. «Иллюзия была слишком ясная, или мне опять подсунули наркотик?». Время шло, тихо ускользая в прошлое, и несколько часов никто не вспоминал про Короля. Он поставил себе ментальный барьер, уснул без печали и тревоги, видел во сне горное озеро, утес, Виту в лодке, проспал обед и открыл глаза только тогда, когда удлинились угловатые черные тени и за распахнутой форточкой вспыхнул прощальным золотом теплый закат.

Что-то переменилось в ауре места – приглушенное рявкнул мотор, потом затих, прошуршали по асфальту колеса, о порог коротко ударили кованые сапоги.

Вэл прислушался, сквозь открытую форточку, стертые расстоянием, долетали короткие разрозненные обрывки торопливого разговора. Бойко спорили два голоса, то едва слышно, то, срываясь на крик.

– …без письменного приказа, – заявил первый голос, играя оттенками металла.

– …с присвистом… и на твои амбиции тоже положить, – уверенно ответил второй, хриплый.

– …и на приказы?

– …просношали наверху… сказал лично… с этим делом закончить.

– …задвинь в те сектора, которые…

– …через…

Вэл прислушался к поединку сквернословов и аккуратно убрал пси-барьер. Тепло вечера еще не сменилось ночной прохладой, распаленный спорщик, обозленный конфликтом и измученный духотой, на минуту стянул шлем пси-защиты, чтобы вытереть со лба пот. В этот момент Вэл понял все – мысли хриплого лежали на поверхности, они читались до того ясно, что казались оформленными в звук, движение, цвет. Король на мгновение увидел себя мертвого, с почти бескровным пулевым отверстием в левом виске. Потом черный пластиковый мешок продолговатых очертаний. Литой силуэт отъезжающего фургона. Шум мотора. Незнакомое место, похожее на заброшенный карьер. Камни. Потрепанные ветром пучки сухой травы, лучи фар, брошенный в провал длинный, перевязанный веревкой предмет.

«Это мне прощальный жест от генерала Крайфа. Но я больше не хочу умирать».

Вэл встал, не дожидаясь их прихода. Отыскал свои вещи, оказывается, они аккуратно висели в стенной нише. Кто-то выстирал и выгладил одежду Короля. Свежая рубашка тут же пристала к израненной спине и начала набираться липкой влагой. В дверь, широко улыбаясь, заглянул «добрый» сержант.

– Собирайся, дружок, за тобой приехали.

– Куда собираться?

– В лагерь-накопитель для ивейдеров. Хорошая новость, теперь с тобой будут возиться наши славные орлы – реабилитаторы. Они тебя наставят на путь истинный, выправят твои кривые мозги, и все образуется. Выметайся, гражданским придуркам нечего делать на базе.

Вэл заметил, что в ауре сержанта не мельтешили обычные для лжецов юркие цветные искорки. «Надо же, он верит в то, что мне сейчас наговорил». Король вышел из палаты. Под низким потолком, в коридоре, его ждали трое. Тяжелая пси-защита укрывала их головы, придавая незнакомцам сходство с культовыми изображениями ягуаров.

– Вэл Лоренц Август, лорд Далькроз? Вы подтверждаете свою личность?

– Да.

– Следуйте с нами. Пройдите вперед.

Король сделал шаг, но не вперед, а в сторону. Коридор за его спиной изгибался поворотом, повторяя контуры больничного здания.

– На каком основании я с вами пойду? Если вы приперлись из Службы Гражданской Реабилитации, то предъявите мне формальную повестку. Если это официальный арест, то я требую адвоката.

«Ягуары» опешили от такой наглости избитого арестанта. Ближний из них – высокий, ясноглазый, лет на пять старше Вэла, расхохотался:

– Ну, ты и башковитый умник нашелся! Сидишь в дерьме по уши столько дней, а про адвоката и бумаги вспомнил только сейчас? Обойдешься. У нас не бывает адвокатов. Руки за спину, щенок, марш вперед!

Король не стал спорить, он помедлил, рассматривая лица врагов, ловя яркие отблески чужих эмоций.

Сразу за высоким стоял второй «ягуар», постарше, коренастый, жандармский капитан, с ординарным, жестким и замкнутым лицом. Этот пока молчал, но Вэл не сомневался, что обладатель хриплого голоса – именно коренастый, и командует тоже он. Третий противник, веснушчатый, синеглазый, наверняка под шлемом светловолосый, до поры до времени держался на заднем плане. Он выглядел ровесником Вэла, разве что самую малость постарше. У коренастого из кобуры торчал обычный пистолет, кроме того, за спиною каждого из пришельцев болтался армейского образца излучатель. Их эмоции не баловали разнообразием. Преобладало раздражение и желание придавить курок. Веснушчатого парня к тому же захлестывала не рассуждающая, бурная, с личным оттенком ненависть. «За что он так не любит меня?» – удивился Король и бесполезно пошарил в памяти – лицо младшего жандарма казалось ему совершенно незнакомым.

Далькроз напрягся, прощупывая пси-защиту солдат, Она оставалась совершенной, такой же непроницаемой, какой может быть разве что бетонная стена. Коренастый чуть улыбнулся и сказал уже знакомым хрипловатым басом:

– Зря тужишься, пошли.

– Пойду, когда покажете сержанту письменный приказ. А то почем я знаю, вдруг вы самозванцы.

«Добрый» сержант, кажется, засомневался, на его простоватом лице читалась мука непривычных сомнений, но Король не слишком верил в сообразительность своего стража. Он сделал еще полшага назад и подобрался к углу коридора.

Сержант, однако, вопреки ожиданиям, оказался наш высоте.

– Погодите, парни, я свяжусь с Центром. Мальчишка в чем-то прав, мне не хотелось бы напортачить. Конечно, здесь нечего делать ни лиловым монашкам, ни собакам-адвокатам, и мне будет достаточно устного приказа по уникому, но я как раз хотел бы услышать этот приказ…

Жандармский капитан уставился на сержанта, словно на умалишенного.

– Какие такие монашки?

Король почувствовал напряжение прямой угрозы.

«Сейчас будут стрелять». Он, не мешкая, повернулся и нырнул за угол коридора. Выстрел из пистолета почти настиг его, на шею и ухо брызнула штукатурка. Вэл мчался опрометью, спотыкаясь, петляя между стен, и не видел, как запоздало, медленно и неуверенно вскинул излучатель сержант-охранник:

– Уберите стволы! Здесь больница, а не стрельбище. Сержанта погубила вера в незыблемость устоев. Он видел каленусийские мундиры, слышал каленусийскую речь, это означало «свои» и помешало заметить, что глаза коренастого за прозрачным щитком пси-шлема были глазами убийцы.

Обладатель сорванного баса без заминки выстрелил в упор, прямо в грудь охранника, но из-за торопливости не попал в сердце, поэтому сержант, уже упав, уже чувствуя пронзительную последнюю боль и теплую струю крови, успел нажать на тревожную кнопку уникома.

Глухо хлопнул выстрел из пистолета с глушителем, но система тревоги, запущенная уникомом, сработала исправно, в отдалении хрипло, протяжным воем смертельно раненого чудовища взвыла сирена. Ее низкий стон сотрясал легкие стены госпиталя.

– Живо, берите мутанта! – приказал коренастый. Высокий дернул плечом:

– Брать живым?