— Немедленно отпустите меня, — крик раздался в главном зале. — Чего вы от меня хотите? Я известный учёный с Галеоса. Я буду жаловаться. Это произвол, — человек, вырывающийся из рук Дрейка, не унимался.

— Что случилось? — Акано появился почти одновременно с Егором.

— Вот этот начал сопротивляться. Набросился на меня. Пришлось его немного угомонить.

— Я никому не сопротивлялся, — высокий худощавый человек возразил Дрейку. Чёрные как смоль волосы падали ему на плечи, карие глаза грозно смотрели на окружающих, орлиный нос яростно засасывал кубометры воздуха. Когда, наконец, он перестал брыкаться, Акано показал жестом Дрейку, чтобы тот отпустил его.

«Буйный» учёный поправил на себе короткую куртку, задрал голову вверх и надменным тоном произнёс:

— Я никому не сопротивлялся. Дело в том, что ваш «орангутанг» чуть не уничтожил месяцы моих исследований. Он чуть не опрокинул мой стол с образцами, это меня и возмутило, я поспешил выдворить его из моей лаборатории, на что он схватил меня и приволок сюда.

— Кто вы? — спросил Акано.

— Позвольте представиться — Орнелий Калс Принуис с Галеоса, магистр, член Имперской Академии наук.

— Я Акано Тэйл с Карны, я возглавляю эту группу. Приношу свои извинения за моего подчинённого. Уверен, что он не хотел вам навредить намеренно.

— Не хватало ещё, чтобы он это сделал намеренно, — возмутился магистр наук.

— Скажите Орнелий, могу я вас так называть? — спросил Егор.

— Да.

— Так вот, скажите Орнелий, над чем вы работаете?

— О, это потрясающе! Вы просто не представляете, скоро я смогу совершить удивительное открытие, которое изменит само понятие мироздания.

— Надо же, — усмехнулся Дрейк Келлар.

— Вы смеётесь? — резко выпалил Орнелий. — Зря! Мне осталось совсем немного до открытия. А этот, коротышка, директор, никак не даёт мне совершить перелёт в другую часть планеты для того, чтобы я произвёл кое-какие замеры и, чтобы я смог взять несколько образцов.

— Я вам ещё раз повторяю, Орнелий, — вмешался в разговор директор, который тоже выбежал в общий зал на поднявшийся шум, — я не могу разрешить вам перелёт на другой конец планеты. Я уже сотни раз вам объяснял, что перелёты от станции к станции совершаются только в экстренных случаях. Чёрт возьми, вы же учёный и сами знаете, что твориться на этой планете и, как опасно покидать комплекс в этот сезон.

— А разве ответ на вопрос мироздания — это, по-вашему, не экстренный случай? Тем более я уже несколько месяцев наблюдаю за климатом планеты, а ещё у меня данные по наблюдению за этой планетой за последние семьдесят лет. И я утверждаю, что сейчас самый спокойный период — лето, если угодно. И вы просто обязаны разрешить мне перелёт, иначе придётся ждать ещё три года.

— Нет и точка. Я не возьму на себя ответственность за жизнь известного учёного, — отрезал директор.

— Вот! И с таким отношением я сталкиваюсь каждый день. Ну как, скажите на милость, работать в таких условиях? Как прикажете мне бороться с этим невежеством и тупыми принципами следовать правилам?

— Правила на то и придуманы, чтобы их соблюдать, — вмешался Егор.

— Правила придумали, чтобы можно было управлять нами. Здравомыслящему человеку нет необходимости воровать или убивать, или творить ещё какую-то чепуху. Конечно, есть общепринятые этические и нравственные нормы, которые мы все соблюдаем, но правила… Их придумывают каждый день, всё новые и новые правила, чтобы держать народ в узде. Чтобы вот такие как они, — он обвёл присутствующих взглядом, — не сбежали отсюда, и продолжали приносить прибыль, чтобы вы бросались в огонь ради императора. Правила придумывают, чтобы управлять нами, чтобы загнать нас в рамки необходимые власть имущим. Свобода? Не смешите меня. О какой свободе вы говорите, когда вокруг одни правила: «не делай так», «не ходи туда», «не смотри это», «не ешь это». Это не — свобода — это жизнь в мире правил и предписаний. И иной раз, кажется, что придумывают их полнейшие идиоты и кретины.

Он тяжело дышал, лицо его покраснело было видно, что его задели за живое. Егор протянул ему стакан воды, который взял с соседнего стола, магистр жадно выпил его.

— Спасибо. В горле пересохло. Простите меня за эту тираду, но, знаете ли, накипело.

— Всё в порядке, магистр, — Егор посмотрел в сторону Кейлона. — Мы совсем не обижаемся. И знаете, что? Я даже согласен с вами, — добавил он с ухмылкой на лице. Ему было приятно подразнить будущего императора. Он ему всё ещё не доверял. Последний сделал вид, что не расслышал его замечания.

— Мы как раз направляемся к ближайшей станции. Пожалуй, у нас есть ещё одно место, не так ли?

— Да, но думаю, магистру будет не совсем удобно с нами, — возразил Акано.

— Нет, нет! Я с удовольствием отправлюсь с вами. Вы не представляете, насколько вы меня выручите. Это будет просто потрясающе.

— Нам надо позволить поехать магистру с нами, — Егор посмотрел на Акано и бросил на него взгляд, не терпящий возражений. За время их совместной службы друзья научились понимать друг друга с полуслова.

— Хорошо, будьте готовы, через час мы отправляемся.

— Но это невозможно.

— Что? — спросили все хором.

— Сейчас там, за пределами станции, жуткий холод, а позже пройдёт ураган. До завтрашнего утра путь совершенно закрыт.

— Ясно, — произнёс Акано. — Заночуем здесь и продолжим путь на рассвете.

Ночь выдалась беспокойной. Несмотря на герметичность стен и абсолютную звуконепроницаемость Егору казалось, что он слышал, как завывает ветер. В стенах и в вентиляции слышался постоянный скрежет. Странные звуки, непонятное мерцание полу приглушенных сфер у потолка. Казалось, он слышал вой, а может даже и лязг цепей. Вспомнились старинные предания о привидениях в средневековых замках, а фантазия уже доделала своё дело. Это всё не давало ему уснуть.

Помещение, в котором он спал, было небольшим, этакая железная коробка с парой коек, по-видимому, здесь обитали простые шахтёры станции. Минимум удобств: туалет, маленькая душевая кабина, это было самое точное описание, хотя с душем, в обычном понимании этого слова, ничего не имело общего, кроме кабинки. Мылись не с помощью воды, вода была слишком дорогим ресурсом, чтобы расходовать её зазря. Тело очищали с помощью специальных лучей, которые уничтожали всю грязь, очищали кожу от вредоносных бактерий, приводили её в тонус и в целом положительно влияли на организм. Процедура занимала всего десять минут, эффект от приёма такого «душа» был во много раз приятней, чем от водного, Егору было с чем сравнивать. Поворочавшись полночи, Егор так и не смог уснуть, он принял «душ» и почувствовал себя легче, как будто груз с души упал. Сидеть в комнате и слушать сопение Дрейка он больше не мог и пошёл прогуляться по станции. Акано и Кейлон расположились в соседней комнате, наверное, она была такой же, даже странно, что император согласился на такие спартанские условия. Строго говоря, он ещё не был императором, но, всё же, он занимал высокий пост в империи и вероятно привык к изысканности и комфорту.

Егор разгуливал по опустевшей станции, и разные мысли крутились в его голове от фактов, построенных на логике до самых невероятных и бредовых предположений. Он ещё раз обдумывал всё, что произошло с ним и его друзьями, осмысливал, перебирал каждое событие по крупинкам, но всё равно ответы ускользали от него. Чего-то не хватало, для того чтобы пазл сложился, казалось, он уже подходил к разгадке, но в самый последний момент вместо ответа возникал новый вопрос.

С этими мыслями он забрёл в отсек напоминавший лабораторию. Три полупрозрачных монитора на столе показывали какие-то вычисления, формулы сменяли одна другую, на другом мониторе, чуть в стороне от других мелькали какие-то фотографии разных мест и явлений. На соседнем столе была масса пробирок, баночек с какими-то реактивами от обычных цветов радуги до, таких, которым и название не подобрать. Несколько прозрачных, цилиндрических контейнеров вмещали в себя какие-то трупы мелких животных, трудно было сказать на кого они походили, то ли на енотов, то ли на больших крыс или ещё на кого из грызунов, но зрелище было достаточно мерзким. Ещё в нескольких были животные побольше, не такие страшные, но, всё же, жутко было смотреть в их, казалось, живые глаза.