Народ в зале захихикал, а кое-кто засмеялся в голос. Весело было всем, кроме двух ребят, которые в данный момент ели салат из этих самых баргосских моллюсков. Они насторожённо посмотрели в свои тарелки, а бармен-директор раздражённо крикнул:

– Клоун, ты границы-то не переходи, а то только этим салатом и буду кормить!

Но Лёха снова его проигнорировал и продолжил:

– Кстати, ребята! Официанты! Повара! Кто здесь давно работает, вы можете мне реально сказать, когда был сделан этот недоделанный свежий салат из этих недоделанных, умерших от старости на своём далёком Баргосе моллюсков? Я к тому, что, может, пора на этот салат уже делать наценку, как на раритетное блюдо?

Посетители смеялись, а бармен-директор смотрел на комика так, будто тот выдал его самую страшную тайну. Лёха же, не обращая внимания на негодование работодателя, обвёл взглядом зал и понял: прелюдия закончена, можно начинать провоцировать драку. И он начал:

– А знаете, что говорит маленькому цванку его папа в день рождения?

Зрители в зале засмеялись совсем громко. То ли цванков не любили, то ли просто таким образом требовали от комика скорейшего развития выбранной темы. Сам же рептилоид, злобно сверкнув глазами, продолжил есть.

И лишь одно существо в зале, казалось, не замечало сказанных Лёхой слов – сидевший на стуле в глубине сцены амфибос. Представители этой расы и так отличались крупными размерами, но сидевший на стуле казался огромным даже по сравнению со своими собратьями. Это было существо ростом более двух метров, напоминающее одновременно и человека, и земноводное.

Несмотря на внешнюю схожесть его строения с человеческим, по меркам людей амфибос был непропорционален. Его большая лысая голова, мощный мускулистый торс и крепкие, но короткие руки заметно контрастировали с сильными и очень длинными ногами. Кожа его была гладкой, холодной, серовато-зелёной, а вот глаза голубыми, большими и с виду очень добрыми. Амфибос спокойно сидел и потягивал из пластиковой баночки какой-то напиток, не обращая на происходящее вокруг совершенно никакого внимания.

Лёха тем временем продолжал:

– Он говорит ему: «Сынок, с днём рождения! Помнишь, папа обещал тебе в подарок ручного пони? Так знай, цванки всегда держат слово! Только поторопись, а то мама его уже доедает!»

Зал взорвался смехом. Народ всех рас и мастей просто закатывался. Хохотали все, кроме неспешно потягивающего свой напиток амфибоса и, разумеется, цванка. Рептилоид нехотя оторвался от тарелки, дожевал то, что было во рту, проглотил это и злобно рявкнул в сторону сцены:

– Не смешно!

– Конечно, не смешно! – тут же отозвался стендап-комик. – Твой сын так хотел этого пони, а твоя жена его сожрала! Что же тут смешного?

Действительно, смешного было мало и в самой ситуации, и в шутке, но Лёха знал: зрители в таких местах предпочитали именно подобный юмор – грубый и незатейливый. В подтверждение этому сидевшие в зале люди, прочие гуманоиды, а также представители не гуманоидных рас, завсегдатаи клуба и случайные посетители, все покатывались со смеха, осторожно поглядывая на цванка. Тот попытался сдержаться, но не смог и резко вскочил, опрокинув неустойчивый столик.

Казалось, весь зал только этого и ждал. Народ завёлся ещё больше, кто-то хлопал в ладоши, кто-то в щупальца, кто-то свистел, кто-то шипел – одним словом, все выражали крайнее возбуждение и заинтересованность в неординарном развитии ситуации.

– Я сейчас тебя самого сожру, клоун! – злобно крикнул цванк и медленно пошёл к сцене.

По дороге он выхватил массивный металлический стул из-под одного из посетителей студенистого вида. Тот от неожиданности растёкся по полу.

Рептилоид шёл к сцене, публика его подбадривала, а Лёха потихоньку разминал руки в предвкушении хорошей драки. Он нисколько не нервничал, и со стороны это выглядело странно, учитывая, что по комплекции человек был раза в полтора меньше оскорблённого им цванка. Когда рептилоиду осталось до сцены всего три метра, комик улыбнулся, развёл руки в стороны и театрально произнёс:

– Делайте ставки, господа!

В этот момент ему в грудь прилетел железный стул, очень быстро и почти незаметно брошенный цванком. Такого расклада Лёха не ожидал; перепаясничал, потерял бдительность, думал, что жертва будет размахивать стулом, кричать, ругаться, а цванк пошёл другим путём – возможно, имел богатый опыт по части драк.

Стул сбил комедианта, как шар для боулинга сносит последнюю одинокую кеглю – уверенно, без вариантов устоять. Удар был настолько сильным, что бывший штурмовик не смог сразу подняться. В груди всё перехватило, дышать стало тяжело. Держась одной рукой за грудь, Лёха попытался второй опереться на прилетевший стул, который теперь лежал на сцене, и всё же встать. Но ничего не получилось.

«Да, – подумал стендап-комик. – В некрологе так и напишут: Лёха Ковалёв, бывший штурмовик, командир отряда специального назначения, был насмерть забит железной табуреткой за неудачную шутку в вонючем ночном клубе на Ксине».

Пока сражённый стулом шутник размышлял о своём вероятном будущем, цванк быстро вскочил на сцену, в два шага подбежал к обидчику и занёс руку для удара. Лёха, изначально понимая, что дело это бесполезное, тем не менее попытался прикрыть голову правой рукой. Левую он всё ещё прижимал к ушибленной груди.

Весь зал замер в ожидании кровавой расправы озлобленного посетителя с неудачно выбравшим «жертву» комедиантом. Бармен-директор улыбался во все зубы – то ли в отместку за шутку про моллюсков, то ли просто предвкушая яркое зрелище. Но к огромному неудовольствию всех присутствующих, это шоу закончилось, так и не начавшись – молниеносным ударом ноги амфибоса в голову рептилоида.

Увлечённые Лёхой и цванком посетители и бармен-директор не заметили, как амфибос, отбросив недопитую баночку с напитком, за доли секунды оказался возле рептилоида и нанёс ему сокрушительный боковой удар в голову своей здоровенной и явно хорошо тренированной ногой. Всем присутствующим сразу стало понятно, зачем амфибос сидел на сцене и что он делает в составе дуэта. Цванк слетел в зал и откатился на несколько метров в сторону. Амфибос прыгнул следом, подошёл к рептилоиду, встал в боевую стойку и негромко сказал:

– Давай!

Весь в напряжении, готовый биться насмерть, амфибос смотрел на цванка, ожидая драки, но рептилоид поднялся и, не обращая внимания на обидчика, посмотрел по сторонам совершенно потерянным взглядом. После чего, явно находясь ещё в нокдауне, он медленно пошёл к выходу, пошатываясь и что-то бормоча себе под нос.

Многие в зале неодобрительно загудели, возмущённые отступлением цванка. Они явно ожидали большего. Некоторые, наоборот, радостно потирали руки. За рептилоидом побежал официант, крича ему вслед:

– А кто будет оплачивать?

– За счёт заведения! – перебил официанта бармен-директор и залез на сцену.

Он поднял руки, привлекая внимание зала, и громко объявил:

– Все, кто ставил, что драка будет, но никого не убьют, я вас поздравляю! Ваша ставка сыграла!

Народ в зале сразу же начал возмущаться и спорить. Кто-то пытался доказать, что один удар – это и не драка вовсе, а кто-то жаловался, что уже месяц, как никого не убивали и некогда достойное шоу потихоньку превращается в унылое развлечение для маленьких девочек.

Когда жертва Лёхиного юмора под недовольное бурчание зрителей, шатаясь и бормоча себе что-то под нос, покинула клуб, похожее на большого разумного кальмара существо, сидящее за VIP-столиком, тяжело вздохнуло и заметило:

– Да, трусливый цванк попался. По башке получил и убежал.

Слова эти были адресованы такому же разумному кальмару, сидевшему рядом. Тот, в свою очередь, показал одним из щупалец на амфибоса и сказал:

– Как этот здоровяк бьёт, там кто хочешь убежит, не только цванк.

– Всё равно мы рассчитывали на шоу, а тут одного стулом припечатали, и он сдулся, второй от единственного удара в штаны наложил. Уныло как-то. Невесело. Не стоит потраченных денег.