На губах Яра расплывается улыбка. Кажется, он начинает припоминать дочку маминой подруги и между нами наконец-то воцаряется спокойная обстановка, когда никто никого не желает придушить. И пусть затишье продлится недолго, но для меня это время для передышки и новый шаг к осуществлению задуманного.

Я слишком много совершила ошибок в прошлом, чтобы Яр простил меня за раз. Нужен новый план. Тот, который позволит затишье обратить в буйство эмоций. Я заставлю брата думать обо мне в ином ключе.

– Точно, прилипала, – произносит он, вновь заводя мотор и возвращая машину на дорогу.

Оставшуюся часть пути мы преодолеваем в тишине. И лишь когда Яр сворачивает на пустую дорогу, я понимаю – у меня получилось. Пусть чуточку, но я сдвинулась с места.

– Пересаживайся, – говорит он, покидая салон.

Я выпрыгиваю следом и с дрожащими ладошками возвращаюсь в салон уже на его место. Чувствуя, как подо мной хрустит кожаная ткань обивки и тепло окутывает мое покрывшееся мурашками тело.

Мгновения для меня достаточно, чтобы ощутить его пусть и так – косвенно и призрачно. Я гоню прочь волнения и киваю, когда Яр начинает рассказывать про устройство автомобиля. Многое я знаю и без его лекции, но как и положено прилежной ученице слушаю не перебивая, повторяю если просит пересказать, задаю вопросы, когда он увлеченно уходит в дебри технического устройства и спустя минут тридцать, которые кажутся мне бесконечно длинными, Ярослав позволяет завести мотор и тронуться с места.

Я лукавила, когда говорила что водитель из меня так себе. Не так хороша, как Луиза или брат, но благополучно трогаюсь с места и легко веду машину по пустой дороге. Яр молчит и наблюдает за моими движениями.

– Арин, – произносит мое имя, задумчиво растягивая буквы.

– Ммм, – тяну в ответ, крепко держась за руль.

– Неплохо получается, – голос брата звучит вполне уверенно. – Только руки держи вот так.

Его ладонь падает на мой локоть и направляет руку в то положение, про которое он говорил совсем недавно. Я втягиваю полной грудью воздух и фиксирую в памяти новое касание, от которого волоски на коже встают дыбом. То место, где его теплые пальцы касаются меня, загорается пламя. Я заставляю себя думать о дороге, о машине и о том, что сейчас не самый лучший момент фантазировать о Яре. Впрочем, и он не торопится убирать руку. Поправляет мой локоть, скользит дальше, оставляя за собой горячую дорожку из искр, которые высекает мое тело в ответ на касания, и опускается на ладонь.

– Держи прямо, – плавно направляет руль.

Наши пальцы на долю секунды переплетаются, и мне кажется, что я сойду с ума. Настолько горячим и опасным выглядит для меня то, что для брата лишь часть обучения. Я еще крепче сжимаю руль и выполняю его наставления, и тогда его рука оставляет в покое мою ладонь.

Ярослав

Я не узнаю Арину.

Смотрю на девушку, сидящую рядом и крепко цепляющуюся за руль, и будто вижу ее впервые. Даже приходится зажмуриться на миг, чтобы развеять иллюзию, но когда я открываю глаза и продолжаю искоса подглядывать за ней, вижу ту же чужую и неизвестную для меня девушку.

Внешность пусть и изменилась за год, который мы не виделись, но не так же кардинально, как ее характер! Где та мелкая сучка, которая предпочитала изводить меня круглыми сутками? Почему ее поганый ротик сейчас закрыт и пухлые розовые губы плотно сжаты? Почему она, черт подери, молчит так, словно набрала воды в рот?! Я готов зарычать и выругаться вслух, пытаясь задеть ее… Пытаясь вернуть прежнюю Арину, которую знал многие годы. С тех самых пор, как впервые встретил.

Маленькая избалованная девочка шести лет, смотрящая на меня огромными серыми глазами. Тогда мне показалось, что она уже считала себя выше и лучше чем я – обычный парнишка и сын школьной учительницы, которой приходилось тянуть себя, меня и больную мать-инвалида. То, что мама встретила Николая спустя многие годы после их школьной дружбы, поражает. Но тогда за гранью казалось иное – Николай не просто поддержал прошлое знакомство, он забрал нас из коммуналки, помог устроить бабушку в больницу, где она вскоре скончалась от серьезных осложнений на сердце, и в итоге женился на матери, дав нам безбедную и беззаботную жизнь. В их чувства я верил с трудом, пока не присмотрелся, отметая любые сомнения прочь. Они любили друг друга и желали нам счастья.

Вот только наличие маленькой дочери у Николая меня несколько выбило из колеи. Был бы лучше пацан.

Я не знал как вести себя с надоедливой девчонкой. Не знал, что нужно говорить, чтобы она через пять минут не закатывала истерики и не дула пухлые губы, убегая жаловаться отцу или домработнице. Я пытался оградить себя от бесконечного шума, который всегда сопровождал Арину. Где она – там и крики, гам, танцы, неразбериха. Она как маленький хаос ворвалась в мой кокон и попыталась уничтожить свирепым торнадо спокойный распланированный до деталей мир.

Арина была такой всегда. Не только в шесть. Но в семь, и в восемь. Она не могла прижать свою тощую задницу и посидеть хотя бы полчаса, не издавая звуков, не требуя чего-либо и не пытаясь вывести меня из состояния равновесия. Я же отличался от нее от слова совсем. Мама считала это особенностью характера, бабушка говорила про воспитание, а школьный психолог списывала на то, что я был единственным сыном, который принял на себя часть забот, которые обычно накладываются на старшего члена семьи мужского пола. Иными слова я пытался быть взрослым в свои двенадцать лет. Тогда-то, еще до встречи с Николаем и его маленькой бестией, я планировал окончить школу после девятого класса. Пойти на вечерку в колледж и работать. Я собирался взять семью под свое крыло и уж точно не был готов оказаться в доме, где уже был тот, кто мог позаботиться и обеспечить семью. Наличие мужчины, который не стал для меня отцом, хотя и пытался, стало неким ударом по детской психике. С трудом, но я смирился с выбором матери, поддержал ее в особо сложные моменты и распланировал свою будущую жизнь по иному, с учетом новых данных. Так моей новой целью стало посвятить себя полностью учебе, благо давалась она мне легко, и покинуть дом Николая после одиннадцатого класса, поступив в отличный вуз. Тогда бы для меня открылись иные пути, благодаря которым я сейчас имел то, о чем не мог мечтать в двенадцать. Образование, удачный стартап, который принес мне солидную сумму на банковский счет, четкие цели, которые я планировал достигнуть уже в Китае.

Но опять Арина, с которой я не хотел бы видеться по многим причинам, ворвалась в мою жизнь. И пугала тем, что я ее не узнавал.

Кто эта девушка, сидящая рядом? Я попытался припомнить все детали, присущие исключительно ее раздражающей натуре. Ее противный высокий голос, когда она ругалась и кричала на меня. Ее шалости, обернувшиеся в итоге тем, отчего мне еще долго отмываться. Ее пустую голову, в которые с трудом удавалось впихнуть новые знания. Матери пришлось повозиться, чтобы Арина получила свой аттестат «без троек».

Ох, когда мама сказала об этом, я еле сдержался, чтобы не заржать в голос!

Бедная Арина! Если бы она знала, как мне смешно до сих пор вспоминать. Но ради мамы и ее святой веры в девчонку я сдерживаюсь и помалкиваю, но колкости, которые она обычно бросала в мой адрес, теперь ответным порывом рвутся из меня. Но я теряюсь, рассматривая девушку, и давлю эмоции, потому что не хочу разрушить то, что вижу впервые.

Арина для меня совершенно непонятный человек. Куда делась прежняя? Так и хочется остановить машину, вытащить ее из салона и встряхнуть. Крепко-крепко схватить за плечи. Держать и трясти, держать и требовать, чтобы маленькая сучка показала свои зубки.

Но я не могу позволить себе эмоции. Только не с ней… Иначе она поймет, как глубоко сидит под кожей. Как тяжело не думать о ней. И все мое ледяное спокойствие, о котором она всегда отзывалась с пренебрежением, разобьется как корабль о скалы. Я лгу ей не меньше, чем она мне. Я лгу сам себе.