Период романтизма и более позднего символизма представляют в интеллектуальном смысле ту эпоху, которую мы как будто намеренно стерли из коллективной памяти, несмотря на то что она была не так давно. Одна из косвенных причин этого, Первая мировая война и последовавший за ней расцвет фашизма, обусловила второе важное отличие от современного взгляда на мир, о котором следует помнить при чтении книги Папюса. Несмотря на всю очевидность того факта, что Папюс жил за целое поколение до того, как фашизм только начал являть миру свой ужасный лик, до сих пор порой бывает трудно не толковать то, что он пишет, в контексте идеологии, которой в его время еще просто не существовало. Поэтому стоит еще раз напомнить, что, как бы ни возмущало нас сегодня все то, что имеет привкус расизма, фашистский идеал «превосходства белой расы» Папюс пропагандировать никак не мог. Внимательный и уважительный читатель быстро заметит, что история рас, излагаемая Папюсом, не имеет ничего общего с идеей превосходства одной над другой.

В конце концов, мне думается, что если уж нам предоставлена возможность проникнуть в мир Папюса и найти там утраченные сокровища, которые он готов нам раскрыть, стоит воздержаться от того, чтобы сразу клеймить его с точки зрения современной морали… по крайней мере, не приняв во внимание разницу эпох.

Я бы хотел поблагодарить Джона Майкла Грира за его вдумчивое и информативное предисловие, а также за дополнительные комментарии и аннотации. Я также глубоко благодарен Элизии Галло из издательства Llewellyn за ее бесценные рекомендации и деликатные предложения по улучшению как самого перевода, так и последующих аннотаций. Я убежден, что этот перевод стал значительно лучше после проработки Элизией, и если там остались какие-то ошибки, то они, конечно, мои.

Как нам известно из истории, величайшие мыслители древности, известные Западу, получали свое образование в ходе египетских мистерий.

Наука, которой обучают стражи этих таинств, известна под различными названиями: мистическое знание, герметизм, оккультизм, эзотеризм и так далее.

Повсюду единое в своих принципах, это учение составляет основу традиционной науки магов, которую мы обычно называем оккультизмом.

Эта наука занималась теоретическим и практическим изучением большого количества явлений, лишь малая часть которых доступна для современных практик в области магнетизма и так называемого спиритизма. Следует отметить, что эти практики, являющиеся частью изучения психургии, образуют лишь небольшую часть оккультной науки, включающей еще три важных направления: теургию, магию и алхимию.

Изучение оккультизма имеет первостепенное значение с двух точек зрения: во-первых, эта наука проливает новый свет на прошлое и позволяет историку заново исследовать древние культуры, проникая в глубь их до сих пор мало понятных форм. Во-вторых, изучение оккультизма обеспечивает современному исследователю универсальную систему утверждений, которая может быть использована наукой при исследовании до сих пор мало изученных сил природы и человека и состоятельность которой можно подтвердить путем наблюдения.

Применение аналогии, характерного метода оккультизма, к нашим современным наукам или представлениям об искусстве и устройстве общества позволит увидеть в совершенно новом свете те проблемы, которые казались непреодолимыми.

Впрочем, оккультизм не претендует на то, чтобы предлагать единственно возможное решение: это инструмент, средство изучения, и только лишь чрезмерная самоуверенность могла бы позволить его адептам заявлять, что они обладают абсолютной Истиной касательно любой конкретной темы. Оккультизм – это философская система, дающая ответы на вопросы, которые мы часто задаем самим себе. Является ли этот ответ выражением Истины? Это можно определить только в ходе экспериментов и наблюдений.

Во избежание любых ошибок при толковании в понятии оккультизма следует выделить два основных аспекта:

1) неизменный аспект, формирующий основу традиции, – с ним легко ознакомиться по трудам герметистов любой эпохи и происхождения;

2) личный авторский аспект, который составляют комментарии и специальные приложения[2].

В неизменном аспекте можно выделить три основных положения:

1) существование триединства как фундаментальный закон бытия на всех планах Вселенной[3];

2) существование соответствий, которые связывают между собой все части видимой и невидимой Вселенной[4];

3) существование невидимого мира как точного двойника видимого, постоянно действующего в последнем[5].

Возможность воплотить свой потенциал в применении к реальному миру, дарованная любому разуму, есть действительная причина прогресса в исследованиях и формирования различных школ и обуславливает необходимость каждому автору сохранять целостность своей личности, какую бы сферу применения он ни выбрал.

Сегодня мы, пожалуй, слишком склонны путать Науку с науками: первая столь же неизменна в своих принципах, как последние повинуются капризам людей; то, что считалось научным фактом столетие назад, например в физике, сегодня практически отступило в область мифологии[6], потому что в области знаний о некоторых предметах, повторюсь, мнения знатоков меняются чрезвычайно быстро.

Всем известно, что именно эти некоторые предметы составили предмет исследования современных ученых, и они достигли в этом таких успехов, что теперь мы можем использовать передовые достижения множества научных направлений в применении к Науке. Проблема, однако, возникает при попытке интеграции этих знаний, действительно превращающей Науку в абсолютное синтетическое выражение вечной Истины.

Идея синтеза, которая охватывает, наряду с несколькими неизменными законами, огромное количество конкретных знаний, накопленных за прошедшие два столетия, как видно, способствует тому, что исследователи нашей эпохи так далеко заглядывают в будущее, что все, на что они могут надеяться, – это что их потомки однажды узрят явление этого синтеза над горизонтом человеческого знания.

Было бы слишком дерзко утверждать, что таковой синтез существовал и раньше и законы его столь истинны, что могут быть в точности применены для теоретического описания современных открытий, и что египетские посвященные, современники Моисея и Орфея, обладали такими знаниями во всей полноте.

Говорить о том, что Наука была и в древности, – значит быть обвиненными серьезными умами в софистике или наивности, однако я попытаюсь доказать свою парадоксальную претензию и попрошу моих оппонентов предоставить мне еще немного внимания.

Прежде всего, спросят меня, где мы можем обнаружить следы существования так называемой древней науки? Какое знание ее составляет? Какие практические открытия она породила? Как узнать, что это тот знаменитый синтез, о котором речь?

В целом вовсе не недостаток материалов мешает нам восстановить эту древнюю науку: множество старинных памятников, символов, иероглифов, бесчисленные ритуалы посвящения и рукописи – все это готово прийти на помощь нам в наших исследованиях.

Однако некоторые из этих источников невозможно расшифровать без ключа, который лишь немногие люди пытаются найти, а древность прочих (ритуалов и рукописей) весьма далека от признания современными учеными, которые полагают их как максимум современными Александрийской школе.