Мама Майка чистила картошку для ужина, а Майк хотел позвать на ужин своего нового друга. Майку куда больше, чем он ожидал, нравился Уилсон, а теперь они встретили Люси и основали секретный Гим-клуб. Вдвойне круто!

– Он не такой задавака, как ты думаешь, пап, он не будет задирать нос.

– Пусть только попробует, – с улыбкой сказала мама.

Она явно не против, чтобы с ними за столом оказался еще один мальчишка. Старшие брат и сестра Майка теперь жили и работали в Питерборо, и обеденный стол был великоват для троих.

– Я не говорю, что он задавака, – отозвался отец. – Но Таггарты – люди другого сорта.

– Они богаче, вот и всё.

– Совсем не всё. Они из влиятельной протестантской семьи и там, в Ирландии, были крупными землевладельцами.

– Мы теперь в Канаде, пап, какое нам дело до того, кем они были в Ирландии?

– Жизнь куда сложнее, чем тебе кажется. Они – одной породы, мы – другой, Канада там или не Канада.

Но в Канаде всё по-другому. Здесь, в Канаде, каждый может начать жизнь сначала. Поэтому-то его родители сюда и приехали. Отец – отличный плотник, но всё равно у него там, в Дублине, не было постоянной работы. Одно время им пришлось жить на мамин заработок, она работала медицинской сестрой в больнице.

Отъезд в Канаду тогда казался Майку настоящим приключением. Тут всё куда больше и просторнее. Поначалу было нелегко, над ним часто смеялись за ирландский акцент. Но он легко сходился с людьми, и скоро у него появилось немало друзей в Лейкфилде, да и акцент быстро пропал. Всё же мальчик не забыл, как трудно было вначале. Уилсону сейчас тоже приходится нелегко.

– Кстати, отчего такие перемены? – поинтересовался отец. – Ты вроде не особо хотел катать его на лодке.

– Сам знаешь, мама, как всегда, была права, считая, что нам стоит подружиться.

– Премного благодарна, великодушный сэр, – рассмеялась мама. – Пожалуйста, запиши эти слова крупными буквами, еще неизвестно, когда меня снова удостоят такого комплимента.

Майк улыбнулся маминой шутке, но отец поставил кружку с кофе на стол и заговорил серьезно:

– Я только хочу сказать, что помочь мальчику, когда его отец не может… когда его нет рядом, очень похвально. Но до определенной степени. Он – другой породы.

– Я понимаю, пап, но он сейчас совсем один.

Добросердечный отец явно колебался, так что мама добавила:

– Один семейный ужин, Том, не перевернет мир с ног на голову. Представь себе, что наш Майк остался один в чужом городе – и кто-то его пожалел.

Отец устало улыбнулся и покачал головой.

– Вы вдвоем будете ко мне приставать, пока я не сдамся.

– Это точно! – Майк обрадовался. Похоже, отец готов согласиться.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты плут?

– Мне кто-нибудь говорил, что я крут? – Майк притворился, что не расслышал слова отца.

– Ну ладно, будь по-твоему, шалопай. – Отец встал и взъерошил сыну волосы.

– Спасибо, пап, побегу скажу ему.

– Один ужин, сын. Не рассчитывай на каждый день.

– Как скажешь, пап, посмотрим, как пойдет.

Отец не успел ответить – сын, хохоча во всё горло, уже выскочил за дверь.

Уилсон сидел на кровати, прикрывая рукой свет фонарика, чтобы никто не заметил. Вряд ли дежурный воспитатель его поймает, в спальне больше никого нет, все на каникулах, но всё же лучше не рисковать.

Уже одиннадцать, и в школе так тихо, что слышно, как шуршит в кронах деревьев ветерок с озера Катчеванука. Уилсон устал после целого дня на воздухе, но сегодня столько всего произошло, что никак не заснуть. У них теперь есть тайный клуб, да и ужин с семьей Фаррелли оказался просто чудесным.

Уилсон и раньше встречал мистера Фаррелли, заведующего школьным хозяйством, человека строгих правил. Но в кругу семьи он оказался совсем не таким. А миссис Фаррелли так и сыпала шуточками, как и Майк. В общем, эта семья – полная противоположность его собственной.

Ему стало немного стыдно за подобные мысли. Отец не виноват в том, что мама умерла и оставила их вдвоем. Отец всегда справедлив и честен в делах и хочет для Уилсона всего самого хорошего. Да только за ужином у Фаррелли царила совсем другая атмосфера, другая, но ужасно привлекательная. Хоть бы его еще разок пригласили, теперь, когда он подружился с Майком! Он очень на это надеялся, но из опасения быть навязчивым спросить не решился.

Он посветил на тетрадку – что-то вроде дневника. Он не делал записей каждый день, только когда случалось что-то особенно интересное, как сегодня, когда он провел день с Майком и Люси. Или когда в мире происходили особо важные события.

В последнее время он сделал несколько записей о перелете Линдберга через Атлантику, о появлении звукового кино, о том, что на Ближнем Востоке нашли нефть. А на прошлой неделе пришло известие о смерти знаменитой Эммелин Панкхерст, борца за право голоса для женщин в Британии.

Уилсон любил отмечать прогрессивные явления, ему нравилось, что мир меняется, и в основном к лучшему. Пока он просто делает записи в дневнике, а когда станет старше, может быть, напишет книгу.

На сегодня он закончил. Уилсон аккуратно положил тетрадь в тумбочку рядом с кроватью и запер на ключ. По привычке убрал ключ в карман. Он не собирался терять и эту тетрадку, судьба предыдущей была плачевна – Лось Пэкхем забросил ее в озеро.

Пэкхем был на два года старше и куда выше ростом. Уилсон уже немало настрадался от его издевательств. Но с этим хулиганом ничего не поделаешь, а не то к унижениям прибавятся еще и побои.

Лось отлично играл в футбол и в хоккей, многие мальчики в школе им восхищались, но одновременно и боялись. Особенно его зауважали, когда зимой он спас собаку, чуть не утонувшую в ледяной воде. К животным-то он был добр, а вот с соучениками обращался жестоко и особенно недолюбливал Уилсона.

Преступление Уилсона заключалось в том, что он не только был «жалким книжным червем», но и происходил из давно разбогатевшей и влиятельной семьи. Отец Лося, Брент Пэкхем, наоборот, нажил капитал совсем недавно – завел в Питерборо пивоварню и транспортную компанию. К тому же он, по слухам, занимался контрабандой – переправлял спиртное в Соединенные Штаты, где по-прежнему был сухой закон.

Все ученики школы происходили из богатых семей, но по негласным правилам соблюдалась и иерархия семейного происхождения. Очевидно, Лосю было не по душе, что их считают выскочками.

Именно Лось начал дразнить Уилсона, заявляя, что отец его не любит, раз так надолго оставил в школе. Конечно, не останься он в школе, он никогда бы не встретил Майка и Люси. Но отец ведь не знал, что у него появятся новые друзья, и, сколько Уилсон ни старался, ему не удавалось отделаться от мысли, что в словах Лося есть доля правды. Нет, всё-таки это несправедливо. Отец его любит.

Хватит хандрить! Он вспомнил нарисованные Люси карикатуры. До чего здорово она рисует! Она так уморительно подчеркнула его вечную серьезность. Еще смешнее, что она превратила веснушчатого и лохматого Майка в огородное чучело.

Он улыбнулся при мысли о Майке и Люси. Он увидится с ними обоими завтра. Уилсон натянул одеяло, выключил фонарик и заснул – один, в огромной пустой спальне.

Люси через стол глядела на маму. Наверно, всё- таки нехорошо ее обманывать. Но Гим-клуб только для них троих – Люси, Майка и Уилсона. Маме вряд ли понравится эта затея. У белых полно предубеждений в отношении индейцев, но и у самих индейцев их тоже немало. В резервации далеко не всем понравится ее дружба с чужими.

Резервация Отонаби занимает часть берега озера Катчеванука, к северу от Лейкфилда. Городок и резервация совсем близко, но это два разных мира. Обитатели резервации нечасто выбираются в городок. По правде говоря, любому индейцу, задумавшему куда-нибудь поехать, приходится обращаться за разрешением к специальному правительственному агенту, который живет в домике у въезда в резервацию.