Я помнила его глаза и его слова, имена, которыми он называл меня, и имя, которым он хотел, чтобы его называли, еще до того, как я посмотрела видео. Я вспомнила его тихое дыхание, лосьон после бритья и пот под ним. Я придвинулась ближе, сделала глубокий вдох. Даже лосьон после бритья остался прежним. Новый поток образов, тот же самый, что я прокручивала раньше, хотел вспыхнуть для повторного представления, но мой разум боролся с натиском.

Отвращение нахлынуло на меня, сменившись паникой, но я не позволила ему укорениться, и в конце концов гнев взял верх над всем остальным. Мои руки дрожали, а горло сдавило, когда я положила пистолет на стойку. Адамо, нахмурившись, наблюдал за этим движением. Моя кровь, казалось, пульсировала от жгучего гнева, когда я подошла вплотную к Адамо, мое дыхание стало прерывистым. Наши взгляды встретились, и он задавал мириады вопросов. Он думал, что я не смогу застрелить своего насильника. Возможно, он даже думал, что я проявлю к нему милосердие и оставлю его в живых. Я размышляла над этим, когда впервые вошла в скобяную лавку и увидела жалкого человека, но всякий раз, когда эта мысль пыталась укорениться, каждая клеточка моего тела боролась с ней, и голос, призывающий к возмездию, пел громче. Я глубоко вздохнула и еще раз взглянула на мужчину. На его лице появилась надежда, и он снова бросил на меня умоляющий взгляд. Более десяти лет назад никому не было дела до того, чего я хочу, до того, как я умоляю.

Никакой пощады.

Не думая об этом, я потянулась к ножу в нагрудной кобуре Адамо, сжала пальцами холодную рукоять. Адамо не остановил меня, когда я с удовлетворенным шипением вытащила острый клинок.

Я никогда не использовала нож в насильственном акте и не была уверена, что делаю, когда, спотыкаясь, подошла к своему обидчику. Он попытался отползти назад, но я последовала за ним. Мое сердце билось в горле, и все вокруг стало размытым, когда я бросилась на него. Он поднял руки, пытаясь отбиться от меня, но я налетела на него с ножом. Размахивающим движением руки, я нанесла удар в верхнюю часть тела, в каждый сантиметр его тела, до которого могла дотянуться. Он попытался отбиться, и голос Адамо зазвенел у меня в голове, но крики мужчины заглушили его. Я не могла остановиться, даже если не видела, что делаю. Мое зрение затуманилось от слез и крови. Моя ладонь и бедро болели, щека пульсировала, но рука с ножом все еще продолжала расправляться с насильником, пока меня не оттащили, и кто-то крепко не заключил меня в объятия, несмотря на мое сопротивление.

У меня перехватило дыхание. Каждый вдох обжигал мне грудь.

— Ш-ш-ш, Динара. Все в порядке. Успокойся. Он мертв. Успокойся, — успокаивающий голос Адамо пробился сквозь туман, затуманивший мой мозг, и я медленно пришла в себя.

Адамо оторвал кусок ткани от своей футболки и вытер им мое лицо. Я закрыла глаза, позволяя ему очистить меня. Когда я снова открыла их, мое окружение вернулось в фокус. Шок обрушился на меня, увидев перед собой зрелище. Мужчина лежал в большой луже крови, а его труп был усеян колотыми ранами. Его руки, его грудь, лицо, горло... клинок не пощадил ни одной части его верхней части тела. Я не пощадила ни одной части его плоти. Я сделала это.

Я судорожно вздохнула и медленно оглядела себя. Рука Адамо все еще обнимала меня за талию, и я сидела между его ног, его тёплая грудь прижималась к моей спине. Мои голые ноги были испачканы кровью, а джинсовые шорты полностью пропитались ею. Я подняла руки, тоже покрытые красным. Нож со звоном упал на пол, и я вздрогнула. Моя футболка, волосы... все было в крови. И клочок ткани, которым Адамо вытирал мне лицо и веки, теперь покраснел. Я моргнула, ошеломленная сделанным.

— Почему ты остановил меня? — спросила я, но мой голос звучал отстраненно, будто что-то закрывало мне уши.

Возможно, больше крови. Я вздрогнула.

Адамо взял меня за руку и повернул так, чтобы я увидела длинный, но неглубокий порез на ладони, а затем указал на другой, более глубокий на икре.

— Ты порезалась в своем состоянии, и я не хотел, чтобы ты ещё больше пострадала. Он уже давно мертв.

Я кивнула.

— Не знаю, что на меня нашло. Я просто потеряла контроль...

Адамо прижался щекой к моей щеке, хотя я была грязной.

— Может, это только начало. Может, это твой способ высвободить боль, которую ты закупорила.

Не было никакой боли теперь. Никаких воспоминаний. Ни страха, ни гнева, ни ненависти, только оцепенение и блаженное спокойствие.

— Что нам теперь делать?

— Я должен позвонить нашей местной бригаде уборщиков, чтобы они могли приехать и позаботиться об этом.

Я глухо рассмеялась.

— Думаю, хорошо, что это территория Каморры.

— Это все упрощает. В Вегасе было бы еще лучше, но наши люди уберут здесь все и избавятся от тела. Никто не сможет ничего проследить ни до тебя, ни до меня.

Адамо встал и протянул руку. Я ухватилась за нее и позволила ему поднять меня на ноги. Ноги дрожали. Теперь, когда первая волна адреналина прошла, моя ладонь и икра пульсировали в том месте, где я порезалась. Осознание того, что моя кровь смешалась с кровью моего насильника, вызвало во мне новую волну отвращения, и я не смогла подавить яростную дрожь. Адамо коснулся моей руки, ища мой взгляд.

— Динара?

— Мне нужно принять душ. Мне нужно избавиться от его крови.

Я глубоко вздохнула, понимая, что я близка к панике, что-то, что мы действительно не могли использовать прямо сейчас.

— Ты сможешь принять душ в задней комнате?

Я резко покачала головой. От одной мысли, что я воспользуюсь тем же душем, что и мой насильник, мне стало еще хуже.

— В нашем мотеле, — выдавила я.

— Хорошо, — медленно произнес Адамо, словно разговаривал с испуганным ребенком, и, возможно, именно такое впечатление я и производила. — Сначала я должен позвонить команде, и нам нужно немного прибраться и найти что-нибудь, чем можно прикрыть нашу окровавленную одежду. Мы не можем выйти на улицу в таком виде, будто искупались в крови.

Я кивнула, хотя мое желание бежать становилось сильнее с каждой секундой.

Адамо достал телефон и сделал два быстрых звонка, прежде чем снова появился передо мной. Я была занята разглядыванием останков моего насильника.

— Я боялась, что не смогу кого-нибудь убить. Боялась, что не смогу спустить курок. Вместо этого я зарезала его ножом. Это гораздо более грязно, чем стрелять в кого-то.

Адамо погладил меня по щеке.

— Это более личное. То, что этот человек сделал с тобой, было очень личным, и ты отплатила ему тем же.

— Думаю, что большинство людей не согласятся с тобой. Ничто из того, что мы делаем, не является нормальным.

— Какая разница?

— Да, — прошептала я.

Через полчаса мы вышли из хозяйственного магазина. Адамо, который меньше походил на кровавое месиво, завел машину и припарковался у тротуара прямо перед магазином скобяных изделий. Его команда по уборке уже была занята разбором беспорядка, который я устроила. Они даже привезли мне новую одежду, чтобы я могла надеть ее вместо своей, когда отправлюсь обратно в мотель. Я неловко вымыла волосы от крови в раковине туалета для посетителей, но моя кожа зудела. Мне нужно принять душ как можно скорее.

Как только мы вошли в наш маленький номер в мотеле, я направилась прямо в ванную и закрылась. Мне понадобилось несколько минут, чтобы обдумать произошедшее. Когда горячая вода потекла по моему телу, я закрыла глаза и позволила слезам, которые я сдерживала, течь по моему лицу. Долгое время я не двигалась, и с каждым мгновением, с каждой пролитой слезой мне становилось немного легче, будто убийство сняло тяжесть с плеч. На душе еще оставалось много балласта, но это только начало.

ГЛАВА 19