— Ее зовут Амара, — услужливо подсказал Данте, но его брат уже нашел свою новую маленькую страсть.

          — Девушка С Зелеными Глазами...

          — И нет, я не думаю, что ее глаза меняют цвет.

          — ....имеет еще более редкий оттенок даже в спектре зеленых глаз. Если у нее те, которые не меняют цвет или следуют методу Рэлея, это еще реже. Очаровательно..

          Данте улыбнулся, когда Дэмиен продолжил играть в шахматы рассказывая о зелёных глазах.

                                        ***

          Что-то было не так.

          Данте сделал все так, чтобы его брат прожил в приюте год под присмотром психиатров, которые, как он надеялся, помогут ему понять самого себя и дадут навыки, необходимые для того, чтобы ориентироваться в мире. Он провел последний час, разговаривая об этом с Дэмиеном. Хотя люди недооценивали ум Дэмиена, он был проницательным мальчиком. Он понимал, что ему необходимо больше помощи, чем он получал в лагере, и согласился на небольшую поездку из этого места, если Данте обещал регулярно навещать его. Не было ни малейшего шанса, что он этого не сделает. Он любил этого маленького придурка.

          Но что-то было не так. Он не знал, что именно, и не мог понять. Но в животе у него была тяжесть, вековой безмолвный крик защитных инстинктов.

          Может, это тревога разлуки?

          В конце концов, это первый раз, когда он находился вдали от своего брата.

          Твое сердце всегда будет знать правду, Данте. Доверяй ему.

          Неужели он лгал самому себе? Боже, это полный бардак. Нет, для его брата было лучше всего уехать отсюда и попытаться начать нормальную жизнь.

          Звонок телефона вывел его из мыслей.

          Отец.

          Замечательно.

          — Да, отец? — Данте обратился к нему, как всегда, с трудом подавляя отвращение к этому человеку.

          — Приходи в хижину.

          Звонок оборвался.

          Стиснув зубы, Данте вышел из особняка, спустился с холма и направился к хижине в лесу.

          Когда-то эта маленькая хижина была охотничьим сараем. Он был едва больше нескольких квадратных футов и почти заброшен. На самом деле туда никто не ходил, так что это было довольно хорошее место для его маленьких свиданий на протяжении многих лет.

          Нахмурившись, не понимая, почему отец зовет его так далеко, Данте ровно вздохнул и надел маленькую маску, которую обычно носил в обществе старика. Как бы он ни презирал его, Данте признавал, что он был могущественным лидером, и он не добрался до этого места, будучи глупым. Он был острым и учуял слабость еще до того, как кто-либо об этом узнал. В нем чувствовались и гордость, и стыд за то, что в его жилах течет эта кровь.

          Он увидел своего отца, стоящего у хижины, одетого в костюм, в бороде которого то тут, то там начинали появляться маленькие седые пряди. И он курил сигару. Не очень хороший знак.

          — Ты звонил? — спросил Данте, присоединяясь к нему, понимая, что теперь он был выше, чем другой мужчина, хотя и гораздо более небрежно одет.

          Отцу не нравился его наряд. Он не хотел, чтобы Данте в рваных джинсах и кожаных куртках выглядел как типичный плохой мальчик. Нет, он хотел, чтобы Данте был в костюмах и галстуках и выглядел как хороший плохой человек.

          Ищейка Марони улыбнулся.

          — Да. Время пришло.

          Желудок Данте сжался, хотя лицо его оставалось спокойным. Пришло время убивать.

          Достав из кармана сигарету, он закурил и выпустил облако дыма, увидев, как оно клубится в облачном небе. Обычно Данте любил зимы Тенебре. Становилось холодно, сыро и снежно, и это заставляло его любить лето еще больше. Но не сегодня. Сегодня тучи казались мрачными, зловещими. Это чувство вернулось десятикратно.

          — Кто это?

          Лоренцо Марони снова улыбнулся, улыбкой, от которой у Данте по спине побежали мурашки, и направился к двери хижины.

          Данте отбросил сигарету в сторону, раздавив ее ботинком, прежде чем медленно приблизиться к двери, чтобы посмотреть, кто внутри.

          Рони.

          Нет.

          Блядь, нет.

          Она сидела, привязанная к стулу, с заклеенным скотчем ртом, ее глаза покраснели и опухли от слез, а Эл и Лео стояли позади нее.

          Напряжение сковало его плечи, он повернулся, чтобы посмотреть на отца, его спина напряглась, а руки сжались в кулаки.

          — Что это за чертовщина? — спросил он.

          — Это, — сказал отец с театральным размахом, — То, что ты создал, сын мой. Ты думал, что свяжешься с посторонней, с обычной девушкой, а я ничего не сделаю?

          Он не думал о действиях его отца. Он мог быть незаменимым, но она, нет. Он должен был подумать об этом. Черт, он должен был.

          — Отпусти ее, — сказал он, и голос его дрогнул. — Я больше ее не увижу.

          Лоренцо Марони покачал головой, наконец-то потушив свою сигару.

          — Это урок, сынок. Урок, который ты должен запомнить. Любви нет места в нашем мире.

          Данте сжал челюсти.

          — Ты любил маму, — напомнил он мужчине.

          Отец рассмеялся.

          — Нет, не любил. Я хотел ее, поэтому взял. Вот что делают такие люди, как мы. Ты слишком мягок, и я позволяю этому продолжаться слишком долго.

          — Что значит, ты ее взял? — Данте уставился на отца с удивлением, за которым последовало отвращение.

          Он и представить себе не мог, на что намекает отец.

          — Взял. Украл. Я увидел ее и забрал прямо из машины, привез сюда, женился на ней, — сказал отец почти гордо.

          Данте подумал о своей матери, красивой, теплой, но всегда грустной, и в животе у него закипела кислота.

          — Ты ее изнасиловал?

          — Какое это имеет значение?

          Имеет. Для него имеет.

          Отвращение наполнило Данте, желчь подступила к горлу, когда он проглотил ее. Он отвел взгляд от человека, который произвел его на свет, возможно, насильно, и по его коже побежали мурашки.

          Рони всхлипнула, заставив его взглянуть на ее маленькую фигурку. Она этого не заслужила. Она действительно этого не заслужила. Она была удивительной девушкой и самым близким ему человеком. Его первая любовница. Она заставляла его смеяться. Она не заслуживала этих веревок и скотча.

          Его сердце сжалось, переваривая все, что ему говорили, и все, что он видел. Он должен был вытащить ее. Как-то.

          — Лео сказал мне, что ты отлично управляешься с ножами, — голос отца прорезал отчаяние, наполнявшее его.

          Данте сосредоточился на своих словах, его сердце бешено заколотилось, когда до него дошло.

          — Отпусти ее, отец, — он посмотрел на мужчину горящими глазами. — Я клянусь тебе в верности. Клянусь следовать каждому твоему приказу. Клянусь никогда больше ее не видеть. Только, пожалуйста, отпусти ее. Я тебя умоляю.

          — Не умоляй! — крикнул ему отец, хватая за руку. — Ты Марони! Марони не просят милостыню, даже на смертном одре. Ты понял?

          Данте кивнул, позволив отцу пожать ему руку. Страх наполнил его от того, как развивалась ситуация. Тяжело вздохнув, отец успокоился и снова посмотрел на Данте.

          — Прими это как еще один урок, — продолжал он почти ласковым голосом. — Всегда будь впереди, когда торгуешься. Прямо сейчас у тебя ничего нет. Я тот, кто держит власть. То, что происходит с этой девушкой, находится под моим контролем. То, что случится с твоим братом, находится под моим контролем. Ты хочешь, чтобы он получил необходимую помощь? Убей девчонку. Жизнь за жизнь.

          Данте медленно выдохнул, его разум лихорадочно пытался найти способ, найти лазейку, что-нибудь, что угодно.

          Ничего.

          Блядь.