Затем его слова проникли внутрь.

          Амара заставила себя выдержать его взгляд, когда ее руки сжали локти под накидкой.

          — Что ты имеешь в виду?

          Он изогнул темную бровь, засунув руки в карманы.

          — Ты ведешь себя странно.

          Амара почувствовала, как ее волосы встают дыбом, брови опускаются, а сердце бешено колотится.

          — Без обид, Мистер Марони, но ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы понять, как я себя веду.

          Ее слова произвели на него какое-то впечатление. Амара не знала точно, что это было, но что-то кудахтало между ними, что-то электрическое, поднимая маленькие волоски на затылке и руках с интенсивностью, когда она держала его дымку.

          После долгого молчания его вторая бровь соединилась с другой.

          — Я просто хотел проверить, все ли с тобой в порядке. У меня такое чувство, что ты намеренно избегаешь меня уже какое-то время, и я не знаю почему. Мне это не нравится.

          Он действительно не должен был добавлять эту последнюю часть. Ее бедное сердце начало работать в два раза быстрее, чтобы не отставать. Амара сосредоточилась на первой части его предложения. Не могла же она сказать: «Потому что я видела, как ты хоронил тело девушки, которую когда-то целовал».

          — Ты даже не должен этого замечать, Мистер Марони, — заметила она, и ее тон снова начал подниматься, прежде чем она успела его сдержать. — Я не имею для тебя никакого значения.

          Данте склонил голову набок, увидев ее. Увидел ее, увидел. Действительно увидел ее. Ох.

          — Странно, что ты так говоришь. Моя мать часто говорила мне, — задумчиво произнес он, глядя ей в глаза. — Люди похожи на шахматные фигуры. Любой член правления имеет значение.

          Амара стряхнула легкую дрожь, которая началась у основания ее позвоночника.

          — И ты думаешь, что я в правлении?

          — Я еще не знаю, — тихо сказал он, все еще жадно наблюдая за ней.

          После этого наступила тишина. Что вообще можно сказать на такое?

          Амара оторвалась от их взгляда и посмотрела вниз, на потертые носки своей обуви, перед блестящими туфлями, которые были на нем. Грязь на подошвах этих дорогих туфель просто кричала о том, как они для него привычны.

          Они были не для нее. Ее привычкой были комиссионные магазины, подержанные книги и мебель. Хотя Марони хорошо платили, они с матерью жили скромно. В основном ее мать вкладывала сбережения в банк на их будущее. Глядя на различия между их жизнями, лежащими у их ног, Амара задавалась вопросом, почему он вообще разговаривает с ней.

          Откашлявшись, Амара посмотрела на мужчину, в которого была влюблена еще до того, как узнала это слово и приняла здоровую дозу реальности.

          Он мог быть достаточно любезен, чтобы оценить ее, но он также был человеком, которому принадлежал весь этот холм, на котором они стояли, человеком, который похоронил девушку, с которой был близок. Они существовали в разных плоскостях. Парни вроде него не интересовались такими девушками, как она. Они любили дочерей своих богатых деловых партнеров, элегантных красавиц, которых они могли держать на руках и заниматься нежной, чувственной любовью, играя в силовые игры со своими семьями. Ей нужно было преодолеть это, что бы это ни значило.

          — Если это все, Мистер Марони?

          — Данте, — поправил он почти рассеянно. — Серьезно, почему ты избегаешь меня?

          Амара со вздохом покачала головой.

          — Я не избегаю.

          — Врунья, — его глаза потемнели, он пристально посмотрел на нее. — Это беспокоит меня.

          Амара почувствовала, что сама удивляется этому, но осталась на месте.

          — Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Очень мило с твоей стороны проверить меня, но в этом нет необходимости. Хорошего дня.

          С этими словами она оставила его стоять там и просто пошла к своей двери, не оглядываясь на него, ее эмоции находились в смятении. Она вошла в дом, закрыла за собой дверь, прислонилась к ней и глубоко вздохнула.

          — Все в порядке? — спросила мать, оторвав взгляд от теста, которое она месила.

          Амара кивнула, снимая накидку с плеч.

          — Ты хочешь поговорить об этом? — мягко спросила мать.

          Амара обошла стойку и обняла ее сзади, выше ее на несколько сантиметров. Уткнувшись носом в кожу матери, она почувствовала чистый аромат цитрусового мыла, которым пользовалась, увлажняющего крема и сахара. От нее пахло домом. Почувствовав, что внутри у нее что-то не так, Амара успокоила ее.

          — Не о чем говорить, мам.

          — Конечно, — усмехнулась мать, продолжая месить тесто. — Не то чтобы он тебе нравился или что-то в этом роде.

          Амара отстранилась, не веря своим глазам.

          — Вин тебе сказал? — ее голос прозвучал слишком громко, чтобы она могла успокоиться.

          — Контролируй высоту тона, — укоризненно произнес в ее голове голос учителя музыки.

          — Ему и не нужно было, — пожала плечами мама, бросив на нее быстрый взгляд. — Передай корицу.

          Амара рассеянно взяла ее с полки и молча протянула.

          — Тогда откуда ты знаешь?

          — Я твоя мать, — заявила мама, будто это было достаточным объяснением.

          В каком-то смысле так оно и было. Ее мать слишком много видела, когда дело касалось ее.

          — Это просто влюбленность, мам — небрежно сказала Амара. — Это пройдет.

          Она очень, очень на это надеялась.

          Ее мать не говорила ей, что это не проходило уже пять лет, и за это Амара любила ее немного больше.

                                       ***

          Несколько дней спустя она вышла из задней двери особняка с кое-какими припасами для садовника, когда увидела, что он сидит со своим обычно отсутствующим братом в беседке и играет в шахматы. Она начала поворачиваться, как вдруг он окликнул ее.

          — Амара, познакомься с моим братом.

          Амара вздохнула.

          Хотя она действительно не хотела оставаться рядом с ним, это было бы очень невежливо, откровенно грубо по отношению к его брату, которого она никогда не видела.

          Приклеив на лицо улыбку, она направилась к беседке и сразу же заметила сходство между двумя парнями, те же темные волосы, то же высокое телосложение, та же челюсть. Да, они были братьями. Она также заметила, что его брат слегка сгорбился, не отрывая взгляда от шахматной доски.

          — Это Дэмиен, — сказал Данте тем голосом, от которого у нее в животе закружились бабочки. — Дэмиен, это Амара.

          — Девушка с зелеными глазами, — произнес Дэмиен почти бесцветным голосом.

          Данте усмехнулся, отвернувшись в сторону и небрежно прислонившись к мраморной колонне.

          — Да, Девушка С Зелеными Глазами.

          — Привет, Девушка С Зелеными Глазами, — сказал Дэмиен тем же бесцветным голосом, двигая фигурку. — Ее глаза действительно цвета леса?

          — Почему бы тебе самому не посмотреть? — Данте бросил ему вызов и посмотрел на доску.

          Дэмиен взглянул на нее, его темные глаза на мгновение встретились с ее глазами, прежде чем он снова перевёл взгляд на доску, постукивая ногой по земле по три раза.

          Данте удивленно посмотрел на него, прежде чем взглянуть на нее.

          — Он посмотрел тебе в глаза.

          Амара чувствовала себя немного неловко, но ей было весело. Прежде чем она успела что-то сказать, садовник окликнул ее со спины. Она попрощалась и побежала обратно, радуясь возможности сбежать от его общества.

                                         ***

          Это шум, который заставил ее сделать это.

          В особняке была вечеринка, на которой что-то праздновали, и это было что-то вроде: свистать всех наверх. Поскольку это выходные, она решила помочь матери в организации всего вокруг. Хуже всего было исполнить партии. После этого ее мать так устала, а у идиота Марони не было блестящей идеи нанять кого-то, чтобы разделить обязанности с ее матерью. Не то чтобы они не могли себе этого позволить.