Слово «мертва» повисло у меня в голове. Нечего было сказать, что она мертва, но и нечего, что она жива.

Но я знал, что если люди Титуса правы, и она действительно мертва, то мне страшно узнать, что она сказала бы мне, когда мы встретимся на другой стороне.

Быть может, именно поэтому я не слишком задумывался о том, чтобы покинуть эту землю. Страх увидеть ее, страх ее реакции, когда она увидит, кем я стал, был бы для меня слишком сильным. Я не мог вынести отвращения и разочарования в ее прекрасных зеленых глазах.

Это вырвало бы мое сердце из груди — во второй раз.

Мои люди уже не смотрели на меня так, как когда-то.

Даже когда я ступил на свою частную территорию, их глаза опускались вниз. Я знал этих людей много лет, доверял им достаточно, чтобы защитить свое убежище, но иногда сомневался, что это остановит меня от того, чтобы разорвать им глотки.

Они уважали меня, все еще были преданы смерти. Но если раньше они боялись меня, то теперь прибывали в ужасе. Теперь, когда проводились собрания, чашки разбивались вдребезги, а ладони скользили от пота. Мои решения не оспаривались даже Артемом, на которого я всегда рассчитывал, что он будет держать меня в узде.

Единственным человеком, который говорил мне «нет» в эти дни, была моя племянница.

Двухлетняя малышка встретила меня у двери. Евва Фаттахова была одета в зелёное платье, кремовые колготки и пушистые носки с рисунком единорога. Ее волосы были заплетены в две маленькие косички, резинки скрепляли их вместе.

— Привет, дядя Костя.

— Евва, — поздоровался я. Я позаботился о том, чтобы вымыть руки в бане, прежде чем вернуться домой. Моя племянница заслужила еще несколько лет невинности. — Ты сегодня очень мило выглядишь. Собираешься в какое-то особенное место?

Она покачала головой.

— Нееет.

Было несколько причин, по которым я продолжал свое существование; продолжал вести себя и принимать участие в жизни общества. Моя племянница была одной из них.

В ночь ее рождения, все поместье сотрясалось от криков Роксаны. Я вспомнил, как впервые за несколько месяцев почувствовал страх, мое горе приостановилось достаточно надолго, чтобы я мог позаботиться о девушке, которую считал своей семьей. Все мужчины, кроме Артема, ждали в холле, прижав уши к стенам.

Затем в 6:16 утра, как раз, когда солнце начало окрашивать мир, Евва Фаттахова решила присоединиться к нам. Она была крошечной, хрупкой, но ее хватка была свирепой. У нее душа воина — как и у ее родителей. Но что еще более важное, кроме ее матери и отца, я единственный, кому она позволяла держать ее на руках.

Даже сейчас Евва вытянула руки вверх, согнув колени.

— Наверх?

— Где твои манеры, моя дорогая?

Роксана ворвалась в фойе, халат развевался вокруг нее.

— Пожалуйста.

Евва постаралась произнести все слово для своей матери. У этой девушки в крови текло озорство.

Никогда не отказывая ей, я заключил Евву в свои объятия. Она захихикала от восторга.

— Как прошел твой день? — спросил я ее.

— Хорошо, — пробормотала Евва.

Она подробно рассказала мне о том, как ела блины на завтрак, играла с Антоном и проводила время со своей матерью. Ее слова были неуклюжими и в основном тарабарщиной, но хорошо поставленное «ох, правда?» удовлетворило ее тем, что я слушал.

— Даника и Роман с тобой? — спросила Роксана, как только Евва остановилась, переводя дух.

— Они дерутся в машине, — размышлял я.

Я оставил их сидеть в тишине. Но как только я закрыл дверцу машины, послышались громкие голоса.

Евва подняла голову.

— Тетя Дани? Дядя Рома?

— Да, моя дорогая, — ответила Роксана. Мне она сказала: — Артем хочет видеть всю семью в кабинете. Он не сказал, почему.

В кабинете? Я ломал голову над тем, чего Артем хотел от всех нас. Возможно, вмешательство в мое будущее.

Это может быть что угодно. От наркотиков, до допросов, до того факта, что Даника решила присоединиться ко мне на допрос с людьми Титуса.

Какая-то часть меня с нетерпением ждала встречи с Артемом. Каждый день я просыпался с мыслью, не сегодня ли мой брат собирается убить меня и забрать мою корону. Возможно, если бы не Роксана и Евва, он бы уже это сделал.

С верхней площадки лестницы поднялась тень, прервав разговор. Голубые глаза Дмитрия осмотрели фойе, светясь, как электрические разряды. Несколько дней он ничего не говорил. Он весь день не издавал ни единого звука, как будто его губы замерзли, а язык превратился в тяжелую ледяную глыбу между зубами.

— Босс, — поздоровался он. — Мы встречаемся в кабинете.

— Очень хорошо. Роксана, не могла бы ты пойти, пожалуйста, и привести наш беспокойный дуэт.

Роксана исчезла снаружи, а я встретил Дмитрия на верхней площадке лестницы.

Его губы были сжаты в тонкую линию, его апатичная маска была странно эмоциональной. Я поднял брови, глядя на него.

— Ты что-то хочешь сказать?

— Нет. — Дмитрий потер рот, демонстрируя беспокойство. — Думаю, Артему лучше быть тем, кто скажет тебе.

Мое терпение быстро иссякало.

— Да?

Я знал Дмитрия с тех пор, как он был молодым, и не составило труда заметить его внезапный дискомфорт.

Может, отметил я про себя, я оказался прав насчет того, что это вмешательство.

Артема в кабинете не было, вместо этого он ждал снаружи, в коридоре. Его глаза устремились прямо на Евву, которая улыбнулась своему отцу.

— Отпусти мою дочь, Костя, — спокойно заявил он.

Я не пошевелился. Евва казалась довольной в моих объятиях.

— Что все это значит? У меня есть дела, брат.

Артем никак не отреагировал.

— Отпусти Евву.

Позади нас раздались голоса, но они затихли, как только увидели нас троих в коридоре.

— Все в порядке? — спросила Роксана.

— Евва должна уйти.

Артем не был похож ни на мужа, когда разговаривал с Роксаной, даже ни на отца. Он говорил как человек, с которым я проложил себе путь к вершине.

Я нежно поцеловал Евву в макушку и передал ее матери. Роксана тут же отступила назад с малышкой на руках, ее глаза метались между мной и Артемом с ослепительной скоростью.

Я не был так быстр в своих движениях. Я повернулся к нему, каждое действие было обдуманным и медленным. Как змея, выглядывающая из своего укрытия, с добычей на виду и клыками наготове.

— Что все это значит, Артем? У тебя наконец-то появилась склонность к драматизму?

— Нам нужно обсудить это наедине, — отважился он. — Это... это деликатный вопрос.

Дмитрий что-то пробормотал себе под нос. Это прозвучало как, блядь, нет.

Я жестом указал на кабинет.

— Показывай дорогу.

Напряжение в комнате было ощутимым, когда мы заполнили ее. К нам с Артемом присоединились все жители поместья, кроме Роксаны и детей. Все быстро расселись по разным местам, когда я откинулся на спинку своего кресла.

Артем стоял передо мной, неподвижный, как огромная статуя.

— Не хочешь объяснить причину твоего драматизма, брат? — тихо спросил я.

Он не ответил.

— Что, черт возьми, происходит, Артем? — спросил Роман со стены, к которой прислонился.

Даника сидела, скрестив ноги, у его ног, широко раскрыв глаза.

— Почему ты такой тихий?

Дмитрий свирепо посмотрел на Романа, чтобы тот заткнулся.

Дмитрий знал, что Артем пытался мне сказать, я сразу понял. Артем и Дмитрий объединились. Будут ли они по очереди пытаться убить меня или это будет акт товарищества?

Второй общий взгляд между ними начал действовать мне на нервы. Я начинал уставать от этой игры.

— Что произошло, Артем?

Приказ в моем тоне был понятен. Возможно, он планировал узурпировать меня, но я все еще был его Паханом, и он послушался бы моего приказа.

Артем посмотрел на дверь, будто мог видеть свою жену и дочь сквозь красное дерево.

— Просто скажи, — раздался ледяной голос Дмитрия.