– Я не буду вас лечить и говорить, что родители на вас надеются, оставляя дома одних, – говорила она, а мы готовы были уткнуться лицами в свои кружки. – Вы подводите меня, и если это продолжится – нам придётся расстаться, потому что меня уволят, если вы завтра придёте с запахом перегара, если ваши родители узнают, что вы курите, что вы собираетесь здесь, а я вас покрываю, – мы сидели, опустив головы. Если бы это был кто-то другой: наши старые учителя, директор, родители – мы бы начали гнуть своё, но Эля была нашим другом. – У меня дома есть компьютер, – продолжила она. – Есть гитара, есть много хорошей музыки, если вам негде собраться – можете прийти ко мне, можете взять с собой сигареты, но никакого пива.

– За ваш счёт? – Прищепка своего не упустила, но Сабля наступила ей на ногу, и та заткнулась, снова уставившись в свою чашку с чаем.

– У меня есть домашнее вино, – на наше удивление ответила Эля, – но получит его только тот, кто быстрее всех научится играть на гитаре мою любимую песню.

Следующим вечером мы отправились в дом Эли. Нам можно было курить, но мы выходили для этого на улицу, потому что стеснялись, так продолжалось, пока Эля не закурила в комнате. Тут нашему изумлению не было предела: учитель курит!

– Я показываю один раз, вы записываете: на каких ладах какие струны нужно зажимать, потом по очереди пробуете.

«Звезда по имени солнце». Только потом мы узнали, что Эля терпеть не может Цоя и вообще весь отечественный рок, но она учила нас играть именно эту песню.

Пальцы болели, у кого-то не дотягивались, чтобы взять аккорд. В первый день никто не получил вина, но про него никто и не вспоминал, хоть оно и стояло на столе в графине. Нам всем было интересно научиться играть, мы соперничали друг с другом, нам не нужен был компьютер, нам не нужны были пиво или сигареты.

Музыка, песни, а потом мы учили стихи… Целые поэмы! Старая грымза литераторша не могла на нас нарадоваться, когда мы всем классом скандировали ей «Скифов» Блока или «Чёрного человека» Есенина, когда по ролям читали «Ромео и Джульетту» – мы выучили всё это, поспорив с Элей.

А потом стал приближаться выпускной. Многие из класса от нас отсеялись, они готовились к экзаменам. В доме Эли собирались только я, Вий, Прищепка, Китя и Пёс, а Сабля появлялась редко, потому что всё время помогала родителям. Эля пыталась нас на спор заставить учить билеты, но у нас из головы не выходило то, что как только закончится школа – закончится и это всё: стихи, музыка, песни, Эля. Никто не говорил об этом вслух, но все знали, что это скоро кончится. А что нас ждало потом? Как было в вопросах Эли: что мы умеем и где сможем это применить? Ни-че-го и ни-где. Мы не питали надежд уехать в большой город и поступить на бюджетное в какие-нибудь университеты, мы знали, что не уйдём дальше шараг со своими знаниями. Вий мог, но Вий этого не хотел. Прищепка могла, у её матери было много денег – но она не хотела. Никто не хотел, проще говоря.

И вот, как-то вечером мы приходим, а Эля встречает нас на пороге этого дома и говорит, что Сабля теперь живёт здесь, потому что у неё умерла мама. Как мы ей завидовали! Представляешь – завидовали! Мы готовы были поубивать своих родителей, лишь бы нам повезло вот так же, как Сабле! Это звучит дико, я знаю, но в тот момент об этом подумали все: замочить своих предков и перебраться жить к Эльке. Только мы не могли этого сделать, само собой, это осталось идиотскими мыслями.

Гениальная идея тогда посетила Саблю. Мы сделали то, чего не должны были делать. Отец Вия был начальником какого-то там отдела в местной коммунальной службе, его знал весь город. Вий сам согласился на это: мы делали фотографии, где он сидит вместе с Элей, где она учит его играть на гитаре, а потом распечатали их и отправили отцу Вия. Мы надеялись, что Элю уволят, она останется здесь, а мы останемся с ней, чтобы не бросать в трудную минуту.

В школе, конечно же, был скандал. Мы поступили подло, мы её предали. Когда мы собрались в её доме в очередной раз, она нас встретила вопросом:

– Зачем вы это сделали? – она смотрела на нас, будто пыталась изучить, будто ей было мало того, что она о нас знала.

– Эля, прости! – первой не удержалась Китя, а за ней и все остальные.

– Мы не хотели, чтобы это всё кончилось!

– Мы хотели остаться с тобой навсегда!

Мы кричали и плакали наперебой, обнимали Элю, а она плакала вместе с нами, но вряд ли от того, что мы такие вот – не захотели расставаться с любимым учителем, а от того, что мы её просто уничтожили этой своей любовью и привязанностью.

В тот же вечер нами было принято решение, что на выпускном мы получаем свои аттестаты, а потом возвращаемся сюда – навсегда.

Моя мама думает, что я живу в том самом городе, из которого ты уехала, и работаю барменом. Родители Кити вернулись, живут в этом городе, потому выхода из дома для Кити нет. Родители думают, что она живёт всё в том же городе, из которого ты сбежала, работает каким-нибудь дизайнером. Отец Вия навещал нас некоторое время, Вий учился в университете, но как только отца не стало – умер от рака, – Вий бросил учёбу. Сабля осталась одна, Прищепка отучилась в университете год, а потом бросила и вышла замуж за Пса… А потом они уехали и больше не вернулись. Снег, Шатун, Вена, Мент – они не наши, мы их сами привели, а Эля разрешила им остаться.

Мы живём здесь уже пять или шесть лет, и другого нам не надо. Другое нужно Эльке. Ты сможешь забрать её из этого дома? Скажи…

Мисс

Мне хочется плакать, но я даже не знаю, кого мне хочется пожалеть больше: их или Элю. Сигаретный дым скользит в окно, в комнате холодно, свет только от звёзд Шамана, за стеной начинает играть «Lacrimosa», и хочется плакать ещё больше.

– Забрать с собой? – я переспрашиваю, считая, что мне послышались последние слова, но внезапно музыка стихает и Шаман соскакивает с подоконника.

– Она никогда не прерывала эту запись, – бормочет он, крадясь к выходу из собственной комнаты. – Странно, – добавляет он, припав к двери.

– Может, разгов… – Шаман показывает жестом, чтобы я замолчала, и снова прислушивается.

Музыка внезапно врывается из-за стены в комнату. Шаман отскакивает от двери.

– Ух, всё нормально, – проходя обратно, говорит он. – Так, как? Сможешь её увезти из этого дома и помочь начать новую жизнь? – я не знаю, что ответить, а Шаман смотрит на меня так, будто я уже согласилась.

– Мне нужно подумать, – отвечаю, пожимая плечами, даже не зная с чего начать думать.

Он опускает голову, будто только что на его потолке погасли все звёзды, и он больше никогда не сможет их увидеть. Мне нужно согласиться? Но что я могу сделать?

– Послушай… – начинаю я, поднимаясь с кровати, но он внезапно будто оживает.

– Нужно унести посуду! – не даёт мне договорить, схватывает тарелки с пола и уносится из комнаты.

Оставил, чтобы я подумала?