– Уверена? – переспросил Дориан.

– На сто процентов, – заверила я. – На УЗИ обязательно позову вас двоих. И когда врач будет спрашивать, кто из вас отец моего ребенка, отвечать будете сами, – засмеялась я, потому что представила эту ситуацию.

Мужчины тоже засмеялись, расслабляясь от моей шутки.

– Хорошо, доченька, как скажешь, – Эскобар накрыл мою руку холодной ладонью. – Тогда я поехал по делам, увидимся вечером. Дориан проведи Мэри, пожалуйста.

Его крестник кивает, и папа уходит. Мы тоже оставляем дом. Дориан открывает двери мерседеса передо мной, и я сажусь на пассажирское сиденье рядом с водителем. Мы с отцом сошлись на одном охраннике.

– Хорошего дня, Мэри Лен, – подмигивает Хоггарт, наклоняясь ко мне.

– Спасибо, мистер Хоггарт, – продолжаем издеваться мы.

Эта «игра» возникла неслучайно. Дориан – англичанин по национальности. И в начале он вел себя настолько как англичанин, что теперь я дразню его за гиперболизированную вежливость.

Он целует мою руку и закрывает дверь. Машина отъезжает, и я проверяю время на телефоне. Через тридцать минут должны быть у врача. Успеваем. Я расслабляюсь, рассматривая за окном пейзажи Тринидада. Так странно – декабрь, а снега нет. Тепло и новогодними праздниками даже не пахнет. То есть местные жители, конечно, будут праздновать. Планируется карнавал… но я привыкла к елке с огоньками. И пусть за окном лето, все равно планирую поставить ее в доме.

Мы несемся по главной дороге и мне начинает казаться, что водитель ускоряет движение автомобиля.

– Не обязательно спешить…

– За нами хвост, мисс Лен, – сообщает водитель.

Что? Черт! Неужели…

Я быстро достаю телефон из сумочки, чтобы вызвать подмогу, но не успеваю этого сделать. Двери со стороны водителя резко открываются, от неожиданности я подпрыгиваю на месте, и телефон выпадает из рук. Моего охранника буквально вытягивают из своего места и бросают на обочину. Я вскрикиваю и прижимаю ладони ко рту, потому что вижу как тело катится по дороге.

С пассажирского сиденья джипа, несущегося слишком близко к мерседесу вылетает Марк и запрыгивает в мой мерседес. Всего мгновение и он газует, закрывая дверь за собой. Я не моргаю, пялясь на него… на его холодную и лукавую улыбку, которую не видела целый месяц. Капо ди капи поворачивается ко мне, поглощая моё лицо темным взглядом:

– Развлечемся, малышка, ты не против?

Ревность ставит чувства к стенке.

– Михаил Гуцериев

Мэри

Охренел Кано. Примерно чего-то такого я и ожидала. Только не через месяц после того, как мысленно вырезала глаза всем его шлюхам, с которыми он успел засветиться. Когда увидела первую в его объятиях – не поверила. Но сколько бы ни рыдала, новость не исчезала с экрана телефона. Поэтому я его разбила. И второй телефон разбила, вернее проткнула его ножницами. Говорю же… хотела вырезать глаза всем им!

Девушке с гормональным фоном, как у меня, просто нельзя такого показывать. И сколько бы раз я не повторяла себе, что сама ушла от него. Убежала, а перед этим выстрелила в него. Я все равно не хотела этого видеть, не хотела в это верить. Ведь…

…убежать от любви, не означает разлюбить.

Я сделала так, как будет лучше для всех. Для моего ребенка, для Марка, для моего отца и в определенном смысле для меня. Когда-то я расскажу, почему. Но сейчас скажу лишь то, что это было правильное решение. Так лучше для всех. Не лучше только для моего сердца. Черт… ведь оно знает, что никогда не разлюбит Кано. Шесть лет одиночества и ненависти подтвердили это. Дуло пистолета направленное им в меня подтвердило это. Ребенок внутри меня подтверждает это каждый день… Я никогда не разлюблю его.

А он меня?

Я увидела ответ. Пять раз. Конечно, капо ди капи не умеет прощать. Мы все это знаем.

И лучшее, что я могла сделать – подготовиться к его мести. И, если сердце подготовить я не успела, то тело и мозг – да. Мы не только с отцом на одного охранника договорились, но и на оружие, которое всегда будет со мной. Поэтому я резко достаю пистолет из сумочки и направляю в голову Кано.

– Я против, – сухо отвечаю. Как будто сердце не выпрыгивает из груди от его присутствия. – Я никуда с тобой не поеду, Марк. Тормози!

Глаза предательски падают на его мышцы, обтянутые черной футболкой. Мужчина видит оружие, но ничто не выдает его беспокойство. Он только ухмыляется и газует еще сильнее. Зря ты так! Снимаю пистолет с предохранителя и нас оглушает характерный звук. Сверлю взглядом бывшего, ожидая на его благоразумие.

– Убьешь отца своего ребенка? – Марк поднимает брови, бросая мне недоверчивый и насмешливый взгляд.

Моя рука начинает трястись раньше, чем осознание сказанного доходит до моего мозга. Он знает. Знает, что я беременна. Черт. Как? Кто сказал? Кто-то знал? Черт…

– Ничего не хочешь мне объяснить, Мэри? – немного раздраженно спрашивает Марк.

Объяснить? Нечего объяснять… Или он хочет услышать, что не лучший пример отца?

Я успокаиваю свою руку, прижимая дуло прямо к его голове. Беру себя в руки и насмешливо шиплю:

– Может еще погуляешь, Кано? Спроси меня об этом через месяц, а лучше через девять!

– Ревнуешь? – хмыкает победно мужчина.

– Всего лишь ощущаю отвращение! – как можно правдоподобнее закатываю глаза.

– А мне понравилось, – растягивается в улыбке этот мерзавец. – Знаешь, приятно трахать тех, кто не может тебя предать. Это мой новый фетиш, Мэри.

Ненавижу. Я правда готова его пристрелить. Чертовы гормоны.

– Тормози, я сказала! – вскрикиваю, плохо скрывая раздражение.

– Знаешь, я трахал их в нашей постели…

Кровь приливает к моему лицу, и я решаю придушить Кано. Но стоит мне психануть, как капо ди капи с легкостью перехватывает пистолет вместе с моими руками. И все это одной своей! Прижимает к себе и рычит:

– Не делай глупостей, малышка.

– Пошел ты в задницу!

Марк больно сжимает мои запястья. Я морщусь.

– Спрашиваю еще раз. Какого черта, ты не сказала мне о ребенке?

– Ты говорил, что тебе не нужны дети, – напоминаю я.

Марк замирает, наверное, уже и сам забыл. Но женщины такое помнят. И хотя мне понятно, почему он не хотел. Мне не понятно, почему он заинтересовался им сейчас.

– Передумал, – сухо отвечает он. – И для тебя это к лучшему. Считай, что на девять месяцев ты неприкосновенна. А после… после, Мэри, тебе лучше спрятаться на другой планете.

Я вырываюсь. Его угрозы нервируют меня. Прижимаю инстинктивно руки к животу.

– Ты его не получишь! – уверяю его.

– Только не думай, что его получит Эскобар, – начинает хохотать Марк. – Пусть этот старый хрен забудет о моем наследника!

– Так вот в чем дело? – качаю головой. – Опять война с Эскобаром? Теперь за моего ребенка??

– Это и мой ребенок! – гневно напоминает капо ди капи.

– Если он захочет встретиться с тобой, то скажет мне об этом, когда вырастет, а пока что…

– Заткнись, блять, Мэри! – срывается бывший. Его виски начинают пульсировать.

Я пытаюсь ногой нащупать телефон. Мне нужна подмога. Кано ругается мысленно так громко, что я слышу это в вибрациях. Не могу найти телефон… Мы едем в другом от больницы направлении, и я понимаю, что к врачу уже не попаду. Значит, о моем исчезновении узнают. Все будет хорошо, надо только потянуть время…

– Значит, это мальчик? – неожиданно спрашивает мужчина, пытаясь успокоиться.

На самом деле, мне кажется, что да. Не знаю как это объяснить. Просто чувствую…

– Я еще не делала УЗИ, – спокойно отвечаю. Тянуть время…

Марк только кивает, а потом добавляет:

– Когда будешь делать? Поедем вместе, – конечно, не спрашивая, решает капо ди капи.

Раздражение искрится на кончиках моих нервных окончаний. Поэтому я говорю то, что, как оказалось позже, может вложить меня в гроб раньше установленного Кано срока: