И до сих пор пользуюсь без зазрения совести.

А раз уж я вот так бесцеремонно и нагло влезла в его мирное существование и ему в тр… кхм… в постель, то можно попытаться залезть и в душу.

— С чего это такой вопрос? — с искренним недоумением посмотрел на меня Тёмка, хлопая округлившимися глазами.

— Ну, знаешь, по данным статистики самая частая причина…

— Не надо! — взмолился он, в панике оглянулся по сторонам и схватил пару кусочков чипсов, явно рассчитывая ими закрыть мой рот.

Нет, такие штуки со мной не работают. Мой рот можно заткнуть только… ну, если без лишних подробностей, то только тогда, когда я сама этого захочу.

Поэтому Артёму пришлось потирать укушенный палец, а мне — с видом победительницы смотреть на него, эффектно приподняв вверх одну бровь.

Конечно, интерес мой к этой теме обусловлен не просто внезапно взыгравшим любопытством. Просто мама с каждым месяцем всё настойчивее наседает на меня, повторяя, что мои часики вот-вот оттикают своё, все мои подруги давно обзавелись семьями и детьми, а у меня в жизни полная неразбериха из друга-любовника, бывшего любовника и нынче просто друга, а ещё Антона — нещадно подкатывающего ко мне — Романовича.

И я даже с этой святой троицей разобраться не могу, не говоря уже о том, чтобы понять, чего вообще хочу от своего будущего. Кроме внезапно увеличившихся до третьего размера сисек, конечно же — здесь мои желания класса так с девятого школы ничуть не поменялись.

— И всё же, что за секреты, Иванов?

— Да никаких секретов, просто странно, что ты вспомнила про это спустя два года, — развёл руками он, с вообще неуместной проницательностью изучая выражение моего лица и пытаясь догадаться об истинных причинах такого вопроса.

— Я берегла твои чувства! — укор в моём голосе его совершенно не смутил, и прищур светлых глаз стал ещё более хитрым.

— Подожди-подожди, ты берегла их до того, как будила меня словами «Поднимайся, бесполезный кусок дерьма», или всё же после?

— Пффф, капец ты злопамятный! Это было всего-то один раз!

— Не один…

— Ой всё! — окончательно психанула я, отвернулась от него и начала нервно переключать кнопки, запуская второй фильм. С самыми низкими оценками зрителей и абсурдным содержанием, чтобы ему неповадно было.

Издеваться над Артёмом мне очень нравилось. А вот когда он проворачивал то же самое, становилось уже не так весело. По-настоящему, я, конечно же, не обижалась, но все мои мысли так и сходились на теме того, что бы ещё этакого придумать ему в отместку.

— Ну ладно тебе, Крольчоночек, — примирительно протянул Тёма, откровенно подлизываясь и придвигаясь ко мне вплотную. — Я думал, все и так в курсе. Миша просто захотел семью. Ну, нормальную, полноценную семью, с печатью в паспорте, ребёнком, борщами, а не какую-нибудь дурацкую замену, вроде завести общую собачку.

— И всё?

— А этого что, мало? — хмыкнул он и улыбнулся, но вышло совсем неубедительно и грустно. — Это же чистой воды эгоизм — держать около себя или самому держаться за человека, которому никогда не сможешь дать желаемое. И выбор между собственным хочу и счастьем для того, кого любишь, для меня вполне очевиден.

Жаль, что для меня — нет. Я буду до последнего цепляться за человека, даже не пытаясь разобраться, нужен ли он мне на самом деле, как делала это со своим первым парнем. Такая вот нелогичная, почти абсурдная жадность скорее портит мне жизнь, чем помогает, но и побороть её никак не получается.

У меня с детства было всё, что только хотелось. Любая игрушка, на которую указывал родителям пухлый маленький пальчик. Шмотки, побрякушки, книжки, еда. Много, очень много всего. Больше, чем было нужно и чем мне самой на самом деле хотелось.

Но радости и счастья от этого почему-то не было. И казалось, что нужно ещё и ещё, вот стоит только съесть третий кусочек торта, купить двадцатую сумочку, получить ещё один лживый банальный комплимент, принять ещё одну цветную таблеточку — и жизнь сразу наладится и заиграет яркими красками.

С возрастом я поняла, что это не сработает. Но привычка осталась и никуда не желала уходить.

— И что, вот так вот вы просто сели, поговорили и разошлись? — недоверчиво уточнила я, хотя, зная лёгкий характер Иванова, вполне могла себе представить, что именно так всё и было.

— Ну да, — пожал плечами он, — я же вроде как увёл его у девушки, а она всё это время ждала. И дождалась. И всем теперь хорошо.

Глядя на эту грустную, милую мордашку, мне с трудом верилось, что ему сейчас хорошо. Тут больше подходило определение «на грани между слезами и жгучей ненавистью к окружающим».

Утешитель из меня крайне плохой. Могу, конечно, похлопать ладонью по дрожащей от проливаемых слёз спине и пробормотать «Да ладно, всё наладится, держись», но сделаю это крайне скомкано и неубедительно. А более привычное и естественное «Ой, собери ты уже сопли в кулак» почему-то мало кого способно успокоить и приободрить.

Поэтому действовать приходится исключительно по наитию и руководствуясь первой пришедшей в голову идеей, как обычно пролегающей через нижнюю половину тела.

— Может быть, утешительный секс? — с чрезмерной бодростью поинтересовалась я, очаровательно улыбнувшись.

— Давай, делай все, чтобы я почувствовал себя максимально жалким, — буркнул насупившийся Иванов, скептически поглядывая на моё слишком уж довольное выражение лица.

Утешительный-неутешительный, а я вот уже настроилась. Так что его шансы увильнуть близились к нулю.

— Он не пойдёт в счёт оговоренных нами двух недель, — как бы между прочим добавила я, наблюдая за тем, как бесстыжие глаза напротив загораются предвкушением.

— Ох, Крольчоночек, — мурлыкнул Артём, очень грациозно зажимая меня между собой и диваном, — вот с этого и надо было начинать!

***

— Вы сегодня прекрасно выглядите! — если бы не передозировка восторга в этом простом замечании, его можно было бы принять всерьёз.

Но на губах Антона — далеко не мастера флирта — Романовича слишком широкая и прямо раздражающе-белозубая улыбка, которую так и хочется по мановению волшебной палочки превратить в печальную гримасу.

Магистр ехидной магии, профессиональная отшивальщица всех назойливо желающих пришиться и умелая отклейщица нагло клеющихся — Наталья Леонидовна Колесова, к вашим услугам.

Испоганю настроение. Быстро. Надёжно. Недорого.

— Я всегда так выгляжу, — мой фирменный «а не пойти ли тебе отсюда, парниша» взгляд встретился с его янтарными глазами и явно сбил полёт мысли, настроенной на очередной раунд заигрываний. Жаль, улыбка так и осталась при нём, хоть и стала не настолько самоуверенной.

— А это вам, — в поле моего зрения оказался белый бумажный стаканчик той самой знаменитой кофейни, на котором чёрным маркером было старательно выведено «Наталья Леонидовна».

— С двумя ложками желания угодить и посыпан сверху щепоткой лести, — недовольно скривилась я, отхлебнув один раз, и отодвинула стаканчик подальше от себя, — терпеть такой не могу. Но ваши усилия показаться душкой меня искренне восхищают, товарищ начальник.

— Я вот никак не пойму, Наталья, — начал говорить он, грустно вздохнув и опустившись на соседний со мной стул. Видимо, заметив краем глаза ещё один — на этот раз убийственный — взгляд, быстро поправился: — Леонидовна. Почему вы так категорично настроены против меня?

Вообще-то я и сама не понимала, почему это я так категорично была настроена против него. Оттого вопрос этот, как и излишнее внимание со стороны Антоши-гандоши, как и его почти жалостливое выражение лица, бесили меня неимоверно.

Особенно, когда до столь важной презентации рекламы остаётся каких-то полчаса, а меня пытаются разжалобить на флирт, свидание или секс — пойми разбери, чего это ему так сильно от меня нужно, чтобы целый месяц усердно обхаживать.

— Почему же сразу против? Я просто не за вас. Или, если хотите точнее, не за вашу манеру подкатывать к своим сотрудникам.

— Может быть, мы просто начали наше общение не с той ноты?