Не веря своим глазам, я даже склонилась ближе и послушала, как он тихо и очень умиротворённо посапывает, параллельно вспоминая, что позапрошлую ночь Тёма провёл в аэропорту, поменяв билеты на более ранние после звонка брата, прошлую ночь просидел со своим рисунком, а утром был разбужен моими посягательствами.

Устал котёночек.

Тёмку я накрыла одеялом, сильно пожалев о том, что вовремя не успела отправить его в спальню. Всё же диван ужасно неудобный, да и в настолько пьяном состоянии он бы вообще не двигался во сне, а значит, спать на нём стало бы для меня ещё удобнее.

Сон никак не шёл — наверное, потому что я умудрилась отоспаться днём — и я всё крутилась в постели, рассуждая об услышанном.

Если верить мнению Тёмы, а так сложилось, что именно ему я всегда доверяла безоговорочно, то любить мне было не дано. Я же эгоистка до мозга костей!

Да чуть ли не единственным моим самоотверженным поступком за всю жизнь стал временный переезд к Иванову тогда, сразу после его расставания с парнем, хотя из-за этого мне приходилось аж на полчаса раньше по утрам вставать на работу.

И максимум боли, который я готова была выдержать — это провести целый день с ним в галерее современного искусства в Риме вместо того, чтобы потратить это время на шопинг.

В самых расстроенных чувствах я прямо среди ночи пошла на кухню. Налила себе холодной воды, задумчиво посмотрела в окно — столица красиво мерцала расплывающимися под моросящим дождём огнями — и, кажется, всё же смирилась с тем, что любить я буду только саму себя.

Но это тоже неплохо, так ведь?

Если справедливо посмотреть на то, насколько дрянной у меня на самом деле характер, то любить себя при таких вводных данных — почти что подвиг!

На обратном пути я заглянула в гостиную и поправила на Тёмке съехавшее почти до пола одеяло. Посмотрела на него, мирно спящего, тяжело вздохнула, признав, что поместиться сверху точно не смогу, а потом наклонилась и шепнула ему на ухо с ехидной ухмылкой:

— А картины Модильяни — детская мазня!

Артём встрепенулся и нахмурился сквозь сон, и я прикусила губу, чтобы не разбудить его своим смехом.

Будет знать, как с Яном по барам шастать, пока я пытаюсь страдать!

Как ни странно, после этой детской выходки я почувствовала себя капельку счастливой. И наконец-то быстро заснула с мыслями о том, что обо всех остальных проблемах подумаю завтра.

***

Когда наступило завтра, я сразу же поняла — обо всём нужно было думать вчера.

Голова болела так сильно, будто похмелье было у меня, а не у Артёма. Сам он, кстати, продолжал спать сном младенца, ещё и умилительно подложив себе под щёку обе ладошки — никогда прежде не замечала за ним подобного.

Наверное, потому что он всегда спал подо мной, да и поднимался неизменно первым.

«Колесова, ты вообще сбрендила?!» — вопило моё подсознание, стоило лишь вспомнить ход вчерашних мыслей.

Никакой любви мне больше не хотелось. Более того, впервые за очень долгое время на прямой вопрос «Чувствуете ли вы себя счастливым?» я готова была ответить уверенное ДА.

Даже со всеми проблемами, сомнениями, непонятными отношениями с мужчинами, вечным ворчанием недовольной мамы, тяжёлым грузом прошлого за плечами и разбитой какими-то мудаками машиной.

Единственное, что действительно требовало решения — это мой ответ Антону.

На самом деле меня совсем не пугало то, что у него был довольно взрослый ребёнок. После того, как я смогла найти общий язык с занудным и проблемным младшим братом Тёмки, да ещё и отсидеть с ним месяц взаперти, когда мы вместе заболели ветрянкой, меня уже никакими детьми не испугаешь.

Ну и волшебную силу угрозы ремня никто ведь не отменял, так?

Как и волшебную силу «жуй попкорн и смотри трансформеров, пока тётя Наташа отдыхает».

Да и сам Миловидов был — ну только не смейтесь — милым. И я на личном опыте знала, что в постели он тоже хорош.

Но…

Звонок в дверь заставил меня напрячься и насторожиться. Уверена, окажись за порогом Ян, я бы без сожалений и сомнений спустила его с лестницы.

А потом бы пригласила подняться обратно и спустила ещё раз.

Но на меня смотрел не кто иной, как Антон — чёртов жаворонок — Романович. А кроме его медовых глаз, на меня как-то больно уж выжидающе уставились и все алые бутоны роз, букет из которых он с самым счастливым видом сжимал в руках.

Огромный такой букет. Хватило бы раздать по немного всем нуждающимся в новой фотографии для социальных сетей.

Я даже сходу подумала, что нужно бы завтра взять цветы с собой и раздать по две штуки каждой из коллег. Не гвоздики, конечно, но я надеюсь, они и так поймут посыл о том, что в гробу я их всех видела.

— Наташа, а я к тебе! — слегка смущённо сказал Миловидов, протягивая мне увесистый букет.

— Ну хорошо, что не к одному из моих друзей. Хватит с нас уже этих неопределённых ориентаций, — буркнула я себе под нос, неохотно принимая цветы.

— Что?

— Да нет, ничего, — отмахнулась я, размышляя над тем, как бы отправить его восвояси дожидаться моего решения. А потом подумала, что так я в жизни ничего не решу, ведь планирование — вообще не моё. Только импровизация, только хардкор! — Иди на кухню, будем разговаривать.

То ли говорила я слишком громко, то ли судьба решила снова поставить меня в крайне глупую ситуацию, но именно в этот момент из гостиной вывалился растрёпанный, заспанный и растерянный Артём.

— Привет, — неуверенно сказал он и натянуто улыбнулся. Посмотрел на Антона, на меня, на цветы, снова на меня и вернулся взглядом к настолько же потерянному Миловидову. — А я как раз уже ухожу! Вот прямо сейчас! Ой, времени-то уже скооолько, вот это я проспал! — хлопнул он себя по лбу и действительно ломанулся прямиком в коридор.

Несмотря на внешнюю помятость, Иванов был в джинсах и футболке, так что ему не пришлось даже возвращаться в гостиную, чтобы собраться.

Узнала бы бабуля, что мужик после ночи у меня на утро просыпается полностью одетый, сказала бы, что я совсем пропащая.

Ужас как не хотелось разочаровывать бабулю!

— На кухню! — ещё раз строго сказала я, и Антон покорно скрылся из виду, ещё и захватив с собой букет, который я бесцеремонно сунула ему в руки.

Пусть сам такую тяжесть таскает, романтик хренов!

— Крольчоночек, — улыбнулся мне Артём, натягивая на себя куртку, — ты правда клёвая. Надеюсь, у вас всё получится, потому что ты заслуживаешь нормальных отношений. Будь счастлива.

Он чмокнул меня в лоб и быстро улизнул из квартиры, не став дожидаться моего скептического «Ты что, совсем дурак?».

Знаете, у меня две очень разных бабушки.

Первая бабуля ругается матом как портовый грузчик, травит байки про Одессу и любит вспоминать своих четырёх мужей и двадцать семь любовников.

Вторая бабушка цитирует Мандельштама, играет на флейте и до сих пор не разрешает родителям ночевать в одной комнате, когда они гостят у неё в доме.

И лишь в одном они обе всегда были солидарны друг с другом: как же тяжело с мужчинами…

Комментарий к В-седьмых, наслаждайтесь моими метаниями!

Всё, тема пьяных мужчин на диване Наташи раскрыта полностью))

А следующая глава уже последняя!

========== В-восьмых, послушайте, как всё было на самом деле. ==========

Артём.

Ну кто бы мог подумать, что дождаться такси в центре столицы в воскресенье утром окажется настолько сложной задачей.

Нет, на самом деле такси едет ко мне всего четыре или пять минут, но они воспринимаются очень уж долгими, когда стоишь около чужого подъезда и просто чертовски сильно хочешь убраться подальше отсюда, чтобы никому не мешать.

Будто мою кислую мину можно разглядеть или прочувствовать прямо сквозь стены и с высоты третьего этажа.

Вообще-то самое время ощутить себя одиноким рыцарем и непризнанным героем. Пафосные слова на прощание сказал? Сказал! Оперативно свалил, не дожидаясь, пока сами попросят? Свалил!

Но вместо гордости чувствую себя дебилом. Особенно пока приходится торчать под козырьком подъезда, потому что на улице до сих пор моросит дождь, а уже утопленный вчера в луже телефон начинает глючить и заедать от попадания на экран даже самых мелких капель.