— А я? — Тьелпе решительно шагнул к старшему лорду Первого Дома.

— Ты со мной! — схватил его за рукав Искусник, но Нэльяфинвэ остановил брата.

— Тьелпе, ты в кузницу. Постарайся успеть до урагана перетащить наиболее ценные заготовки в жилую башню.

— Да! — лорд Эрегиона бросил на отца долгий взгляд, осанвэ заверяя его, что всё будет хорошо, и первым убежал исполнять приказ.

Финвэ побледнел, но молча подчинился старшему из внуков. Ветер усиливался, его порывы пытались сбросить эльфов с высокой крепостной стены. Камень северной цитадели потемнел — Форменоссэ застыла в ожидании бури. Линдо поймал себя на мысли, что в этот раз не позволит деду выйти один на один на бой с Морготом, и сразу отогнал от себя дурацкую мысль: у нас нет даже оружия, какие тут сражения! Но в этот раз мы встанем рядом с Нолдораном плечом к плечу!

Арэдель сжала руку деда, прося прощения за свою дерзость, однако Финвэ остался бледным словно призрачная тень того прежнего Нолдорана. Воспоминания о последних минутах жизни нахлынули на эльфа, оглушая подобно струям водопада. То, что Нэльяфинвэ взял на себя командование братьями, внезапно лишило Короля сил. Шаркающей походкой он послушно спустился вслед за Макалаурэ и Ириссэ. Устало побрёл вслед за внуками. Сквозняки вольготно гуляли по простору пустых мрачных коридоров, освещённых только скудным светом из узких стрельчатых окон. Ни один из светильников не горел, а закрывать окна было бесполезно, потому что в половине оконных проёмов были выбиты стёкла. Однако ближе к жилым помещениям витражи в окнах уцелели, или были кем-то вновь вставлены в рамы. Макалаурэ наперегонки с Ириссэ кинулись закрывать хлопающие створки.

Когда все вновь собрались вместе в просторной кухне, а по цветным стёклам витражей застучали первые капли начавшегося ливня, при мягком свете отцовских ламп менестрель заметил мертвенную бледность деда. Тот сидел, прикрыв глаза и безвольно уронив голову на грудь, и только по хрусту его пальцев можно было понять, что Финвэ ещё жив.

— Атар атаринья, тебе плохо? — Макалаурэ шагнул к Нолдорану и присел перед ним на корточки.

— А? Что? — Финвэ вскинул голову, выныривая из туманных грёз, но его глаза незряче смотрели сквозь внука.

— Тьелпе, показывай, что можно дать выпить деду, — Арэдель потянула племянника в сторону кладовой.

— Что с ним? — лорд Эрегиона обернулся к дядям, суетившимся вокруг Нолдорана. — Ему воды или что покрепче?

— Конечно, что покрепче! — эльфийка перебрала несколько предложенных кувшинов, открывая их и принюхиваясь к содержимому. — Вот этот неси, и кубок!

— Хорошо, — Тьелпе пожал плечами, всё ещё недоумевая. Подал кувшин с мирувором кинувшемуся навстречу отцу.

Внуки успели принести и набросить на плечи Нолдорана меховую накидку, разжечь огонь в очаге и возгласами радости встретили вернувшегося племянника. Светлый сразу направился туда, откуда пришёл Телперинквар.

Манвэ разбушевался - буря сотрясала наглухо закрытые створки окон, ветер зловеще гудел в дымоходе, пытался ворваться и нарушить уют кухни. Нэльяфинвэ выслушал всех по очереди, но отчёты братьев и племянника были неутешительными: из оружия в цитадели были лишь несколько охотничьих кинжалов да луки. Молиться Эру, чтоб сейчас на Форменос не напали тёмные силы? Старший лорд Первого Дома тяжко вздохнул и отогнал от себя мрачные мысли. В такую бурю ни один орк носа не высунет, да и нет их в Амане! О распахнутых настежь Вратах Ночи Майтимо старался не думать. В небесах шёл яростный бой.

Амбаруссар уговаривали Кано спеть, но тот упрямо отнекивался, объясняя, что разучился.

— Врёшь, Линдо, ты недавно пел, — Искусник отвлёкся от заготовок, что сын перетаскал сюда из кузницы. — Попробуй вновь. Ради нас, ради деда.

— Но я…

— Спой мне, — раздался глухой голос Финвэ, когда король сделал пару глотков из кубка.

— Хорошо, атар атаринья, — Макалаурэ вздохнул и, прислушиваясь к рёву бури за окнами, негромко запел. —

Сил лишаясь в объятьях моря,

Я любуюсь игрой,

Как ломаются стрелы солнца

Этой чистой водой…

…Я случайный гость

В этом мире грёз,

Что в делах своих

Мы станем бессмертны…

Лепестки летят в небо, на закат,

Не запомнит их

Игравший в них ветер…

(текст Андрей Смирнов — Случайный гость)

***

Светлый зашёл в кладовку, где Арэдель укладывала в корзинку необходимое для трапезы. По свистопляске за окнами нельзя было определить, сколько времени прошло с начала бури. Обнял сзади, чуть тронув пересохшими губами кончик уха кузины. Ириссэ сжала во враз вспотевших ладонях ручку корзинки, переходя на осанвэ: «Турко… не здесь… не сейчас»

— Да я пришёл сюда взять вина. Как думаешь, крысы его не выпили за время нашего отсутствия? — ухмыльнулся Светлый, отпуская Ириссэ и с наигранным свистом шагая к полкам.

— Посмотри вот тут. Тьелпе отсюда доставал кувшин, — с шумом выдохнула Арэдель и вышла из кладовки. С тревогой поглядывая на безучастно сидевшего за столом Нолдорана, быстро накрыла на стол. Тьелперинквар на правах радушного хозяина помогал ей в этом, подсказывая, где взять столовые приборы и прочее.

Когда Макалаурэ закончил петь, Нельяфинвэ шагнул к Финвэ.

— Дед, я был неправ. Извини. Ты здесь Нолдоран.

— Не надо, — дед слабо махнул рукой. — Не нужно никаких извинений. Вы выросли, зачем вам давно истлевший нолдо, выживший из ума в чертогах Мандоса…

— Это не так, атар атаринья! Неправда! — подскочили к нему с другой стороны Амбаруссар. — Ты нам нужен! Нельо привык командовать в Эндорэ, прости его, пожалуйста!

— Мы тебя все любим, дедушка! — Искусник взял Финвэ за руку. — Ты нам нужен!

— Конечно! Все любим! — Тьелкормо водрузил на стол кувшин с мирувором. Разлил по кубкам. — Давайте выпьем за то, чтобы они все сдохли?

— Что? — удивился Нолдоран, переводя взгляд на светловолосого внука.

— Пьём за то, чтобы сдохли все наши враги! — вспомнил любимую застольную присказку Морьо Светлый и залпом выпил содержимое своего кубка. Остальные поддержали его. Нолдоран по очереди оглядел лица суровых, закалённых битвами воинов, и его губы тронула счастливая улыбка.

— Да! Мир изменился, но победа будет за нами!

Осушив свой кубок до дна, Финвэ протянул его внуку, и Тьелкормо снова наполнил чашу Короля. Нолдоран поднялся со своего стула и обвёл внуков уверенным и решительным взглядом.

— Я хочу выпить за то, чтобы все вернулись! И за этим столом не осталось свободного места! Я так сказал, и моё слово нерушимо!

— Да! — стоявшие вокруг него внуки грянули песнь. И от их громких сильных голосов рёв бури стал тише. Эльфы пели, и над Форменосом внезапно возникло огненное сияние. Из ярких нитей света соткался защитный купол… Струи ливня больше не барабанили в окна, вой ветра стих.

Древние камни в сердце веру словам хранят,

Средь веков так бесславно забытым…

С ними шли на врага, и эхом вторили в такт сердца.

И упавших друзей от копья закрывали крылом перебитым.

Однажды прозревший - не примерит цепей,

Обречённый летать с верой в сердце священной…

Мятежный изгой среди сонма безликих теней,

Вам путь предначертан иной -

Той клятвы слова пронести сквозь закат…

И сгорали дотла,

Но

Все как один

Мечтали и верили…

Мы победим!

Однажды познавший - не изменит вовек

Слову, данному пеплу и красному снегу.

И дней и ночей нескончаемый вечный бег

Не нарушит этот завет,

Что свято хранили пророки в веках…