И как она это делает? Ух, как умеет! Сначала сбрасывает одну лямочку, потом вторую. Сама, вроде как, смущается. Расстегивает сзади застежку на лифчике, ведёт плечами. Голые ноги поджаты к груди, а эту самую грудь Светка заботливо прикрывает правой рукой. Девушка поднимается, улыбаясь: красивая, высокая, стройная. Правая рука лежит там же, в левой Светка держит мягкий тонкий лифчик с чашечками без косточек.

– Опять раздели, зверюги! – смеётся. – Но в этот раз я долго продержалась, да?

– Даже удивительно, что так долго! – поддерживает веселье наш Дон Жень – заводила Женька. Я ему напридумывала всяких прозвищ: Дон Жень, в том числе. Женьгало не прижилось и не звучало.

– Обычно ты, Светка, куда быстрее раздеваешься!

Жень ржёт, Светка злится, но тоже не всерьёз. Шутя, она подскакивает, изображает изящный пинок в его сторону своей стройной ножкой, при этом не забывая прикрывать, что должно быть прикрыто.

Женьке можно так шутить, они когда-то были парой, так что Светка не обижается. Я, как и многие здесь, думаю, что они всё ещё иногда встречаются.

– Напали, как обычно, скопом! Разве тут отобьёшься? – улыбается Светка. – Всё, пойду оденусь и вернусь.

Она взглянула на меня.

– Леська, ты хоть держись! Опять всех девчонок раздели, на тебя одна надежда! – Светка подмигнула мне, осторожно присела, чтобы подобрать свою одежду. Поняла, что одной рукой всё собрать не получится, попросила мою подружку Ленку.

– Ленок, подсоби, а?

Ленка из игры уже давно вышла. Играем в подкидного на раздевание. Кто не отбился, снимает что-нибудь из одежды. Мы здесь все давно друг друга знаем, учимся вместе. Так что тут особо не смущаются и не обращают на эти раздевашки внимания. Пиво пьют, смеются, разговаривают. Никто никого не заставляет раздеваться до труселей, вон, как Светка сделала. Это она сама решила играть до конца, чтоб меня поддержать. Ленка, вон, вышла после одной снятой рубашки. Дон Жень, естественно, дежурно пожаловался на судьбу и девичью скромность, что мешают ему лицезреть прекрасную Елену без одёжек. Ленка засмущалась, конечно, и Женька поколотила. Он, хитрюга, сделал вид, что счастлив.

Ленулька чуток полновата и этого стесняется. А я девушка худенькая, и, в принципе, если придётся, раздеться смогу почти так же, как Светка, но только не чтобы себя показать, а потому что не вижу особой разницы между бельём и купальником. А в купальнике меня все видели. Я и на пляж хожу, и в бассейн.

Света ушла, покачивая бёдрами. Не как-нибудь пошло покачивая, вполне прилично и миленько. На носочках, помахивая своим лифчиком. За ней Ленка ушла, с охапкой Светкиных вещичек в руках.

Мы отмечали окончание сессии. Почти все всё сдали. У Дон Женя остались должки на осень. Но он надеется ещё успеть подсуетиться. У Пашки, нашего общего друга с первых дней первого курса, в этот раз будет повышенная стипендия. Он, в общем-то, хорошо учится, но даже сам удивился, что так вышло. У меня и Ленки тоже всё ок. За пару пятёрок, кажется, что-то накинут к основной сумме. Светка закрыла с тройками, но она по этому поводу никогда не переживала. Главное, без хвостов.

Был в этот раз в нашей компании новый парень. Даже не знаю, как он у нас оказался. Или из-за Пашки, или из-за Дон Женя нашего. Я в том смысле, что общался он с обоими, но как-то по отдельности. А потом они, Жень и Павлик, видимо, этот факт выяснили и притащили новенького в нашу компанию.

У нас как раз против трёх девочек третьего парня не хватало. Парни не приживались. Видимо, наш красавец-альфач Дон Жень всех пацанов одним своим бравым видом отпугивал. Пашка вот – ботаник обыкновенный, так он как-то притёрся и остался. Кажется мне, что он влюблён в Ленку. Правильнее сказать, за эти четыре года влюблён был Пашка в нас всех по очереди. Сначала, в красавицу Светку, а та, в общем-то, никогда и никому сразу от ворот поворот не давала. Собирала вокруг своей персоны надежды чающих поклонников.

В меня тоже был, но тут наверняка по ошибке. Потому что сочувствовала я ему в этой его несчастной влюбленности, вот он не так понял и переключился.

Но я не Светка, при первом же поползновении ко мне неловких ручек объяснила, что дружить со мной намного приятнее, чем отхватить люлей и потом долго обижаться.

А в Ленку он сначала влюбился уже от отчаяния. И мне это было очень обидно. Потому что славненькая она девчулька. И красивенькая. Полненькие некоторым очень нравятся, а у Ленки талия – загляденье, а формы такие впечатляющие, любая Кардашьян обзавидуется. Пашка рядом с ней, конечно, дрыщ, но всё-таки он Ленки повыше. А впрочем, это всё такие цифры, которые любви не помеха. Была бы любовь взаимной.

Взаимностью там пока не пахло, хотя бедный Павлик втрескался в прекрасную Елену ну очень серьёзно. И в серьёзнейших намерениях своих был стоически смел, неловок, но даже иногда речист.

И поэтому, когда с его атаки Елене пришлось снимать рубашку, краснел этот её неловкий рыцарь и потел, хоть и остался в одних трусах и носке. Оставшийся носок этот и держал Пашку в игре, как и собрат его по чулочно-носочному происхождению, тоже носок, только более благородной расцветки, оставлял в этой же игре Дон Женя. Для других, правда, просто Жеку.

А вот новый парень, зовут его, кстати, Ромой, сидел почти одетый. Точнее, так же, как все, в одном носке. Но, в отличие от Дона Женя и Павлика, при своих штанах, то есть, в джинсах, и в футболке. Рому в нашей компашке быстро окрестили Ромычем и Романычем. Я его про себя сразу стала называть Ромкой. Кажется, он нас старше года на два. Особенно я не вникала, перевёлся вроде как или перепоступил в нашу аспирантуру, в общем, он приехал из Алма-Аты.

Наличие на Роме одежды объяснялось довольно просто. Сидел он между мной и Ленкой. Подружка моя быстро из игры вышла, и теперь, когда играли по часовой стрелке, на него ходил Павлик. А пацаны друг друга не валили. Скооперировались против нас. В общем-то, мне тоже старательно «валить» новенького было неловко, пусть хоть обвыкнется немного.

А с другой стороны от меня сидел наш Женечка. И очень старался подраздеть меня и Светку. Я держалась. Всё потому, что я опытный боец. Четыре года с ними, надоест, в конце концов, из игры выходить после первой рубашки. Именно поэтому сегодня на мне по две пары носков, пять бельевых топиков, браслеты, серьги, которые тоже считаются, джинсы, рубашка и свитер. Лето на дворе. Июнь.

Я опытный боец. Но играю плохо.

Дон Жень расстарался. Как черт сегодня всем подкидывал. Я, в общем-то, сильно не расстраивалась, люблю ржач, под который приходится с одного носка второй аккуратно стягивать. А с топиками ещё веселее. Женек с комментариями: «сколько их на ней сегодня, считаем дружно» очень доставлял.

И вот сижу я такая, уже почти вся раздетая. То есть в одном белье, носке и при серёжке. Она у меня под волосами спрятана, запасная выручалочка. Да только и она скоро в ход пошла, вслед за последним носком. Но Женьку я вытравила. Кое-как уже, на последнем издыхании. Павлик ещё раньше вышел. И остались мы с Ромкой вдвоём.

– Не подведи, Ромыч! На тебя одна надежда! – ржал вышедший Жень. Девушки переодеваться ушли, а потом, видимо, на кухне зависли, и осталась я одна в комнате. С ответным кличем, что надо новенького раздеть, даже поддержать некому.

А он, на удивление, отбиться не смог и карты забрал.

– Ну, раздевайся теперь, че! – расстроился Дон Жень. Ромка снял футболку.

– Мог бы и носок, – встрял с замечанием Павлик.

– Я, так понимаю, мог и фенечку с руки снять, – Ромка рассмеялся, показывая запястье. – Но неудобно как-то, девушка уже раздетая сидит.

Они ещё о чём-то шутят, а я не могу смотреть на Ромку. Смотрю на Дон Женя. Он у нас красавец писаный. Накачанный такой, загоревший, с модной стрижкой, в общем, прошаренный весь.