Я представлял его себе совсем по-другому. Он был невысоким, но крепким, с небольшой сединой и темной кожей, которая начала покрываться морщинами. Его неформальный стиль одежды помогал ему выглядеть лет на десять моложе. Его лицо, забавное и полное жизни, излучало симпатию. Казалось, что он очень счастлив быть с нами, и это было истинным удовольствием – быть рядом с ним.

Он поприветствовал каждого из нас рукопожатием и сказал, что мы не должны тратить наше время, потому что позже ночью его ожидали где-то еще. Затем он устроился поудобнее в кресле и спросил: «О чем мы хотим поговорить?».

Но, прежде чем мы успели ему ответить, он взял инициативу в свои руки и завалил нас историями. Его разговор был прямым и увлекательным, окутанным шутками, которые он завершал весьма выразительными жестами.

Во время этой беседы он упомянул нагвализм как совокупность практик и идей, рассказал о его историческом развитии и утверждал, что современному человеку была предоставлена невероятная возможность благодаря открытиям магов. Позже он говорил о сложном маневре осознания, которому посвящают себя видящие: Движение точки сборки. Эта тема была достаточно новой для меня, поэтому я ограничился тем, что слушал и делал заметки. К счастью, Карлос имел привычку повторять основные идеи, и это помогало мне с легкостью следовать за его рассказом.

Ближе к концу он согласился ответить на несколько вопросов. Один из присутствовавших захотел узнать взгляды магов на войну.

Карлос выглядел раздраженным.

«Что вы хотите, чтобы я сказал? – спросил он. – Что они пацифисты? Что ж, это не так! Наша судьба, как обычных людей, их вообще не волнует! Вы должны понять это раз и навсегда! Воин создан для битвы. Когда он на войне, он чувствует себя как дома».

Судя по его реакции, казалось, что вопрос затронул больное место. Он не торопился, объясняя, что, в отличие от мелких войн, в которые мы, люди, постоянно вовлечены из-за социальных, религиозных или экономических причин, война магов направлена не против других людей, а против их собственных слабостей. В тоже время мир и спокойствие не являются для них тем покорным состоянием, к которому был низведен современный человек; скорее это невозмутимое состояние внутренней тишины и дисциплины.

«Пассивность, – сказал он, – противоречит нашей природе, потому что, по сути, мы все являемся грозными бойцами. Каждый человек по праву является воином, который достиг своего места в мире в битве жизни и смерти».

«Взгляните с этой точки зрения: по крайней мере один раз, как сперматозоид, каждый из нас сражался за жизнь – уникальная борьба против миллионов других конкурентов – и мы победили! И теперь, попав в узы сил этого мира, битва продолжается. Одна часть нас борется, чтобы распасться и умереть, в то время как другая пытается сохранить жизнь и осознание любой ценой. Нет мира! Воин осознает это и использует как преимущество. Его цель остается той же самой, которая вдохновила искру жизни, создавшую его: Доступ к новому уровню осознания».

Он продолжил, сказав, что в процессе социализации люди приручаются, подобно одомашниванию дикого животного, силой поощрений и наказаний.

«Нас приучили жить и умирать смиренно, следуя неестественным кодексам поведения, которые смягчают нас и заставляют терять этот первоначальный импульс, пока наш дух не станет едва заметен. Наше рождение – результат битвы. Отрицая наши основные тенденции, общество, в котором мы живем, уничтожает наше воинское наследие, которое превращает нас в волшебных существ».

Он добавил, что единственный доступный способ измениться – это принять себя такими, какие мы есть, и, взяв это за отправную точку, начать работать над собой.

«Воин знает, что он живет в хищной вселенной. Он никогда не теряет бдительность. Куда бы он ни посмотрел, он видит непрекращающуюся битву, и он знает, что это заслуживает его уважения, потому что это битва на смерть. Дон Хуан всегда был в движении, приходил или уходил, поддерживал это или отвергал то, провоцировал напряженность или разряжал ее моментально, кричал свое намерение или оставался безмолвным; делал что-то. Он был жив, и его жизнь отражала приливы и отливы Вселенной».

«Он сказал мне, что с момента, когда произошел взрыв, давший нам рождение, до момента нашей смерти, мы живем в потоке. Эти два эпизода уникальны, потому что они готовят нас к встрече с тем, что еще впереди. И что же связывает нас с этим потоком? Непрекращающаяся битва, в которой готов участвовать только воин. Именно поэтому он живет в глубокой гармонии со всем».

«Для воина быть гармоничным значит быть в потоке, а не останавливаться посреди течения и пытаться создать пространство искусственного и невозможного мира. Он знает, что может проявить все самое лучшее, что в нем есть, лишь в условиях максимальной напряженности. По этой причине он ищет своего оппонента так, как это делает боевой петух – с жадностью, с восторгом, зная, что следующий шаг имеет решающее значение. Его противник не его собратья, а его собственные пристрастия и слабости, и его грандиозный вызов состоит в том, чтобы сжать слои своей энергии так, чтобы они не расширились, когда его жизнь прекратится, чтобы его осознание не умерло».

«Задайте себе эти вопросы: что я делаю со своей жизнью? Есть ли у нее цель? Достаточно ли она насыщена? Воин принимает свою судьбу, какой бы она ни была. Однако он борется, чтобы изменить вещи, и он превращает свое время на этой Земле во что-то совершенное и изысканное. Он закалил свою волю настолько, что ничто не может отклонить его от его цели».

Другой из присутствующих поднял руку и спросил, как маги совмещают принципы пути воина с их обязательствами перед обществом.

Он ответил:

«Маги свободны, они не принимают социальные обязательства. Ответственность должна быть перед собой, а не перед другими. Знаете ли вы, почему вам была дана сила восприятия? Вы узнали смысл вашей жизни? Отмените ли вы свою животную судьбу? Вот вопросы магов, те единственные, которые могут серьезно изменить что-либо. Если вас интересует что-то другое, тогда ответьте, что!».

«Воин знает, что дает смысл его жизни – это вызов смерти, и смерть – это личное дело. Это вызов для каждого из нас, который принимают только искренние воины. С этой точки зрения беспокойства простых людей – всего лишь выражение их эгомании.»

Карлос настаивал на том, что мы не должны упускать из виду тот факт, что воин посвящает себя тому, что он называл «чистым пониманием» – состоянием бытия, возникающим из внутренней тишины, – а не преходящим привязанностям модальности эпохи, в которую ему посчастливилось жить. Он утверждал, что наши социальные заботы и проблемы – это описание, которое было заложено в нас. Это не проистекает из естественного развития нашего сознания. Скорее это продукт коллективного разума, эмоционального беспорядка, чувства страха и вины, желания руководить другими или быть ведомыми.

«Современный человек не ведет своих собственных сражений. Вместо этого он вступает в посторонние войны, которые не имеют ничего общего с духом. Естественно, магов это не беспокоит!»

«Мой учитель говорил, что он не соблюдает соглашения, заключенные, когда его не было: «Я не присутствовал, когда они постановили, что я должен быть имбецилом!». Он родился в особенно трудных обстоятельствах, но у него хватило смелости стать чем-то большим, чем просто человеческой реакцией на эти обстоятельства. Он подтвердил, что положение человечества в целом ужасно, и акцентировать внимание на какой-либо конкретной группе – это просто скрытая форма расизма».

«Он повторял, что в этом мире есть только два типа людей: те, у кого есть энергия, и те, у кого её нет. Он постоянно боролся со слепотой своих собратьев, но оставался безупречным; он не вмешивался в жизни других людей. Когда я пытался объяснить ему свою заботу о людях, он указывал на мой зарождающийся двойной подбородок и говорил мне: «Не обманывай себя, Карлитос! Если бы состояние человека серьезно интересовало тебя, ты бы не относился к себе, как к свинье».