у прохожего пугала тысяча солнц в рукаве
от крыльца краснеет кирпичная пыль дорожки
кубометры лени валяются в жирной траве
пролетает ребенок счастливый как на обложке
и победное радио – резонирует в голове
Ирина Ермакова. «Погоди уймись обернется легендой сплетня…» 144 ;
Всё неясно в ясности небожьей,
только и ветра, что рябит
воду в луже, новенькой, прохожей,
не прохожей хотя на вид,
а проезжей, не пеняют где
на кривые ружья свои
кленов-липок стволы, в рябой воде
вдруг из веток пуская хвои́.
Ясно всё в неясности божьей,
только и ветра, что трепать
эти нервы под воздушной кожей,
только и беды, что благодать.
Игорь Булатовский. «Всё неясно в ясности небожьей…» 145 ;
упавший ниц забор как скошенная рота
не то как мертвеца гнилых зубов оскал
и без толку искать в деревне хоть кого-то
они давно не здесь кого бы ни искал
на кладбище в версте белеются их лица
стирают имена на крестиках года
а здесь живут ужи сюда приходят лисы
да протопочет дождь прохожий иногда
Владимир Строчков. «когда-то тут была негромкая деревня…» 146.
Обратим внимание на то, что если в тексте Елены Шварц семантика слова прохожий вполне конвенциональна (Бог изображен как человек), то в других примерах этой группы наблюдаются существенные семантические преобразования.
В строке С прохожих судов моряки из стихотворения Андрея Туркина речь идет о предметах, о которых в соответствии с нормой полагалось бы сказать проходящие. Игнорируя синтагматическую связанность, Туркин актуализирует синонимию слов прохожий и проходящий.
Совсем другое значение слова прохожий наблюдается в строке Ирины Ермаковой у прохожего пугала тысяча солнц в рукаве. Имеется в виду, что проходит не пугало, а человек проходит мимо пугала. Прохожего здесь – ‘встреченного на пути’. То есть слово прохожий приобретает значение семантического пассива.
У Игоря Булатовского во фрагменте воду в луже, новенькой, прохожей, / не прохожей хотя на вид, / а проезжей словоформа прохожей соответствует нормативной словоформе проходимой – это тоже семантический пассив. Показательна эксплицированная в контексте словообразовательная аналогия слов прохожей и проезжей – при том, что в норме фразеологически связанное прилагательное в сочетании проезжая (непроезжая) дорога как раз является семантическим пассивом.
В последнем примере из стихов Владимира Строчкова сочетание дождь прохожий не только является метафорой олицетворения, но и напоминает о языковых (стертых) метафорах дождь идет, дождь прошел.
Десубстантивация слова леший обнаруживает себя, когда оно получает определения или употребляется как один из однородных членов предложения в рядах с очевидными прилагательными:
Самурайского ветра депеша на влажном листе
на орешник ложится, тревожит закладку Успенья.
Горе лешему мне, горе плыть в неусыпной ладье,
брать призы облаков, слышать хохот и рев соплеменья.
Петр Чейгин. «Самурайского ветра депеша на влажном листе…» 147 ;
Навскидку я выстрелил. Эхо
Лишь стало добычей моей,
И дым цвета лешего меха
Витал утешеньем очей.
Саша Соколов. «Журнал запойного. Записка XXXII. Эклога» 148 ;
это не гром прогремевший
это мой рот изблевавший
все что он пивший и евший
и целовавший
это не дикий и леший
это культурный но павший
до дому не потерпевший
всё протрепавший
Денис Новиков. «Это» 149 ;
Темный ты, дремучий, леший,
микроскоп тебе заместо
молотка. Что будешь делать
ты со мной, как дозовешься?
Что тобой я буду делать?
Дам тебе подсахасрарник,
и катись, и просветляйся…
Гвоздь вот только лбом пристукну
напоследок…
Надя Делаланд. «Темный ты, дремучий, леший…» 150 ;
…и тогда она
нырнула в лес – не сумрачные чащи,
нормальный подмосковный леший лес,
и набрела на дивный свет, стоящий
с косым копьём луча наперевес,
щебечущий, блистающий, зовущий
Ирина Ермакова. «Инь» 151.
В строке И дым цвета лешего меха у Саши Соколова слово леший подвергается двойному грамматическому преобразованию: оно не только возвращается к статусу прилагательного, но и, воссоздавая былую притяжательность, меняет объект определения. Слово леший, по происхождению притяжательное прилагательное от слова лес, становится в стихотворении притяжательным прилагательным от субстантива леший.
У Ирины Ермаковой в сочетании нормальный подмосковный леший лес наблюдается похожее преобразование: леший лес – ‘лес, принадлежащий лешему’.
Многочисленные случаи десубстантивации слова насекомое анализируются в главе «Страдательные причастия настоящего времени», поэтому здесь ограничусь несколькими примерами с изменением рода, которые там не приводятся:
Я стану пожизненной тенью,
Забуду свое ремесло
И буду подобен растенью,
Которое в землю вросло.
<…>
Уйду в насекомое царство,
Травой расстелюсь на лугу.
Мне дружба твоя не лекарство,
А большего сметь не могу.
Алексей Цветков. «Под взглядом твоим голубиным…» / «448-22-82» 152 ;
