Окончание прилагательного добавляется даже к неопределенному местоимению нечто, к архаическому союзному слову иже: Вечером нечего, Речка нейдёт в ведро. Вечево во облацех, нечтое вечеро. Не белые и не рыжие, в крепких ладошках, ижие, сжимающие апачики так, что белеют пальчики. апачики раздающие, бьющие, хоть не бьющие, коляны, колоны, клоуны, на досочках намалеваны, линялые распальцовщики, несбывшиеся дрессировщики. Игорь Булатовский. «Афиша» 90. Следующий пример буквально воспроизводит механизм образования полного прилагательного (причастия), хотя окончание -я здесь не артиклевого происхождения, как в древности, а сначала является результатом ритмического акцентирования слова, а затем то же звучание дублируется личным местоимением: Карамелизированный мир! Тайные конфеты-карамели. Мой пресладкий-сладкий-сладкий пир В радостной конфетной карусели! Карамелизированна-я – Я! — Сладкая-пресладкая конфета — Я – в обёртке – золотиста-я – Я, Как в лучах полуденного света! И возможно, я – уже не я… Исчезаю с карамельным стоном… Там, в Конфетной вазе Бытия, Я откликнусь карамельным звоном! Людмила Осокина. «Карамелизированный мир…» 91. Авторские формы сравнительной и превосходной степени, образованные от разных частей речи Именной синкретизм проявляется и в том, что сравнительная степень образуется от существительных. А. А. Потебня приводил примеры образования компаративов непосредственно от существительных: бережее (от берег), скотее (от скот), зверее (от зверь) и объяснял это тем, что в древнерусском языке «существительное, будучи названием определенной субстанции, было в то же время качественнее, чем ныне» (Потебня 1968: 37). У современных поэтов подобных примеров очень много: Колю дрова напротив бензоколонки. Меня смущает столь откровенное сопоставление полена, поставленного на попа, и «кола» в «колонке». Я пытаюсь вогнать между ними клин, я весь горю, размахиваюсь, химичу: – Дровоколонка! — Но с каждым ударом меня сносит влево, и я становлюсь все дровее и дровее. Александр Еременко. «Колю дрова…» 92 ; время уйдет само, осень нигде зимой, осень в зиме гниет листьями, пнями, йод пахнет, покуда снег скажет ему: Бог с ней, с осенью, так – весней… Надя Делаланд. «Город совсем другой…» 93 ; А последний сойдёт покров тёплых ледников, ещё утренних снов весней, свет-Никита за ним, за ней. Ирина Машинская. «К полюсу» 94 ; лезут подгоревшие сумерки ещё морей ещё ветрей ещё горей куда уж Наталия Азарова. «перед судом непогодово…» 95 ; Вот скульптор ваяет большого солдата Который как вылепится – победит Чего ему скульптору больше-то надо А он уже в будущее глядит И там представляет другого солдата Поменьше, но и со звездой на груди Еще там такая же женщина рядом Что глиняного им дитятю родит И так заживут они не сиротее До вечности предполагая дожить А глядь – у творца уж другая затея И в глиняной яме их прах уж лежит Дмитрий Александрович Пригов. «Вот скульптор ваяет большого солдата…» 96 ; Под Москвой, Под землей Москвы, Тоже домы, водоемы, остановочки и рвы. <…> Над метро Есть еще метрей — Много выше и устроено значительно хитрей — С поездами многоконными, со стеклянными вагонами. Мария Степанова. «Что помяни…» 97 ; Москва! Исчадие азарта! Арбат монмартрее Монмартра! Кому портрет за 10 рэ? Кому — поэт на фонаре? Евгений Бунимович. «Москва! Исчадие азарта!..» 98 ; Запустение тихих садов В позднем солнце еще золотее, Аромат неотцветших цветов Майского сентябрее. Дарья Суховей. «еду я в никуда из нигде…» 99 ; Непотребная тварь, я молчу, опуская глаза, опуская слова, от которых глаза опускают, отпуская тебя – это отпуск, каникулы, зал аплодирует мне, я сегодня играю, как в сказке, и чем дальше, тем волче, волчее, зубее, глазей опускаю глаза, потому что в них отсветы пляшут этой яростной лжи, разрывающей собственный зев, потому что здесь страшно, как в сказке про красненьких пашек. Надя Делаланд. «Непотребная тварь, я молчу, опуская глаза…» 100 ; вернутьсяСуховей 2009: 26. Анализ текста см.: Бабенко 2019: 157. вернутьсяДелаланд 2009: 94. Анализ текста см.: Бабенко 2019: 157–158. |
