– Думаешь что…

– Доверяй, но проверяй. Нельзя доверять полностью Саиду, но проверить его слова надо.

– А как мы проследим за домом, увольнительная закончится и все.

– Пойду к комроты Петрову, затем к «контрику», там и разберемся.

Комроты старший лейтенант Валерий Петров, начальник штаба полка Ларионов, Ананченко, Пономаренко вначале по очереди, а затем, собравшись все вместе, выслушали мои соображения и решили попробовать прощупать этот «хвостик».

Пономаренко сказал: «В принципе, товарищи, мы ничего не теряем, если установим наблюдение за домом этой Фатимы. Осталось определить, кто и как будет вести наблюдение, у кого какие соображения, прошу высказываться».

«Надо осмотреть место, можно ли устроить засаду, откуда виден дом, потому, что близкое наблюдение, я так понимаю, не установишь – засекут», – высказал соображения Ананченко.

«Так точно, сложно там устроить пункт наблюдения. Мы поверхностно осмотрели место, то есть просто прошлись по улице мимо дома, но установить скрытный наблюдательный пост нереально. За заборами слышен детский гомон, по улице носятся или таскают в казанах воду из колодца, что на углу улицы, корзины с фруктами или овощами – эти чада обязательно наткнуться на нас в своих садах. Также я не смог заметить в поле зрения какой-нибудь холм, на котором можно залечь и в бинокль наблюдать за двором. Поэтому, на мой взгляд, где-то рядом с колодцем можно посадить бродячего дервиша, который будет «отдыхать» у воды и, по ходу дела, просить милостыню, еще раза два в день направлять по улице переодетых в гражданское таджиков или узбеков из наших солдат.

– А где мы дервиша найдем и, вообще, давай поподробнее, кто это?

– Я совсем точно не скажу, но в принципе, это странствующий монах, проповедник суффист или суфия, то есть несущий людям философию мусульманства, уважаемый человек. Его не прогонят, накормят – это плюс маскировки.

– А минус какой, Калинин?

«А минус – это то, что к нему могут обратиться с вопросами и за помощью», – добавил Пономаренко.

– Так точно, товарищ подполковник.

– И где нам найти знатока мусульманства?

– Не знаю, товарищ подполковник.

– Тогда дервиш отпадает, если его разоблачат, то и убить на месте могут, а мы не успеем помочь.

– Так точно, тогда может просто под бродячего нищего «закосить»?

– Это, Калинин, ближе к теме, есть на примете кого переодеть?

– Ефрейтор Сомов, невысокий, темный, загорелый, усиленно изучает местное наречие, в принципе можно его запустить побродить по городу, периодически пусть подходит к колодцу «отдохнуть».

«Надо будет народ в наряды в город направить на дежурства, чтобы его могли наблюдать в контрольных точках», – подумав, сказал контрразведчик.

«Да, парня надо подстраховать», – согласился Ананченко.

«А чего мы так все усложняем, пустить по той улице патрули и пусть наблюдают», – спросил Ларионов.

«Понимаешь в чем дело, там окраина и патрули туда не заходят, а если они будут там мелькать даже два раза в день, то это вызовет подозрение», – сказал Пономаренко.

– А почему два раза?

– Ну, а вдруг платок будет вывешен утром, а связной придет днем.

– Может и днем, но скорее, что всего ночью заявится или заявятся.

«А ночью я с напарником буду дежурить. Аккуратно проберемся в сад и заляжем там», – сказал я.

Меня осмотрели и резюмировали: «Смотри, на помощь можем не успеть, так что действуй по обстановке. Кто нужен?»

– Пара парней из моего отделения и Токарь, он лучше всех нас язык понимает или же кто-то из наших этнических туркмен.

Операция по поимке шпионов началась. Несколько дней на улице появлялся нищий бродяга, попить дармовой водички, да съесть брошенное ему кем-нибудь из местных жителей яблоко или отсыпанный в ладошки урюк, но красного платка не было. На третий день решено было из города «выгнать бродягу» чтобы он прогулялся в сторону Герата, засветился в паре тройке кишлаков и снова вернулся бы в наш городок. В качестве дежурной смены было наше отделение, патрулирующее улицы Гузара, а в этом районе еще пара отделений пехотной части. Иногда мы заходили в дома, где я с улыбкой, чтобы не пугать местных жителей спрашивал: «Здравствуй хозяйка или хозяин, вы всех знаете, моджахеды не появлялись, а чужих неверных не видели?»

Люди реагировали по-разному, кто-то отнекивался, кто-то говорил, что кроме шурави, других кафиров не видел в городе.

Мы выходили и высказывались вслух: «Вот же козлы, не видели они кроме нас, советских солдат, никаких неверных!»

Зайдя в один дом, увидели плачущую женщину, которая на наш вопрос о причинах ответила, всхлипывая: «Муж поранился».

Мы сразу перевели автоматы в боевое положение, отчего напугали ее еще сильнее.

«Показывай!» – сказал Ромео и двинулся вперед, показав женщине идти первой.

Она кинулась нам объяснять и, хотя, мы половину не поняли, но общий смысл уловили. Этот перец полез на крышу, чтобы поправить дырку, которая образовалась из-за ветра, и свалился.

Зайдя в общую комнату глиняного дома или дувала, как они его называют, стены которого были обиты изнутри хлопковым материалом, а вот ковров не было – дорого для них, увидели лежащего на специальной подстилке на полу, кроватей-то у них нет, оказывается, чего я раньше не знал, мужчину и натекшую лужу крови. Рядом сидели по паре мальчишек и девочек и протирали ему ногу.

– Ромео, зови Дока, работа для него есть.

Вскоре из почти соседнего дома на этой же улице, прибежал Док, входящий в другую тройку проверяющих.

– Что тут у нас? Аха, сильно порвал ногу, обо что-то он зацепился или на что-то упал, и, похоже закрытый перелом голени. Серьезное дело, но будем лечить.

Миша достал свою походную сумку, из которой на свет стали появляться бинты, иголка с шелковой ниткой, деревянная палочка для зубов, пузырек спирта.

– Док, у него что, вена или артерия перебита?

– Нет, иначе он вытек бы уже весь, просто большая рваная рана, вот и много крови натекло, перелом опаснее – рентген бы сделать, да где же его взять. Так замотаем, ищите мне лубки.

Я вышел во двор и долго выбирал, что сломать, потом мне искали топор, чтобы отрубить ветки, а пару более-менее ровных абрикосовых веток я срезал ножом – какие-нибудь и подойдут.

А в это время Док засунул палку в зубы афганцу, промыл края раны спиртом и приступил к художественной вышивке и к тому времени, когда я подошел с палками, он уже закончил свое дело.

– Командир, что ты копаешься, давай держи лубки, а я ногу пощупаю, накладывай их во-о-о-от так, а я замотаю пока. Как сделаем: в часть понесем или я сюда с гипсом приду, наш военврач даст же гипсу?

– Думаю, что даст, и лучше тело не кантовать, сюда придем.

Пока мы возились, женщина что-то колдовала на улице у тандыра и костра.

Мы собрались уходить, когда к нам подбежали ушедшие на окрик мамаши мальчишки и попросили подождать.

Мы сидели вокруг раненого, а ветерок задул запах печеного хлеба.

– Лепешки печет в тандыре – тесто грубое, но, все равно, вкусно кушать, пока они свеженькие.

Минут через десять она занесла с девочками в дом испеченные лепешки и подогретый плов из риса с урюком, изюмом и какими-то травками-специями. Мяса в нем не было, однако, бедная семья.

– Так, парни, по лепешке взяли и по щепотке плова, нечего обжирать семью.

«Блин, командир, местного блюда не дашь даже попробовать», – бурчал Док, взяв щепотку риса и целую лепешку. С нами ела и семья, а раненый забылся в тревожной полудреме.

Мы объяснили женщине, что надо сходить в нашу медчасть, чтобы взять гипс и надежно зафиксировать ему ногу, а недельки через три снимем его.

Она кивала и бормотала слова благодарности, мол, вы всегда будете желанными гостями в их жилище.

Док пошел в медпункт добывать «строительный материал» и бинты, а мы продолжили патрулирование, потихоньку забирая к интересующей нас улице. Пусть привыкают, что шурави и сюда заходят патрулировать, а дойдя до колодца, напились воды и развалились на отдых. Прогулялись по улице, но платка не было, неужто наврал Саид? При случае откручу ему голову, поганцу.