Глупая ситуация, совершенно дурацкая. Девчонки в общей комнате недавно трепались о чем-то таком, чем интересуются мальчики и что не принято называть вслух. Шептались, бросая опасливые взгляды по сторонам – вдруг войдет воспитательница? – и противно хихикали, закатывая глаза. Элль зацепилась тогда за край разговора, и услышанное повергло ее в ужас. После, в своей комнате, она спрашивала у Голоса: «Это все правда? Так на самом деле бывает?», а он отмалчивался и бормотал: «Ну что я могу сказать, я ведь совсем ничего не помню».

Насмешливая дама все смотрит, и у Элль жар ползет по щекам. Не выдержав, она выдергивает книжку из чужих рук, швыряет под ноги.

– Фу, нашел место!

– С ума сошла? Чего пристала, что ты от меня хочешь?

«Хватит. Успокойся. Пойдем отсюда», – Голос говорит нарочито медленно, растягивает слова. Будто усмиряет одичавшее животное. Элль становится неприятно и стыдно, она и правда позволила себе больше, чем следовало. Злость все еще клокочет в груди, подступает к горлу, грозит вылиться в поток ненужных, бесполезных слов. Элль с усилием сглатывает их, отворачивается и идет к двери. Но на полпути ее догоняет приказ мальчишки:

– Эй, подними книгу.

– Что?

– Я сказал, книгу подними!

– Да я… к такому… и пальцем не прикоснусь! – Элль едва сдерживается, а Голос просит: «Не надо все усложнять, сделай, как он говорит. Подними и все. Это честно, правильно: ты ведь сама ее на пол бросила». Не поспоришь. Элль наклоняется за книгой, перелистывает страницы, отряхивая от пыли. Старательно отводит взгляд, но мелькающие картинки все равно притягивают внимание.

Странно, но обнаженных тел там совсем мало. Два или три. Несколько бородатых мужчин в странных шляпах. Детки, улыбающиеся и укоризненно сложившие пухлые губки. Черные полосы текста и схемы, множество схем. На одной человека собрали из линий, на другой – из пронумерованных овалов.

– Совсем не то, о чем ты подумала, верно?

Верно. Элль даже представить боялась, что может скрываться под обложкой с голой женщиной. Все из-за этих девочек и их болтовни! Они говорили, будто в библиотеке, в секции для старших, можно найти книги, внутри которых грязь и похоть.

– Тогда зачем было прятаться?

– Я что, отчитываться тебе должен? – мальчишка пожимает плечами, неприятно выделяя слово “тебе”. – Впрочем, чему удивляться. Ты ведь сумасшедшая. Ты умудрилась достать меня еще до того, как вошла в кабинет.

– Чем это я тебя достала?

– Бесконечной болтовней. Прям шагу молча ступить не можешь. Интересно, тебе действительно больше не с кем поговорить? Настолько, что приходится болтать с самой собою?

«Мы ведь тихо разговаривали, – возмущается Голос. – Он что, следил за тобой?!» Элль хмурится, цедит:

– Вообще-то, я общалась с другом. А тебе какое до этого дело?

– С другом, значит. И как его зовут?

– Ты его не знаешь.

– У меня отличная память на лица и имена, так что я знаю каждого. Да и нас тут не так много, Элль. И становится все меньше. Так как зовут твоего друга?

Голос опять что-то говорит, и Элль нестерпимо хочется, чтобы он заткнулся. Она чувствует, будто тонет, вязнет в невидимой трясине. Камень на шее внезапно кажется слишком тяжелым. Надо ответить что-то веское и серьезное, но Элль не может собрать подходящих слов.

– А, я понял! Интересно, знаешь ли ты, что сумасшедших связывают по рукам и ногам, запирают в комнате без окон? Общение с теми, кого не существует, кажется, относят к симптомам шизофрении.

– У меня… Я не… – у Элль пересыхает горло; она сглатывает и, сдвинув брови, начинает заново. – Я не больная. Извини, я ошиблась, наговорила лишнего. Испугалась твоей тени, потом мне показалось, что эта книжка… Но хватит, ты мне тоже много чего наговорил. Давай забудем и разойдемся миром. Только никому не говори, что я… Ну, что ты слышал.

Повисла неудобная пауза.

– Хм… Давай так: если ты назовешь мое имя, я никому ничего не скажу.

Элль удивилась. Какая странная просьба. Издевается он, что ли? Попросил бы дельного, нужного: например, выменять у других ребят что-нибудь ценное, подежурить лишний раз, выполнить сложную работу…

Лицо у мальчишки знакомое. Впрочем, он прав: на острове не бывает новых людей, все друг с другом так или иначе знакомы. Но запоминать имя того, кто учится в другой группе, живет в другом корпусе, с кем нет общих уроков, общих интересов и общих друзей? К чему, зачем? Элль честно пытается вспомнить, но не может. Она не уверена, слышала ли вообще когда-нибудь его имя.

Мальчишка ждет, нехорошо сощурившись.

– Не можешь?

– Ну извини, у меня-то память плохая! Не равняй всех по себе.

– Я и не сомневался. Ладно, дам еще один шанс. Как звали парня, который больше года назад признался тебе в любви?

Элль хочется сказать: “Не твое дело!”, но во взгляде мальчишки есть что-то такое, отчего язык приклеивается к небу. Напряжение в лампе то поднимается, то падает: от этого свет пляшет, как от пламени свечи. И чужие глаза кажутся более выразительными.

– Правда не помнишь?

– Да что ты меня все мучаешь? Не помню я, не помню! Какая тебе разница?

Мальчишка соскакивает с парты и надвигается, сжимая кулаки. Он оказывается высоким и широкоплечим, и Элль берет оторопь: злость уже чуть-чуть отпустила, теперь драться не хочется – тем более, когда велик риск испортить планы, над которыми она так старательно работала. Вверху никого, внизу тоже, учебный корпус – пустота, разрезанная стенами и этажными перекрытиями. Никто не услышит крика. Пару минут Элль чувствует себя загнанным животным, пригвожденная чужим взглядом. Плотно прижимает сумку к себе, единственный хлипкий барьер.

– Да пошла ты, – выдыхает мальчишка сквозь зубы и отворачивается. – Тебе всегда было плевать на всё и на всех. Разве что к подружке относилась чуть лучше, чем к остальным. Глупо было думать, что ты вдруг вспомнишь паренька, который долго сох по тебе, но все боялся подойти. Вы были вместе на многих занятиях, и даже какое-то время сидели за одним столом – но этого, наверное, слишком мало, чтобы запомнить человека. Чтобы не нагрубить ему, когда он все же соберется с силами и признается.

Элль вздрагивает, почувствовав во рту металлический привкус. Кажется, она до крови прикусила губу.

– Его звали Пауль. Мой бедный друг. Он исчез одним из первых, но ты, разумеется, не заметила. Ни дня не грустила. Ни по кому. Только по своей подружке – до этого, ты, кажется, вообще не понимала, что происходит что-то странное. И почему из всех девочек Пауль влюбился в самую отвратительную?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.