–Ты правда мне поможешь? – посмотрела на меня Олеся с такой радостной надеждой в глазах, что это возбудило во мне множество эмоций: жалость, сострадание, гордость за себя и свои способности, чувство ненависти к Лере, острую несправедливость, царящую в этом мире. Раньше я как-то не думала, что можно вот так привязаться к человеку, тем более, в школьные годы: наши с Мариной увлечения проходили через пару месяцев, не оставив и следа, а Олеся вплоть до одиннадцатого класса думала лишь о Паше, даже когда встречалась с другими парнями. И все ее романы длились недолго и заканчивались сожалениями о зря потраченных усилиях. И на мыслях о Паше.

–Правда помогу, сегодня после уроков. –пообещала я, смотря прямо в глаза с такой уверенностью в своем успехе, что Олеся сразу же оживилась.

Раздался звонок на урок, а я вспомнила, что на этой перемене я хотела сдать книгу в библиотеку – на следующей перемене она работать не будет. Поэтому я быстренько побежала в другое крыло школы, а Марина с Олесей пошли в класс.

Как хорошо идти по школьному коридору в гордом одиночестве, заглядывая в классы, где уже идут уроки! Я шла неторопливо, думая о предстоящем привороте, как его лучше сделать и какой магией воспользоваться. Сделать нужно было все максимально естественно, чтобы никто не увидел ни сгустки энергии при заклинании, ни чего-то необычного, нетипичного, поэтому я старалась вспомнить все, что мне было известно про привороты. В каких фильмах показывали привороты? Что я об этом знаю как обычный человек? Возможно, Вы спросите: а почему я не могла рассказать про магию своим друзьям? Ведь в своей версии прошлого можно делать все, что хочется? Конечно, можно, я могла бы встать на уроке и начать демонстрировать свои способности, однако мне это казалось неразумным. Я соскучилась по школьным годам, по Олесе, по нашим дружеским посиделкам, поэтому не хотелось пугать их своей магией. Да и ведь это означало бы, что пришлось бы рассказать про то, что я вернулась на время, наверняка, это не способствовало нашей дружбе, мне стали бы завидовать, стали бы меня бояться. Этого мне хотелось меньше всего. Поэтому я решила, что рассказывать никому не буду, никто не узнает, что я чем-то отличаюсь от других.

Вдруг из класса физики я услышала голос Леры, которая отвечала у доски. От одного лишь звука ее голоса, сердце мое сжалось от злости и желания хорошенько ударить эту подлую мразь, отомстить ей за вчерашнее. Она обидела Олесю, которая и так страдает от своих чувств, притом уже не первый год, а эта тварь так издевательски напомнила о своем романе с Пашей. Да эту стерву никто не интересовал кроме ее самой, ей хотелось лишний раз доказать свою крутизну, продемонстрировать свои понты, унизить других – вот и все! Эта горделивая тварь не способна ни на какие добрые и светлые чувства, она способна только лезть в чужие дела и разрушать чужие отношения! Наверняка Вы смотрели фильмы про школу, в которых была стервозная девушка, которая портила всем жизнь. Мне всегда казалось, что образы этих героинь списывались с Леры. И, возможно, Вы хотите возразить, что я слишком стереотипно описываю, что не может человек быть настолько плоским, настолько укладывающимся в какой-то стереотип. Так вот знайте, что очень даже может! Ничего примечательного не было в Лере, и, если бы ее заменить героиней-стервой из фильма, то, думаю, никто бы не заметил разницы.

Я остановилась у класса, и меня осенила одна мысль: сейчас я устрою хорошее представление, которое она надолго запомнит.

Лера неуверенно рассказывала тему по физике, постоянно запинаясь и слушая, что же ей подскажут ее подружки, которые были, однако, такие же недалекие, как и она сама, поэтому единственное, чем они могли ей помочь – это начать громко читать параграф. И тут Лера вышла из-за кафедры, стала танцевать и громко петь своим крикливым голосом самую глупую песню того времени: «О Боже, какой мужчина!».

Она задыхалась от своего безумного танца и орала не своим голосом (пением это было назвать сложно, потому что вокальные данные у нее отсутствовали): «Я хочу от тебя сына… И дочку!!! И точка!!!»

Физичка уставилась на Леру, не в силах как-то прокомментировать происходящее, отреагировать, попросить прекратить немедленно этот концерт. На какой-то миг все замерли, удивленно смотря на Леру, танцевавшую перед классом. Но вдруг это напряжение и замешательство нарушил чей-то смешок, который тут же был поддержан вторым, третьим, и покатилась волна смеха. Через пару секунд гоготал весь класс: кто-то аплодировал, кто-то смеялся, кто-то пробовал подпеть, а самые смышленные схватились за свои телефоны, чтобы заснять этот исторический момент на камеру.

Лера, исполнив строчки припева, замолчала и, окинув класс страшным непонимающим взором, с ужасом выскочила за дверь, побежала в туалет. Я неторопливо зашагала в том же направлении, с чувством полного восторга и с осознанием собственного превосходства. Вчера я всей душой хотела научиться контролировать свои эмоции, но это было довольно сложно сделать. Тем более, я же могу сделать все, что захочу! Если я хочу унизить эту Леру, то я это сделаю, и никто не скажет мне, что так нельзя, что это плохо. Не буду я терпеть эту нахальную персону, раз владею неограниченной силой!

–А голос у тебя неплохой, не знала об этом раньше. И зачем такой талант скрывать? – спросила я у Леры, которая сидела в шоке на подоконнике, обняв колени и закрыв лицо.

Я говорила максимально громко, самым непринужденным голосом, смотря на начинающую певицу с нескрываемым презрением и чувством собственного превосходства. Мне казалось, что изо рта у меня течет яд, такое сладкое чувство собственного превосходства из-за удачного унижения другого человека я давно уже не испытывала! Хотелось остановить время и насладиться этим зрелищем еще и еще. Или перемотать время назад и снова войти в туалет, увидеть эту жалкую Леру и снова задать ей свой вопрос. Это чувство было багровым, щемящим, становящимся все больше и больше.

–Что? –глухо спросила она.

–Интересно, о чем будет говорить вся школа ближайшую неделю?

–Заткнись! –властно выкрикнула Лера.

Да как она смеет так со мной разговаривать? Я что, недостаточно постаралась?

–Не затыкай меня, а то вся школа будет говорить еще о чем-нибудь, я могу устроить! – сказала я очень дружелюбным мягким голосом, насмешливо смотря на нее.

–Что? Ты? –вытаращилась на меня она. -Ты…что? – спросила она еще раз совершенно другим голосом, словно до нее наконец-таки дошло, что-то щелкнуло в ее мозгу, не привыкшим к установлению причинно-следственных связей.

–Да, но если ты кому-нибудь начнешь трепать об этом, тебя посчитают еще более сумасшедшей, чем считают сейчас. Так что не советую, – улыбнулась я.

–Я не буду, -быстро пробормотала бедная девушка. Мне даже на какую-то долю секунды стало жаль ее, но потом я вспомнила про Олесю. Пускай ощутит себя на ее месте! Мне хотелось, чтобы она страдала так же, как сама заставляла страдать других людей! Какая резкая перемена произошла с этой тварью: если раньше она смотрела свысока, то сейчас она смотрела на меня как провинившаяся собака. Я невольно насмешливо усмехнулась.

–Ах, да, забыла сказать: если еще раз ты как-то оскорбишь меня, Олесю или Марину или распустишь какие-нибудь слухи о нас, у тебя начнутся полноценные гастроли на всех уроках, ну или я придумаю что-нибудь еще, поинтересней!

–Я клянусь, я больше не буду! – выпалила она, все больше и больше напоминая провинившуюся собаку. Казалось, еще немного, и она заскулит по-собачьи.

–Ну и прекрасно! А я не люблю клясться, мало ли как жизнь сложится, – сказала я и удалилась гордой походкой из уборной.

Злорадство, радость от того, что я сделала, переполняла меня. Хотелось снова вернуться в уборную и сказать что-нибудь еще, варианты различных фраз крутились у меня в голове: «Пускай это останется нашим с тобой секретом. Иначе все будут считать тебя спятившей, хотя я знаю, что это не так, ты просто наглухо отбитая!». Или нет, нужно было сказать: «Вероятно, ты считаешь себя богиней, но ты даже не можешь себя контролировать, какая жалость!». Или нет, может быть, нужно было сказать… Так, ладно, хватит об этом думать! Я и так уже достаточно сказала!