– Что это? – воскликнула Кей.

– Понятия не имею, – нахмурясь, ответил её отец. – Никогда не видел подобного аппарата или машины.

Филип Крейн их не слышал. Он воззрился на этот механизм, широко раскрыв свои блестящие от волнения иссиня-чёрные глаза. Эта машина… её он смутно помнил!

Он не помнил, для чего она предназначалась. Но что-то, казалось, говорило ему, что механизм этот являлся крайне важным, чем-то, от чего зависели колоссальные силы, и состоянием которого он был озабочен.

– Давайте-ка вытащим отсюда этот аппарат, и попробуем выяснить, как же он работал, – порывисто предложил он. – Если нам удастся выяснить природу этого аппарата, то мы узнаем, в чём заключалась цель экспедиции этого старинного воздушного корабля. И тогда мы можем попытаться выяснить, откуда тридцать лет назад отправилась та экспедиция и кто в ней участвовал.

Массивное лицо Джона Мартина отразило сомнение.

– Но сможем ли мы вытащить эту штуку, Филип? – возразил он.

– Двери тут широкие, – указал Крейн. – Их явно сделали такими с целью облегчить манипуляции с этой машиной. Мы сможем её вытащить. Нужно приложить лишь небольшое усилие.

Видя горящее нетерпением лицо Крейна, Джон Мартин согласился. Однако воплотить в жизнь задуманное оказалось не так-то просто. Путешественники нарубили молодых деревьев, отсекли ветки и использовали их в качестве тормозов и рычагов, посредством которых и вытащили этот тяжёлый, приземистый механизм из разбившегося корабля. К тому времени, когда они наконец извлекли эту машину и установили на небольшой травянистой поляне, уже вечерело.

– Рад, что с этим закончено, – облегчённо крякнул Скотт Фултон. – Теперь, пока вы там возитесь с этой штуковиной, я исследую сам разбившийся корабль.

Бросив обеспокоенный взгляд на Филипа Крейна, Кей отправилась вместе с пилотом. Когда они час спустя вернулись, Крейн по-прежнему пребывал в восторге от изучения всех деталей той странной машины.

– Не могу понять назначение этого корабля, – сообщил им озадаченный Фултон. – Там есть идущие по всей его длине большие трубы, которые могли быть выхлопными трубами или дюзами ракет. Но кто же тридцать лет назад слышал об экспериментах с ракетами?

Джон Мартин, нахмурясь, покачал головой.

– В этом разбившемся корабле всё странно. Желал бы я понять это.

– Вы выяснили, для чего эта машина и как она действует? – спросил Фултон.

Филип Крейн повернул в их сторону взволнованное лицо.

– Нет, пока не выяснили. Эта штука – настоящая загадка. Но кое-что мы таки выяснили.

Он поднялся и шагнул на кристаллический диск и показал на красную кнопку на пульте управления.

– Видите? На пульте есть крошечная серебристая рука, указывающая на эту кнопку. Помещена туда, как я считаю, для напоминания, что, когда машину приводят в действие, надо сперва нажать на эту кнопку.

– Не нравится мне эта штука, – сказала вдруг Кей, глядя на машину серьёзным и недоверчивым взглядом. – Она выглядит такой… чужеродной.

Но Крейн уже нетерпеливо нажал на красную кнопку. Та со щелчком ушла в пульт.

На пульте управления тотчас же вспыхнули два красных огонька. А из похожего на соты аппарата вокруг диска поднялось медленное гудение. Мартин и Филип Крейн изумлённо уставились на эти гудящие штуки, похожие на соты.

– Откуда же она берёт энергию? – поражённо пробормотал геолог. – Должно быть, у неё есть какой-то независимый источник энергии… и всё же в ней нет ничего похожего на батарейку.

Аппарат продолжал гудеть. Но никаких других изменений не произошло. На лице Крейна отразилось глубокое разочарование.

– Ну должна же эта штука быть для чего-то предназначена! – воскликнул он.

Когда он впился взглядом в машину, похожие на тени воспоминания у него в голове сделались громкими, сильными. Казалось, они что-то шептали, о чём-то молили. Умоляли его что-то сделать с этим механизмом, что-то, для чего тот и предназначался, что-то жизненно важное.

– Если эта штука ни для чего не предназначена, – медленно произнёс наконец он, – то нам не…

Из полого конуса над пультом внезапно прозвучал крик. Пронзительный, заряженный эмоциями голос, задыхаясь от волнения, поднялся до визга.

– Таркол! – неистово воззвал этот пронзительный голос. – Таркол няа рире!

Все уставились друг на друга с побледневшими в сгущающемся сумраке лицами. А из конуса тот дрожащий, пронзительный голос продолжал взывать:

– Таркол! Таркол!

Пронзительный, дрожащий голос старика, взывающий словно издалека, с неистовым, сверхчеловеческим чувством!

Первым заговорил Джон Мартин.

– Эта штука какого-то рода радио, – объявил он. – Но кто же к нам обращается? Язык этот мне не знаком, а я их знаю много.

– Таркол – это имя! – воскликнул Крейн. – Я, кажется, его уже слышал, равно как и этот язык.

Высокого Крейна стала бить дрожь, а его чёрные глаза заблестели. Этот голос, этот незнакомый язык, он их почти понимал! И имя Таркол мгновенно запустило в ткань его воспоминаний сильные пальцы. Взволнованный, заряженный эмоциями голос снова пронзительно крикнул из конуса.

– Таркол! Су Дандор! Дандор!

– А Дандор – это, должно быть, его имя! – воскликнул Филип Крейн – Он ждёт ответа.

И Крейн импульсивно быстро шагнул вперёд и громко крикнул в пустотелый конус.

– Говорит Филип Крейн! Кто ты? Откуда вы ведете передачу?

Затем вновь наступило безмолвие. Минута шла за минутой, и не приходило никакого ответа.

– Должно быть, эта штука не способна передавать, – пробормотал наконец Фултон. – Твой вызов не прошёл.

И тут вдруг, противореча тому заявлению, из конуса вновь раздался пронзительный старческий голос.

Теперь старик казался озадаченным и по-прежнему дрожал от лихорадочного волнения.

– Крейин? – повторил он. – Фиилип Крейин?

– Он не понимает по-английски! – воскликнул Крейн. – Попробую другие языки.

– Говорит Филип Крейн! – снова позвал он. И повторил это по-испански и по-французски. Джон Мартин добавил переводы ещё на пять языков.

После чего они ещё подождали. Снова потянулись минуты безмолвия, прежде чем из конуса пришёл ответ.

– Крейин? – повторил тот же старческий голос, ещё более озадаченно. – Квир Таркол? Су Дандор!

– Он не понял ни одного земного языка! – воскликнул Крейн. – Это невероятно!

– Тут есть уйма куда более невероятного, – отметил бледный и ошеломлённый Джон Мартин. – Ты заметил, сколько времени потребовалось нашему сообщению, чтобы дойти до этого Дандора, кем бы там тот ни был, а его сообщению – обратно до нас? В обоих случаях – больше десяти минут!

– И что? – не уразумел Фултон.

Но Филип Крейн Мартина понял. И, замерев, уставился на геолога.

– Такое… это невозможно! – воскликнул он.

– Что именно невозможно? – обеспокоенно спросила Кей.

– Радиосигналы передаются со скоростью света, – объяснил ей отец, – триста тысяч километров в секунду. И всё же им потребовалось десять минут, чтобы добраться до этого Дандора, и ещё десять минут, – на то, чтобы вернуться от него. Должно быть, он более чем в ста миллионах миль от нас!

– В ста миллионах миль? – недоверчиво переспросил Скотт Фултон. – Да нигде нет такого места, которое… – и умолк, с отвисшей челюстью. На лице его появилось выражение благоговейного трепета. – Вы хотите сказать – на другой планете? В другом мире?

– Планета Марс сейчас более чем в ста миллионах миль от Земли, – немного хрипловато отозвался Джон Мартин.

– Марс? – воскликнула Кей. – Папа, ведь не хочешь же ты сказать, что…

Все поражённо умолкли, обратив взгляды к небесам, где спокойно светили сонмы сверкающих звёзд. И Филип Крейн ощутил неистовое волнение в груди. Словно после всех этих лет в нём выкристаллизовывалась смутная уверенность.

– Да, Марс, – прошептал он. – Тот голос – оттуда. Я это знаю!