Я снимал всё. Водитель показывал мне красивые виды, слегка притормаживал, чтобы я успел снять лучший кадр. А потом, когда мы подъехали к воротам гостевого дома в станице, где мы забронировали номер, помог нам c чемоданом, проводив до ворот и не переставая увлеченно рассказывать про море, горы вокруг, достопримечательности Анапы.

Вы скажете, Анапа – не Крым! Соглашусь, – географию я знаю хорошо. Но! Перелёт до Анапы был дешевле, и к тому же, мы очень хотели побывать на песчаных пляжах Бугазской косы, а потом проехать на автобусе под арками новоиспеченного моста, что теперь казались нам парадным входом в наш отпуск!

Ах! Жизнь беззаботных курортников! Тобой можно заболеть сильно заранее долгожданного отпуска и тобой же разрушить жизнь, когда из отпуска уже вернулся. Ты хороша ровно в середине отдыха, когда уже привык, но пока не начал готовиться к тому, чтобы отвыкнуть.

Каждый день мы с Леськой ходили на море, валялись в горячем песке. Потом не спеша брели обратно в номер, беспечно глазея по сторонам на разворачивающиеся вдоль улиц сувенирные лавки, таская с кустов созревшую терпкую черешню и шелковицу. Мы могли устроить себе дневной сон под прохладными струями кондиционера, могли отправиться на лиман, чтобы посмотреть на порхания легких стремительных кайтов, а могли просто беззаботно болтать, качаясь в белых гамаках, что стояли в нашем дворе среди кустов гигантских роз.

А ещё я решил завести свой видеоблог. Идея этого блога пришла ко мне однажды за завтраком. Всё было просто и со вкусом: кататься по красивым и интересным местам России, а может даже и мира, и параллельно рассказывать про темы духовного поиска человека, про интересные места, связанные с этими поисками и их историей. Я даже заготовил на эту поездку пару сценариев, но все никак не мог собраться начитать это на камеру. То слишком жарко, то народу много вокруг, то ещё тысячи причин образовывались вдруг на ровном месте.

Стесняясь своей собственной камеры, я всё-таки сумел записать пару тройку монологов, чуть ли не прячась по кустам. И то, всё это казалось мне каким-то детским лепетом мальчишки, который делает вид, что он знает, как устроена вселенная.

Нет, всё-таки один раз почти получилось, была одна почти удавшаяся решительная попытка. Рано утром, часов в 5, я выбрался из кровати, а затем и из номера, спустился во двор, и на детской площадке залез в маленький деревянный домик высоко на дереве, который больше походил на голубятню. Устроился на жёстком деревянном настиле, сложив ноги по-восточному, закрепил камеру на штативе. Ну и, думая что меня никто не видит и не слышит, успел записать несколько дублей, с трудом представляя себе, что я легко и непринужденно рассказываю о счастье и душевной гармонии воображаемым слушателям. А потом мимо прошёл садовник. Ведь я не подумал, что он встанет ещё раньше. Увидев меня в щелки между досок детского домика, он удивлённо спросил: «А ты чё там делаешь?» Я что-то там придумал, посмеявшись, а он не стал интересоваться подробностями, ушёл. В общем, мне никак не получалось освоиться в роли видеоблогера.

В этот день я утешался видами чёрных фигурок людей в водных костюмах, цепляющихся за разноцветные лепестки, уносящие их вдаль по глади лимана.

Короче, заняться серьёзным делом никак не удавалось. Я сливался с толпами ленивых курортников, единственной целью которых была как можно большая бессмысленность, что они чтили, как награду после рутины обычных будней. И, по большому счету, нам тоже подходила эта беззаботность. Проснуться, позавтракать, прогуляться до моря, после обеда поваляться под кондиционером, вечером посидеть на высоком берегу лимана, глядя на закат. Меня это устраивало.

Так пронеслась неделя. Почти незаметно и стремительно. Впереди была еще неделя летнего безделья в Крыму.

В Крым мы отправились рано утром. До Анапы добрались с попуткой, – местные ребята сами предложили довести. В городе же мы сели на автобус, который часов через пять должен был прибыть в Феодосию. С пересадкой там, мы планировали попасть в Коктебель.

В любое другое время я бы посчитал, что дорога была ужасной. Пробки, постоянные участки ремонта. Краснодарский край обустраивался на волне дорожной революции, объявленной в стране. И, как и во всякой революции, обычным людям приходилось страдать. Но мы ведь никуда не торопились. Так что ужасно скучно, но ехали.

Оживление внесло приближение к крымскому мосту. Когда пошли современные широкополосные развязки, с идеально уложенным асфальтом, а потом нас тормознули на посту, где женщины в форме обходили автобус по периметру, подсовывая зеркальца на длинных штативах под его дно – лучше женщин это, наверное, никто не сделал бы, – я понял, что впереди важный объект федерального значения. После проверки паспортов и выкладывания багажа на чёрную дорожку, уносящую его в утробу интроскопа, нас отпустили, и автобус вырвался на широкую четырёхполосную ленту, висящую над проливом.

Я, конечно же, включил камеру и напросился на складное сидение рядом с водителем, чтобы иметь лучший обзор. Меня пустили без извечного водительского пренебрежения, спокойно и с пониманием. И я предался творческим поискам лучших видов и ракурсов. На приборной панели прямо передо мной было наклеено пару наклеек, типа «Крым наш!». На одной, где были изображены друг напротив друга Хрущёв и Путин, яркими буквами красовалось: «Крым сдал! Крым принял!», и я не преминул сделать переход от этих картинок к виду белоснежных арок, надвигающихся на нас впереди. В радиомагнитоле водителя при этом, как по заказу, солист ДДТ отрывисто рубил слова, которые я уловил только краем своего внимания, занятого съёмкой.

И наш патриотизм не очень высок.

Он не фужер на банкете, не танцор нагишом.

Он не гимны, не марши, не речей песок.

Он наивен, прост и даже смешон.

Он не дубина, не народ, не вождь.

Не чугунный цветок в гранитной руке.

Он там, где мы хоронили дождь.

Он солнце, тонущее в реке…

Чтобы понять смысл, надо было слушать. Мне же было не до того. Позже я нашёл эти слова, потому что они показались мне важными. Но в эти несколько минут летящей под тобой ленты асфальта среди стальных волн, я фиксировал особенное, как мне казалось, событие, которое в целом прошло более буднично, чем я ожидал. За окном автобуса короткими всплесками мелькали столбы освещения на экране скучной ряби серой воды пролива. Десять минут на полной скорости и никакого чуда не произошло, кроме того, что я никогда так быстро не перемещался с Таманского на Керченский полуостров. Хотя галочку внутри поставил: Крымский мост реален, и – грандиозен.

Потом была остановка в Керчи, на которую у нас ушло около часа со всем этим тягомотным движением по узким городским улицам и стоянием на платформе вокзала. А после этого мы выехали на строящуюся трассу «Таврида». Где снова – стояли в бесконечных пробках.

В Феодосию мы опоздали на час. Водитель сослался на дорожные условия на трассе и извиняться за них не стал. Мы же пребывали в некотором шоке: хоть и не очень дорогие, но билеты на следующий рейс пропадали.

Как только мы остановились на платформе автовокзала и вышли с вещами на жаркое солнце, я в первую очередь побежал узнать нашу судьбу, оставив Леську с вещами у ближайшей скамейки. Открыв синюю выкрашенную толстым слоем краски старую дверь с крупными буквами «ДИСПЕТЧЕРСКАЯ», я оказался в прохладном раю помещения с кондиционером. Решительно подошёл к стойке, за которой сидела женщина лет 50, и стал, как мог подробно, описывать ситуацию. Диспетчер, не глядя на меня, слушала, при этом постоянно отвлекаясь на входящих к ней с путевыми листами водителей рейсов. Потом вдруг, совсем неожиданно для меня, флегматично остановила мои объяснения:

– Мужчина. А от меня-то вы что хотите?

Я ей ещё раз стал объяснять, что не по нашей вине, и что билет уже куплен. А она: