– А скотину, зверят куда денем? Не в дом же тащить?

– Ну-у… задала задачу, они же дикие, да-а… но в лес уже не уйдут, прикормила… Прикормила – воспитывай дальше. Места всем хватит.

– А вы где зимой спать будете?

– Как обычно, в кабинах своих, там наш дом. Ладно, Уля, обживайся, спрашивай, но костер не разводи больше.

Ульяна потрогала край кровати, присела, кошка с шипением выскочила из дома.

– «Дуля-дуля-дуля!» – отчетливо доносилась со двора, кошка стремглав скрылась в кабине главного, сплавившего «стрекозу» по каналу к берегу. Удача любила только хозяина и очень обиделась, что дом поставили не для нее.

«Сама ты Дуля, а я Уля», – мысленно ответила девушка и рассмеялась над тем, что всерьез начинает разговаривать с кошкой. Не-ет, это не шпионы, а сказочники. Она раскинулась на упругой постели, при желании она имитировала легкую волну. Перед глазами появилась светящаяся голубым цветом цифра один. Разумеется, она помнит, что первым делом надо снять одежду, в стене замигала единичка, выдвинулась полочка и утянула комбинезон. Второе – принять душ, третье – одеть пижаму, она помнит, что же они ее совсем за дурочку принимают со своими подсказками. Четвертое – пора учиться. Световые указатели вспыхивали в воздухе и гасли после правильного исполнения. На стеклянном столе не было учебников, но она послушно присела, сразу побежал текст задачи по физике, мигая знаком вопроса. Все ее прикидки в уме отражались на экране стола…

Это из экзаменационного билета задача, они же готовились поступать с Санькой на физмат, папаша его добыл заранее список каверзных вопросов. Только зачем ей это сейчас, если непонятно куда попала, и что будет дальше?

Стол предложил ей ознакомиться с анатомией, она быстро считывала текст, внимательно разглядывала картинки-пояснения. Следующая глава показывала, как в кино, зачатие, развитие плода из яйцеклетки, затем необходимые упражнения для самостоятельных родов, уход за младенцем.

Ульяна так зачиталась, что ей снова напомнили световые знаки о прогулке, приеме пищи, туалете и покое.

Она вышла из домика, прошлась к пепелищу костра, там ее уже ждали подросшие зайчата, белки продолжали таскать шишки, ощипывая горы веток вдоль забора, волчонок скулил, он сильно проголодался и путался под ногами. Кошка Удача сегодня не охотилась на птиц, а сидела на крыше агрегата главного и наблюдала за ними. Пруд бурлил, хищная рыба гоняла мелкую, а сбежать им было некуда. Как и все остальные, о воротах она не подумала, а мужчины не догадались.

Хоть бы как-то иначе назвались сами. Первый? Главный? У человека должно быть имя. Тут она задумалась, а как она назовет ребенка? Непременно будет сын, иначе ей не управиться без подмоги. И без календаря она не могла определить срок. С перепугу она даже не отмечала черточками минувшие дни. Недели? Сколько времени прошло с того вечера, когда они с Санькой приметили в небе сверкающую точку разведлета? Она силилась вспомнить событие за событием, то ей казалось, что прошла вечность, то не больше недели, как они здесь приземлились с Первушей.

Вот и будет Первушей, чем не имя, раз само на ум пришло. А Главный не расстается со своей «стрекозой» – на все лапки мастерицей. Козой его не назовешь, суров слишком. Кузьмой? Простовато как-то. Нет, Главный – так Главный. Бог с ним. Волчок трусил за ней, прихватывая за пятки, так и вошел в дом.

Первуша засовывал огромную стерлядку в какую-то нишу, хвост не умещался и хлестал воздух, но вдруг обмяк и провалился, крышка плавно съехала вниз. Из нижней ячейки выехала тарелка с дымящимся куском пропаренной рыбы. Ох, как же не хватало соли к ней!

– Соли? – переспросил за ужином Главный, – а где она бывает эта соль?

– Соль-то? Как где, в магазинах продается, в каждом доме соль есть, чудик!

– Чудик – это мое имя? – улыбнулся Главный.

– Не совсем имя, больше прозвище, но вам идет. Вы не обиделись?

– Нет, обиды непродуктивны, мне нравится имя, но что означает слово «продается»?

– Ну как? Продается за деньги, бесплатно можно у соседки щепотку занять, но это на один раз посолить, а у нас нет соседей и магазинов нет. А-а у вас и денег нет… Да? Поэтому дурачитесь?

– Денег нет и быть не может, золота тоже нет, но его и невозможно есть. Ты говоришь о товарообмене, мне кажется, я догадался, что значит продавать-покупать-магазин-бесплатно.

– Нет-нет, магазин – только платно! Иначе это кража – преступление – тюрьма.

– Неправильно. «Преступление и наказание» Достоевский написал.

– Вы оба чудики…

– Ульяна, я Первуша, мой папа – Чудик. Это хорошо. Мы знаем, что такое соль, сахар, золото. Всё это хранится на складе. А у нас только аварийный и неприкосновенный запас. Я разведлет и задачу понял. Скажи, что тебе нужно еще? Платье? Шубу? Золото? Тетрадку?

– Валенки и ручку, карандаш и немного денег, чтобы написать письмо Саньке. А где ты всё это купишь?

– Я всё найду, девочка, я чуточку волшебник, а не шпион.

– А мы всегда здесь будем есть? Почему вы себе не устроите такие домики?

– Не есть, а трапезничать. Да, пока всегда. Это аварийный домик, он один.

– И только потому, что дед-старожил наш крайне предусмотрительный консерватор.

– Он консервирует?! Надо же, – удивилась Улька, – тогда еще посуда нужна, если добудешь сахар, мне банки нужны – варенья-соленья закрывать. Я умею.

– А кошку-собаку не хочешь?

– Хочу… и еще корову.

– На сегодня достаточно. Посуду поставь на самую нижнюю полку под «плитой». Потом отбой.

– Спокойной ночи.

– Есть, командир, – рассмеялись мужчины и ушли.

Необычный лязг и позвякивание не сразу разбудили Ульяну. Она видела себя маленькой, мама крепко держала ее за руку, а корова жевала сено, дергая железную цепь, наброшенную на загородку стойла. Кобеля отпустили на волю, а цепь мимоходом бросили за ненадобностью.

– Проходите, проходите, матушка, я научу вас доить, – ласково звала Мотя, но мама только крепче сжимала ее руку, не решаясь войти в бревенчатый сарай.

Утро только занималось, выпала роса, они уже промочили ноги и чувствовали себя неуютно на пороге чужого хозяйства. Но и стоять на виду неблагоразумно. Они присели на скамеечке. Мотя щебетала, то с коровой, то с ними, объясняя, что надо ласково подходить к Милочке, чтобы та допустила к вымени, не выбивала ведро копытом. Постепенно рука матери ослабла, она тихо заплакала, Мотя отвернулась, приговаривая что-то утешительное себе под нос. Уля уткнулась в мамины юбки и сразу уснула после дальней дороги.

Проснулась она в светлой горнице на мягких перинах, две крестьянки сидели к ней спиной, тихо переговариваясь, пили чай из блюдца, шум самовара и разбудил ее. «Поднимайся, красавица, – услышала она, – принимай хозяйство».

Уля отвела взгляд от угла с иконами, увидела на пороге дома Первушу и вновь закрыла глаза. Как звали мамочку, она так и не вспомнила, но сон окончательно покинул ее. Как давно она не видела мамочку, а тут… Маячили напоминалки, после всех процедур умывания-одеяния она вышла на порог.

Несколько дощатых коробов стояли в ряд у забора. Как они здесь оказались? И зачем столько тазов и ведер?

Первуша с Чудиком сбрасывали шлемы и скафандры, чтобы окунуться в реке, она отвернулась, ушла осматривать дальше. На контейнере с мешками муки истошно вопил тощий котенок, видно забрался через щели в досках и спал там, когда его подняли в воздух. Она долго кискала, но он боялся и белок, окруживших его, и человека, нырнул через свою лазейку вовнутрь. Уля сбегала за кусочком рыбы и, просунув руку меж досок, протянула ладонь с приманкой. После некоторого затишья она почувствовала, что он принюхивается и, схватив кусочек, урчит в темноте.

Подошли счастливые добытчики, подивились шипящему члену экипажа. Первуша ловко ухватил его за шкирку, отнес в дом, сунул в какую-то ячейку в стене и выдал чистого заморыша в руки Ульяне. Котенок был в ступоре, ему что-то капнули на язычок, напоили через трубочку и уложили спать осоловевшего малыша на подоконник.