Виталик коснулся губами горячей щеки, встал и на цыпочках двинулся к двери. Он уже взялся за ручку, когда…
– Съебываешься, говнодав?!
Слово, произнесенное чужим, скрипучим, как несмазанное колесо телеги, голосом, прозвучал как выстрел. Выстрел в спину.
Начинается. Снова заскок. Докторша объясняла это скачком внутричерепного давления, вызванного опухолью. А он подобрал более точное определение. Заскок. Света никогда не ругалась матом. Критиковала мужа за использование того, что он называл ненормативной лексикой. А во время своих заскоков ругалась, как сапожник. Такими словами, что у видавшего виды Виталика шарики заходили за ролики и шуба заворачивалась. Вот опять…
– Думаешь, я не знаю, что творится в твоей долбаной голове, сучонок?! Хоронишь меня заживо, ебаный петух?! Я читаю твои мысли, козлоеб. Когда моя пизда еще функционировала, я была нужна. А теперь, выблядок, я уже не при делах?!
– Пошла на хуй! – не сдержался Виталик.
Он понимал, что говорит не со Светой, а с ее болезнью, но ничего не мог поделать с собой.
Жена нашла в себе силы привстать. Глаза ее сверкали. Губы кривила жуткая пародия на улыбку. Мокрые от пота, жидкие и какие-то бесцветные волосы облепили череп. Она вытянула в сторону мужа тонкую, как сухая ветка, руку, Пошевелила пальцами так, словно в них не было суставов.
– Я заберу тебя с собой, хуесос!
– Пошла на…
– В аду жарко. Ох, как жарко. Уж я-то знаю. Когда засыпаю, сразу попадаю на экскурсию по преисподней. Твоя кровь, бля буду, закипит. Ха-ха-ха! Закипит и польется через все дыры… Ха…
Каркающий смех перешел в кашель. Света упала на подушку и продолжила кашлять. Было видно, как под простыней дергается в конвульсиях ее тело. Виталик вышел, хлопнув дверью так, что вздрогнули стены.
Стерва, вот стерва. Читай мысли, экстрасенша херова, только оставь меня в покое! Уйди. Все равно куда. В рай или в ад, но уйди.
Коротаев бросил неприязненный взгляд на часы. Половина первого. Чудно. Самое время пройтись по свежему воздуху. Настал его час. Волчий час. Соседи видят десятый сон. Не придется ни с кем здороваться. Не придется отвечать на сочувственные вопросы. Пусть весь мир идет на хуй, а он пойдет на заправку, чтобы как следует заправиться…
Виталик осмотрел комнату в поисках футболки. Она валялась на полу. Последняя и относительно чистая. Остальные давно были в ванной, в корзине для грязного белья.
Ох! Столько дел. Коротаев мысленно усмехнулся. Столько дел, что не до стирки. Суток не хватает, чтобы успеть справится со всем, что на него навалилось. Глушить теликом стоны и хрипы Светки. Тупо пялиться в экран. Таскаться по ночам на автозаправку. Сосать без меры пиво и водку. По отдельности или в виде ерша. Дрыхнуть и…Повторять все сначала. Ну, ни одной свободной минутки. Просто трудоголик, еб ти.
Футболку Коротаев натянул перед зеркалом. Полюбовался собственным отражением. Покачал головой. Ему только сорок, а выглядит на всех пятьдесят пять. Темные круги под красными, как у вампира, глазами. Щетина. Припухшее лицо. Пить надо меньше. Или все-таки больше? Организм должен втянуться. Привыкнуть к постоянному допингу и прийти в норму.
А вот фигурой Виталик остался доволен. Если не считать брюшка, набрякшего от пива и малоподвижности, все было в норме. Рост – метр восемьдесят. Ниже он не стал и не вырос.
Свой туалет Коротаев закончил, пригладив пятерней растрепанные светлые волосы.
Красавчик. Порядок. Можно двигать.
В этот момент Виталий понял, что не слышит больше кашля жены.
Может, того-ентого, сдохла? Померла? Отправилась, как говаривают индейцы, в страну хорошей охоты? Ну, нет. Так просто она не уйдет. Еще помучает своего возлюбленного. А может и правда, заберет его с собой?
Ну, положим, насчет ада, Светка погорячилась. Ничего такого, чтобы попасть к чертям на сковородку, они не сделали. Просто коптили небо. И Бог, который не дал им шанса совершить в жизни что-то особенное, не станет запихивать их в геенну огненную только за то, что они лузеры. Ад не резиновый. Места для всех среднестатистических мудаков и мудачек там не хватит.
Свет в коридоре Коротаев включать не стал и тут же поплатился за это. Подставка для обуви, которая по идее должна была стоять у стены, почему-то оказалась в центре коридора. Полтергейст какой-то.
Виталик ударился коленом о деревянный угол и застонал от боли, пронзившей ногу.
С полочки настенной вешалки упало что-то картонное. Ударило по плечу. Ну, никакого сочувствия!
Коротаев посмотрел на предмет. Коробка из-под древней приставка «Денди». С Откуда она могла здесь взяться? Этой херней он увлекался в детстве и думал, что родители давно выбросили хлам на помойку. Не тут-то было! Коробка не просто осталась в квартире, она ухитрилась спрятаться между шапок и зонтов. Затаилась, ждала. И вот нанесла свой удар. Виталик пнул коробку ногой. Из неё высунулись какие-то бумаги.
Как можно ухитриться довести микроскопическую, по меркам нормального человека, двухкомнатную квартиру до такого состояния? Бардак здесь в принципе невозможен!
– Если хорошенько постараться…
Коротаев хмыкнул, все-таки включил свет, сунул ноги в разношенные и очень удобные тем, что не требовалось развязывать шнурки, кроссовки. Повернул дверную защелку и вышел на лестничную площадку.
Темно и тихо. Как у негра в жопе. То, что доктор прописал. Жаль, что спускаться приходилось все на два с половиной пролета. Виталик мог бы идти по такой лестнице бесконечно, но…
Коротаевы жили на престижном, с точки зрения опытных в жилищных вопросах соседей, втором этаже. Квартира досталась Виталию от родителей, которые переехали жить в дедовский дом и благополучно сгорели заживо, став жертвами неисправной проводки. Так сказали сотрудники МЧС. Впрочем, так они всегда говорили. О том, что произошло на самом деле, не знал никто. Жуткая смерть… Но было это достаточно давно, чтобы боль утраты притупилась. Они жили долго и счастливо. Умерли в один день. Пых и нет никого. Конец сказки. Зачем разбираться в истинных причинах того, что произошло?
Вот и выход. Виталика приветствовал красный глазок домофонной кнопки. Дверь распахнулась с нежной трелью и ночной пилигрим окунулся во мрак двора.
Фонари в этом гребаном городишке почему-то отключали в полночь. Для чего? Мутная, вывихнутая логика. Темень нужна была, чтобы отбить у людей охоту шляться по улицам ночью? Или для того, чтобы преступникам было проще сбежать?
Коротаев поежился от холода. Постоял на крыльце, позволяя глазам адаптироваться к темноте. Обвел взглядом ряд припаркованных у дома автомобилей и двинулся знакомой, не раз и не два проторенной тропой.
Рано с утра, пока темно
Пока темно – пока темно
Рано с утра, пока темно
И мир еще в постели
Чтобы понять, куда идти
Чтобы понять, зачем идти
Без колебаний прими сто грамм
И ты достигнешь цели.
В чем-то Борис Борисыч был прав. Только вот с целью у Виталия были проблемы. Проблемищи. Принять сто грамм – за милую душу. А цель, ебись она в жопу, отсутствовала. Хватит об этом. Не нужна ему никакая цель. Все, чего можно было достигнуть, он уже достиг. Поднялся на гору и теперь скатывался к ее подножию.
Коротаев свернул за угол дома и зашагал по дорожке, ведущей через что-то вроде парка. Липы и березы высаживали военные, которые до развала Союза базировались в его городе с более чем странным названием. Погост. Военно-воздушная база называлась Погост-1 и, согласно легендам, вызывала ужас у акул империализма тем, что на самолетах советских асов были установлены ядерные боеголовки. Никогда отребье НАТОвское не возьмете нас!
М-да. Погост. То еще названьице.
Он как-то пытался разобраться в происхождении этого… Заумное словечко. Астионима. Территориальная единица на Руси. Село, деревня. А еще – кладбище.
Оптимистично настроенная половина Виталика склонялась к территориальной единице. Коротаев-пессимист был уверен, что его городок – одно большое кладбище, где живые мало чем отличаются от мертвецов. Скорее всего, Погост был разросшимся селом, а статус города обрел после того, как был построен замок-крепость.
