Сергей Юмалов
* РЕСТАВРАТОР *
(PROSWPON TOU PONHROU)*
Стивену Кингу за "Оно".
Я не был мертв, и жив я не был тоже;
А рассудить ты можешь и один:
Ни тем, ни этим быть - с чем это схоже.
Мучительной державы властелин
Грудь изо льда вздымал наполовину;
И мне по росту ближе исполин,
Чем руки Люцифера исполину;
По этой части ты бы сам расчел,
Каков он весь, ушедший телом в льдину.
(Данте Алигьери.
Божественная комедия, Ад, 33; 28-31)
Чудовище было совсем близко: Бельтов понимал это: боль теперь грызла сразу и везде, разрывая его, и Тот, кто убивал его хотел этого. Ему это помогало идти быстрее. Он уже рядом: он почти здесь: Ад приближался.
x x x
Ад Бельтов впервые увидел 5 октября. А через день покончил с собой Феликс. Он сбросился с крыши 11 этажного дома, где днем раньше они втроем пили пиво, закусывая таблетками. Феликс любил гулять по крышам, особенно по ночам. Это мало кого удивляло, потому что среди друзей Бельтова не существовало такого понятия, как "странное поведение". Феликс не был алкоголиком, но "наркоту" употреблял, да еще и в изрядных количествах: но и это никого не заботило, так как наркотиками у них баловались почти все. Бельтова познакомил с Феликсом его друг Гарик, молодой журналист, работающий в одной желтой газете.
Все было в тот день традиционно: отсидев положенные в субботу занятия, Бельтов, не заворачивая домой, пошел к Гарику. Бельтов привык бывать у него по субботам. Феликса они встретили вечером, когда приятели решили побродить по городу в поисках развлечений, уже выпив немалое количество пива. Потом они залезли на крышу - любимое место Феликса.
Разговор зашел как всегда об искусстве: "маленькая богема", так называл Феликс людей своего круга, которые регулярно собирались на квартире у Гарика: студенты, как Бельтов, молодые художники, музыканты, поэты, "гетеры", или "интеллектуальные шлюхи", по терминологии Феликса, и разные тусовочные людишки.
Вообще двигатель всех споров был один: обливание грязью или овации в честь очередной модной вещи. Но с Феликсом разговор часто приобретал некий мистический оттенок: он всегда мог противопоставить обычному трепу какую-то тайну, жуткую историю о Дьяволе и о безумном художнике, мрачное пророчество о неизбежной гибели человечества, или богохульное извращение какого-нибудь отрывка из библии, по-сатанински дерзкое и притягательное. Он не мог оставить без своего яда и обычные, заурядные происшествия: изящное злорадство, точные, но недобрые насмешки, необыкновенные каламбуры пересказывала потом вся тусовка. Он не был никому близким другом, желчный и эгоистичный, он часто ссорился, но его талант рассказчика притягивал многих. В нормальном состоянии он не рассказывал: вдохновение приходило к нему вместе наркотической силой, преображавшей его до неузнаваемости: "Он пришел! " - восклицал Феликс, улыбаясь. Это означало, что Феликс в своем мире: властелин, повелевающий душами. Иногда он читал что-нибудь из своих сочинений: "конспекты моих медитаций", - говорил он. Ночь давала ему силы: когда он читал, он был абсолютно серьезен и сосредоточен: никто не знал, что заставляло всех слушать его, и испытывать тот мистический страх, которым он восхищался и которому поклонялся.
Алгоголь и "колеса" давали о себе знать. Власть переходила к Феликсу, который своей магией очаровал двух приятелей; насмешливо-легкий тон таял, а темная мистическая экзальтированность Феликса создавала атмосферу желанного страха. : Бельтов смотрел на Феликса, который представлялся в его пьяном мире, мире бесовских фантазий, мертвецом, существом из потустороннего мира, глашатаем какой-то неизбежной муки, более страшной, чем смерть. Эти ощущения пугали и забавляли одновременно. Он играл ими, а они им.
": Я люблю ночь: ночь - красота мистического ужаса. Ночь песня Дьявола, песня для избранных жертв - благочестивые спят, закутавшись в свои бесцветные сны: Ночь - отчаявшиеся сходят с ума, плюют в лицо Богу и, безумные, прыгают в смерть: Их зовет Великая Боль. Вечная боль. Ночь: Ад приближается: Ад рядом". Феликс произносил слова тихо и проникновенно: это не было актерским вилянием, это было как будто настоящее откровение, идущее из глубин преисподней. Он закончил чтение и, выдержав паузу, сказал: "Ну что, жалкие душонки, хотите посмотреть на Великого зверя? " Хотите посмотреть на того, кто всегда рядом с вами, кто готов сожрать Вас, и лишь тонкая перегородка между мирами мешает ему сделать это? ". Бельтов слышал эти слова сквозь усиливающийся наркотический бред, открывающий ему странные больные ощущения. "Пойдемте, покажу кое-чего" подмигнул Феликс, поманив их рукой и направился к краю крыши. Бельтов поплыл за ним, подчиняясь гипнотической силе этого колдуна. Гарик, испуганно возразил: "Эй, ребята вы куда? Осторожнее, куда вы? " Феликс не обратил на него внимания, он взял Бельтова под руку: "Не бойся, тебе понравится". Бельтов вздрогнул от нехорошего предчувствия, но сопротивляться не захотел.
Они стояли вдвоем на краю крыши: внизу - темная пустота пропасти и смерть. "Черный зверь отверз свою пасть: " проговорил Феликс. "Внизу - там, внизу он смотрит на нас. Ты видишь, ты чувствуешь его? Бельтов посмотрел вниз, чуть-чуть нагнулся, вцепившись в ржавые перила. И как будто чьи то невидимые руки схватили его. Кто-то Мощный и Властный влетел в него, ломая все, что держало и сохраняло его в этом мире. Он словно попал в сильное течение, несущееся с бешеной скоростью вниз, в бездну. Его что-то толкало туда, в черноту. Бельтов закрыл глаза. "Он там. Мы увидели друг друга - шептал Феликс. смотри, смотри внимательнее, ты видишь его? " Феликс вдруг резко схватил Бельтова за шею и нагнул его вперед. "Смотри, дурак, ты не видел такого никогда!!! "
То, что увидел Бельтов заставило его потерять сознание, и рухнуть у перил: огромных размеров невероятное чудовище, величиною с дом, стояло прямо перед ними: темная бесформенная масса, живая гора, излучающая тьму. Из его тела что-то выползало, как огромные щупальца, как скользкие змеи: тысячи извивающихся змей, неслышно мелькающих в воздухе с бешеной скоростью.: "Оно хочет сожрать меня. Оно хочет сожрать меня и утащит в ад мою душу" - это была последняя мысль, падающего Бельтова, это были остатки прошлой жизни, Ад начинался.
