Я не могу сдержать улыбки в ответ. Эта Шарлейн даже не знает меня, и ей все равно потребовалось меньше десяти секунд, чтобы рассказать о каком-то парне, в которого она влюбилась. Приятно, что некоторые вещи остаются неизменными в любой временной линии.

– Джулия должна была встретиться с тобой, но что-то произошло. Меня зовут Шарлейн, – она протягивает руку с татуировкой в виде розового лотоса, все еще красующегося на тыльной стороне. Однако она одета в джинсы и футболку, поэтому, возможно, эта версия немного ближе к моей бывшей лучшей подруге.

Когда я отпускаю ее руку, она припечатывает ее к лицу:

– И это тоже было глупо. Я читала все твое досье, поэтому знаю, что ты уже знаешь меня… ну, по крайней мере, меня ДПК.

– Все в порядке. Я уже начинаю привыкать к тому, что люди меня забывают. А что такое ДПК?

– До Пятой Колонны. Так Бен это называет. А еще есть ДКИ – До «Кирист Интернэшнл» – но даже Джулия не может вспомнить эту временную линию.

– Бен? Ты имеешь в виду Бенсена?

Ее брови взлетают вверх.

– О! Ты знаешь и Бена? Этого не было в досье.

– Ты познакомила нас в прошлой временной линии. В Браяр-Хилл.

– Ладно. Я сделаю заметку. И… ты не могла бы не говорить Бену, что я упомянула Макса? На самом деле он меня не интересует, просто он очень горячий, понимаешь?

Я киваю, хотя Макс не подходит под мое определение горячего. Однако Шарлейн, похоже, требуется немного больше уверенности, чем кивок, потому что она смотрит на меня умоляющим взглядом.

– Макс практически женат, и в любом случае я слишком сильно люблю Бена, чтобы позволить ему ревновать.

Я стараюсь держать рот на замке, но это требует сознательного усилия, потому что мне трудно представить себе Шарлейн и Бенсена как пару. То есть я не думаю, что это плохо. На самом деле склонность Шарлейн быть абсолютно поверхностной в выборе бойфрендов (включая тех, кого она пыталась выбрать для меня) была одной из немногих вещей, которые меня раздражали. Но даже если это был недостаток, то это был ее недостаток, который я научилась принимать. Часть ее. К концепции Шарлейн, которая влюблена в хорошего, умного, милого, но абсолютно не горячего парня, придется привыкать.

Мое слегка ошеломленное выражение лица явно обеспокоило Шарлейн, поэтому я пытаюсь успокоить ее:

– Я никому не скажу. Нет ничего плохого во взгляде, верно? Но разве вы с Беном не должны быть в школе?

Технически я тоже должна быть в школе, но у них нет ключа ХРОНОСа, который позволит им вернуться назад и наверстать упущенные дни, если и когда жизнь вернется в нормальное русло.

– Хм… это имеет первостепенное значение. – Ее тон повышается в конце, будто это вопрос, и она недоверчиво смотрит на меня. – Мы все очень долго готовились к этому дню.

Окей. Я правда не знаю, что сказать на это, поэтому просто слабо улыбаюсь в ответ и следую за ней, когда она начинает пробираться через лабиринт пустых кубиклов к концу комнаты.

– Остальные ждут в четвертом конференц-зале. Не хочешь чего-нибудь выпить, прежде чем мы присоединимся к ним? Содовая, вода? В досье сказано, что ты тоже любишь кофе, но я не думаю, что тебе понравится тот, что есть здесь. Он просто ужасен.

– Если у вас есть диети…

– «Доктор Пеппер»? – спрашивает Шарлейн с сияющей улыбкой.

– Да. Это тоже было в моем досье? – Я стараюсь говорить так, будто мне слегка любопытно, а не слегка страшно, но она выглядит немного виноватой, поэтому я, должно быть, потерпела неудачу.

– Мне очень жаль. Это должно быть очень странным для тебя. Ты все еще хочешь содовой?

– Конечно.

Мы проходим еще через несколько рядов кубиклов к комнате отдыха в задней части здания. Шарлейн открывает холодильник, берет мне содовую и бутылку воды для себя и указывает на выход, где прямо над дверью висит резной символ киристов. Он представляет собой странный гибрид анха и креста, с цветком лотоса в середине и знаком бесконечности, добавленным ради разнообразия.

Неприятности, как правило, случаются со мной в зданиях, отмеченных этим символом.

– А где именно мы находимся, Шарлейн? Макс дал мне только координаты. Я даже не знаю, что это за город.

– Официально это офисы межконфессионального альянса киристов. – Она открывает дверь комнаты отдыха и ждет, пока я войду. – Бен называет его Лэнгли, в честь города, где расположена штаб-квартира ЦРУ. Но на самом деле мы находимся недалеко от Силвер-Спринг. У нас с Беном в этом семестре стажировка, поэтому школа довольно снисходительно относится к прогулам.

Я оглядываю кубиклы, проходя мимо, и большинство из них пусты, если не считать редких стикеров для заметок или кнопок, воткнутых в стены, разделяющие рабочие места.

– Это место выглядит заброшенным.

– Да. Большая часть рабочих была переведена некоторое время назад. Несколько дней в неделю к Джулии приходит ассистентка разбираться с ее корреспонденцией – у них с Джулией есть кабинет чуть дальше комнаты отдыха. Пятая Колонна собирается только в те дни, когда помощника здесь нет. И нам скоро придется искать новое место. Срок аренды истекает через два месяца. На самом деле киристы сейчас не так уж много занимаются межконфессиональным союзничеством, – криво добавляет она. – А «союзничество» говорят вообще?

– Не думаю.

Мы уже в конференц-зале, поэтому у меня нет времени спрашивать еще что-либо. В комнате шесть человек, собравшиеся вокруг длинного стола. Три человека мне не знакомы. Толстый мужчина в очках и с редеющими волосами стоит лицом к стене. Рядом с ним стоит худощавый афроамериканец в галстуке-бабочке. Они оба в костюмах, как и взрослая блондинка у противоположного конца стола, хотя ее костюм не типичного офисного серого цвета, а скорее кислотно-голубого, который делает больно моим глазам. Выцветшая татуировка в виде лотоса украшает тыльную сторону ее ладони. Она что-то проверяет в своем телефоне, и выражение ее лица говорит о том, что у нее есть куда более важные дела, чем быть здесь.

Я узнаю двух самых близких к двери людей – Макса и более-чем-просто-друга-Шарлейн Бенсена.

Макс выглядит так, словно у него была тяжелая ночь. Он в мятой одежде и, похоже, плохо спал. Его пристальный взгляд устремляется на мою грудь, а затем снова возвращается к моим глазам. В этом нет абсолютно никакого сексуального подтекста – я почти уверена, что он ищет медальон, а не любуется видом. И тут я понимаю, почему. В отличие от остальных в этой комнате, Макс тоже почувствовал бы «сход с рельсов».

Я также узнаю человека, идущего мне навстречу, но меня удивляет то, что он идет. Это доктор Тилсон, бывший преподаватель естественных наук в Браяр Хилл. В последнюю нашу встречу он был в инвалидном кресле, но сейчас он ходит с помощью костылей и двигается довольно хорошо. Тилсон определенно не член киристского фан-клуба, поэтому я немного удивлена, увидев его в здании, которым они, похоже, владеют.

– Мисс Келлер, – говорит он, протягивая мне руку. – Или вы предпочитаете Пирс-Келлер?

– Зовите меня просто Кейт, доктор Тилсон.

– Отлично. Я очень рад видеть вас снова. – Я озадаченно улыбаюсь ему в ответ, потому что не знаю, почему он добавил «снова». Трей сказал, что Тилсон не помнит, как мы встретились на барбекю. – Я надеялся, что мистер Коулман тоже мог бы присоединиться к нам сегодня утром, но его отец сказал, что его вызвали из города по личному делу. Могу ли я рассчитывать на то, что вы введете его в курс дела, разумеется, осторожно, – когда он вернется?

Тилсон и выглядит иначе. Его речь по-прежнему официальна, но он улыбается и не ведет себя, как ворчливый старик.

– Да, сэр, – отвечаю я ему. – Я с удовольствием это сделаю.

– Спасибо. Я полагаю, что мистер Раджи зарезервировал для вас места.

Шарлейн тянет меня за рукав, и я следую за ней к свободным стульям рядом с Бенсеном. Я сажусь в конце, лицом к Тилсону, который занят подключением ноутбука к проектору.

Я кладу свою газировку, планшет и дневник на стол перед собой. Брови Макса взлетают вверх, и он качает головой.