В дверь постучала служанка Настенька.

– Входи! – позволила ей Василиса.

– Что ж сами-то?! Рученьки устанут.

– Ах, справлюсь, не маленькая. Подай мне ленту красную.

Когда лента атласная в косу длиной до самого копчика была наконец вплетена, Василиса довольно улыбнулась.

– Скоро прием начнется у меня, а я еще и не завтракала.

– Самовар на столе вас дожидается, калитки творожные и ягодные с пылу-жару. Прошу вас, хозяйка, отведать от трудов моих скромных.

– Не скромничай! Излишне.

После сытного завтрака Василиса спустилась в приемную. Здесь она каждое утро занималась делами: Премудрая все-таки. Вот и шел к ней народец лесной и залетный со своими бедами. А иные прихожане такие задачки ей подкидывали!

– Кто у нас сегодня? – строго спросила она своего помощника Акимушку.

Акимушка, паренек ростом с ее плечо, хотел важности на себя напустить и басом произнес:

– Странник к нам пожаловал. Суть дела не захотел изложить.

– Веди его сюда.

Послышался стук палки. Скрипнула дверь. «А ведь раньше не скрипела», – подумала Василиса.

Вошел старец. Даже рука его дрожала, когда стул пододвигал к столу Василисиному.

– Что же, дедушка, вас в наш лес дремучий привело? – удивилась волшебница.

– Кхм, кхм, – откашлялся старец, – понимаешь ли, девонька, не старец я, а молодец! Двадцать семь годков мне сегодня стукнуло.

– Удивлена безмерно. Что же за напасть такая? Отчего ваш вид не соответствует возрасту? Вредные привычки? Кофе, алкоголь, наркотики?

– Ах, не то, не то! Человек один «постарался». Злая теща меня в старца обратила. Ведь бывают же ссоры семейные. Все мы не без греха. Нагрубил я ей сдуру. А она пошла к ведьме местной, чтоб проучить меня. Так воспитать хотела. Да переборщила с воспитанием. Ведьма эта в своих заклинаниях что-то напутала и такое сотворила! Видишь, что со мной – дряхлею на глазах. Слышал я про твои чудеса. Мне бы яблок молодильных или чего покрепче, пока я в тлен не обратился. Спасешь меня?

– Отчего к ведьме той не обратился? Раз уж заколдовала, сумеет и расколдовать.

– Хотел было к ней в ноги броситься. Не успел. Померла она! На третий день после моего обращения. Вот ведь как… Даже ведьмы вечно не живут.

– Ох! Задал ты мне задачу. Как имя твое?

– Анисим Яковлев я.

– Род занятий, социальное положение? Ты, Аким успеваешь записывать?

– Да, сударыня, пишу мелким бисерным почерком, – деловито доложил Аким.

– Род занятий? Зажиточный крестьянин я. Десять коров и бычок, пять лошадей, свиньи, овцы, козы, куры, утки. Батрак на меня работает. Младшие братья и сестра жены помогают.

– Итак, Анисим Яковлев преждевременно стареет, опережая сверстников, – бесстрастным голосом изрекла Василиса. – Причина этого феномена в использовании без его ведома инструментов и сил черной магии. Виновные лица: жена, теща и ведьма. Исполнитель, ведьма, мертв. Инициатор, то есть заказчик, жив. Кстати, что ваша теща? Какова ее реакция на происшедшее?

– Да казнит она себя, ругает последними словами. Я же и работник был отменный и все хозяйство на мне. А теперь что? Почему же вы жену в виновные лица записали?

– Без жены ни одно дело не обходится, уж поверьте. А какова была реакция супруги?

– Ох, не смотрит она на меня, стесняется. Вечерами у подруг пропадать стала. А потом был случай: пьяная пришла в мятой одежде! Потеряю я супругу, если дело дальше так пойдет.

– Итак, Аким, пиши: «Инициатор сожалеет, супруга ударилась в разгульную жизнь». Идите пока в наш странноприимный домик, отдохните и отобедайте. Мне над вашим случаем подумать нужно.

– Вы уж только не затягивайте, ладно? А то я могу к ужину в мумию превратиться, если дело дальше так пойдет.

– Обещаю – затягивать не буду. Надо рецептурную книгу полистать. Не каждый день такие случаи у меня. Кто у нас сегодня еще на очереди, Аким?

– Марья Квашня.

– Этой-то что надобно? – удивилась Василиса, – вроде благополучная женщина была. Ну веди ее сюда.

Марья Квашня была лучшей пекарихой в этих местах. И сама – как квашонка: тело ее, прямо, так и ходит – столь пышные формы у этой достойной женщины!

– Василиса! Ох, уж не знаю, что у меня просьба или требование наказания. Оскорбили меня сегодня сильно. Два недоросля мне потеху в лавке скобяной устроили. Высмеяли фигуру мою принародно!

– Марья Потаповна, вы же их пирогами всегда потчевали, как они посмели негодники?

– Вот, Василиса Андреевна! Видишь, как тяжко у меня на душе! Заступись, заступница. Век не забуду! Обида душу мою изводит!

– Так значит, дело у тебя о совести и благопристойном поведении будет, – задумчиво произнесла Василиса, – записал, Аким?

– Все зафиксировано, сударыня.

Аким потряс пудрой над чернилами и захлопнул огромную амбарную книгу.

– Что с меня причитается? – спросила Марья Потаповна.

– Пироги мне на свадьбу испечешь, – усмехнулась Василиса. – Иди уже, успокойся. Накажу близнецов как полагается. Но, здесь ведь дело об оскорблении чести и достоинства, потому придется их на суд вызвать.

– А надо ли? Это же суд! – ужаснулась Марья.

– А как ты хотела? Чтобы я их по попке отшлепала? Надо, чтобы всем урок был!

– Как бы я знала, что ты с этой шалости завертишь, – заохала Марья.

– Шалость шалости рознь. Это уже не шалость. Это унижение, оскорбление чести и достоинства человека.

Время до обеда Василиса проводила в своем волшебном саду. Яблоньки, груши, вишня, апельсины и много других фруктовых деревьев и кустарников росло у нее. Всяк, кто в путь дальний отправлялся, получал от нее наказ – привозить из иноземья саженцы…Василиса знала, что многие в ее сад тайно пробраться пытались: думали – яблоки молодильные на яблонях у нее и цветы, дающие вечную жизнь, растут. Василиса не опровергала и не поддерживала эти заблуждения. Что ж, каждый волен думать, что ему вздумается. А вот ей нынче над делом сложным предстоит самой подумать.

Ведь как все просто! Человека заколдовали, и он – старик. Если с магии и волшебства начать, то самый верный путь такой: тот, кто наложил заклятие, тот и исправить должен. Но в этом случае исправлять уже некому. А любое другое волшебство может привести к непредсказуемым результатам. Да и в волшебстве ли дело? Что-то иссушило душу и тело этого молодого мужчины. Он может и не догадываться в чем истинная причина его болезни.

Снова стала она расспрашивать клиента.

– Случай ваш неоднозначный. Скажите, в доме той ведьмы кто-нибудь живет?

– Девочка там живет, правнучка ее.

– Сколько лет девочке?

– Лет тринадцать, думаю. За ней соседка присматривает.

– В доме вещи от ведьмы остались?

– Мебель – рухлядь одна. Жила ведьма бедно. Одежда у девчонки вся в заплатах.

– Что жена ваша? Любовь у вас была к ней?

На этом вопросе вдруг Анисим поперхнулся и глаза потупил.

– Вижу я, что брак ваш по договору был, так?

– Да, я из зажиточной семьи, а за женой моей приданное хорошее давали, вот и настоял родитель мой. – Анисим вздохнул, и глаза его грустью подернулись. – Любить я ее старался. Да только впустую это. Детей мы не народили. Жена тоже холодна ко мне была, так мне казалось. А теща злилась на меня, что внуков нет. Вот я с ней и поскандалил. Она меня в измене обвинила. А я чист, хоть и думал порой. Нравилась мне одна вдова молодая пригожая. Как пройду мимо ее крыльца – душа стонет. Тянуло меня к ней.

– Безответная любовь, поди, все соки из тебя и вытянула?

– Отчего же безответная? Мне всегда взглядом жарким отвечали. Думаю, что Любава тоже ко мне тянулась.

– Что ж…В эту ночь тебе туго придется – ослабнешь так, что и с кровати встать не сможешь. Смерти не бойся. Завтра утром я исцеление принесу.

Сказ о ведьминой правнучке

Не стала Василиса откладывать дела в долгий ящик: надо в беде Анисиму помочь. На вечерней зорьке умылась Василиса родниковой водой, вошла в особую светелку, заперлась на ключ. Сняла с ног туфли, сбросила одежду и, оставшись в одной белоснежной шелковой сорочке, обернулась…голубкой. Полетела она в ведьмин дом по адресу, указанному Анисимом.