Зазвав меня в кухню, хозяин заварил чай и принялся греметь посудным фаянсом. Улыбка застыла на его круглом лице: принимающая сторона была явно довольна результатом встречи вслепую. Конечно, мой верный "Зюхель" с пропускной способностью 56 Кб/сек считался в эпоху диал-ап скоростным и вполне мог пропустить через себя пару цифровых фото, но у кого из нас они были?
Мужчина тем временем принялся врать о себе. С его слов выходило, что он эстрадный певец, широко известный в узких кругах под именем Господин Шансон (ну или, как я сократил его для удобства, ГоШа). Доказательством бешеного успеха служили развешенные по всей квартире унылые постеры, с которых припудренный Питер-Гоша взирал на будущих жертв своей похоти с одинаково прифотошопленной плотоядной ухмылкой. Второго доказательства пришлось ждать по часам, на которые Гоша то и дело поглядывал. В назначенное время диктор "Радио Шансон" анонсировал песню Гоши, передававшуюся по якобы многочисленным заявкам не менее многочисленной толпы фанов.
Пока играла музыка, Гоша создавал необычный стереоэффект своим мычаньем, не прекращая при этом елозить по моему телу сальными глазками. Внезапно придвинувшись, он проворковал: «Ну, давай я хоть посмотрю, чего у тебя там». "Там" у меня был молодеческий хуй, от страха сжавшийся вчетверо и прикинувшийся безобидной пиписькой. Но дергаться я не стал: пускай себе дядя пощупает, коли так надо.
Когда закончилась песня, Гоша принялся расспрашивать меня о сексуальной жизни: что я успел попробовать и о чем теперь фантазирую. Я признался, что кроме случайной девочки Ксюши, с которой я потерял девственность со второго раза, в моей жизни была только Злая Таня. Да и то Злая Таня уже стала заканчиваться, несмотря на нашу почти ежедневную тантру.
В области анального опыта похвастаться было нечем: в детстве и отрочестве, по заветам классика Эдички, я использовал для этого "все от карандаша до свечки". Ну а позже боялся дать волю даже собственным пальцам – настолько глубоко я закопал в себе анальную тему, табуированную в местах не столь отдаленных, где я похоронил три с лишним года своей озлобленной юности. Мысли об однополых контактах стали ко мне возвращаться не раньше чем через год после освобождения, когда я вновь научился спать без белья и дрочить с продолговатыми предметами в собственной заднице, разглядывая при этом на мониторе компьютера картинки с лесбийским порно.
«А что же вы страпон с Танечкой не попробуете?», – участливо спросил Гоша. Пока я сверял незнакомое слово с каталожной информацией в голове, мужчина убил всю интригу: «Впрочем да, резиновый член, конечно, ни в какое сравнение не идет с настоящим!».
Скорей у меня вырастет хвост с наконечником в виде анальной пробки, чем Злая Таня обзаведется резиновым фаллосом. Но вдаваться в детали отношений с любовницей было некогда – Гоша, уже сгорая от нетерпения, принялся описывать гигиенические процедуры, необходимые для анального секса. Техника очищения с помощью душевой лейки оказалась простой не только в теории, но и на практике, поэтому уже через несколько минут я стоял в комнате раздетый догола, чем необыкновенно порадовал Гошу: тот отчего-то опасался, что меня придется уламывать.
Гоша включил видеодвойку и поставил кассету с американским гей-порно. Фильм оказался сюжетным: в первых кадрах молодые люди встретились в аэропорту после долгой разлуки и стиснули друг друга в комсомольских объятиях. Надо сказать, американцы подбирают для порно исключительно красивых актеров. На фоне этих стройных парней Господин Шансон выглядел форменной жабой, так что в следующий раз я отважился перепрыгнуть из хмурой гейской реальности в голубизну экрана не раньше, чем мужчина оказался у меня за спиной.
Впрочем, и там он очутился не сразу. Сначала нас ждали обжималки и похотливые поцелуи, которые я вытерпел с терпеливым достоинством, поскольку мягкость гошиных губ напоминала о дождевых червяках. Затем Гоша переместился лицом к моему тазу и задрал мне ноги, после чего сделал такое, от чего я погрузился в экстаз. Ощущения языка на преисполненном нервных окончаний сфинктере были бесподобными, и когда, нализавшись, его язык проскользнул внутрь, я не удержал в себе стон восторга.
Отлизывание моей задницы вооружило мужчину недлинным, но довольно толстым предметом, который не замедлил отправиться мне прямо в рот. Я поглощал этого неведомого зверька с жадной нежностью, даря ему ласку авансом за то наслаждение, которого от него ожидал: полизывал от верха до основания и обратно, играл кончиком языка на головке, всасывал внутрь по горло, сжимал и разжимал на стволе пальцы, а свободной рукой оглаживал и пощипывал бритую тугую мошонку. Господин Шансон ахал, охал, постанывал, гладил меня по голове и ласково тискал загривок. В какой-то момент он отстранился и очень серьезно спросил, действительно ли я новичок в этом деле. Наверное, мне полагалось зардеться, ну или там засмущаться, но на фоне минета ложная скромность представлялась чуточку неуместной.
Поставив меня в позицию раком, Гоша снова принялся обрабатывать мою задницу сочащимся слюной языком. На этот раз римминг продлился недолго: ровно столько, сколько нужно было, чтобы как следует смочить шахту, жаждущую бурения. Долгожданный инструмент не торопился осваиваться, проникая в меня постепенно и медленно, по принципу "шаг вперед – полсантиметра назад". Затем любовник принялся руководить моими движениями, поучая, как лучше и безболезненней насадиться на ствол целиком. Через недолгое время я принял в себя член по самое основание, почувствовав на промежности тепло чужой мошонки с набрякшими от возбуждения яйцами. Гоша взял неторопливый разгон, двигаясь резче с каждой новой фрикцией, и уже вскоре перешел к скоростной ебле, заполняя меня непривычным и изумительным ощущением хуя. Мысль о том, что он бесцеремонно снует в моей жопе, замкнулась на саму себя. Она была потрясающей – будто я всю жизнь томился в неволе, а потом вдруг увидел бескрайнее небо, а в его зените – солнце сексуальной свободы, делающее всех несчастных и закомплексованных людей беспечными и счастливыми.
Гоша ебал меня то медленно и вдумчиво, то резкими копейными выпадами, то в затейливом ритмическом танце – двигая член взад-вперед, в стороны, вверх и вниз, или ввинчиваясь как сверло. У меня перехватывало дыхание от удовольствия. Все самое страшное оказалось уже позади: я наконец-таки СТАЛ пидарасом, и теперь могу не бояться признаться в этом хотя бы себе самому! Пути назад отрезаны, мосты сожжены, крепости целомудрия рухнули и обратились в исторический прах. Я ебался с остервенением, утоляя жажду и голод, скопившиеся за годы подростковых и юношеских мечтаний. Я чувствовал себя иньской материей, впитывающей грозовой заряд янской силы, и надо мной незримо парили духи милосердных и сострадательных бодхисатв и примкнувшего к ним Аристотеля. Впрочем, когда я действительно задрал голову, вместо портрета Философа меня встретил взгляд напудренного Господина Шансона, изгибающего губных червяков в рептильной улыбке.
На мой вопрос, зачем ЭТО висит над кроватью, Гоша хмыкнул, перевернул меня на спину и, задирая мне ноги, поведал, что портрет возбуждает его любовников. Они, де, смотрят на постер, на самого ебаря, потом снова на постер, и от стереоскопического эффекта проникаются ощущением, что их ебет не кто-нибудь, а звезда мировой сцены в расцвете межгалактической славы. Я хотел было над этим поржать, но в тот момент в меня вновь воткнулось орудие сладостной пытки, и острота провалилась в гортань. Отлюбив меня в позиции, при которой мои подколенные впадины покоились на его локтевых сгибах, Гоша закинул щиколотки себе на плечи и сложил меня почти вдвое, после чего максимально ускорил движения, превратив мою задницу в тоннель метрополитена, по которому носились в обе стороны сумасшедшие поезда.
Каждая незначительная перемена позиции дарила картине разврата дополнительную палитру. Каждая новая поза открывала неизведанные оттенки анального наслаждения. Хуй любовника сновал во мне неустанно, поддерживая и наращивая взвихрившееся в моей груди торнадо эмоций: я в нижней позиции! Меня ебут как девчонку! Я наконец-то могу расслабиться и не дарить, а получать удовольствие и радость от секса!
