Замечательный пример – кошмары детского воображения в темноте. Приблизительно с двух-трех лет ребенок начинает осознавать себя и, что удивительно, начинает боятся темноты. Причем, даже не имея опыта переживания стрессовых пугающих ситуаций, ребенок будет отказываться идти в темную комнату, утверждая, что там что-то или кто-то есть. Логично предположить, что те дети, воображение которых активнее рисовало монстров в темноте оказались в выигрышной позиции, по сравнению с их менее впечатлительными ровесниками. Удивительным является и то обстоятельство, что когда дети взрослеют, то утрачивают этот животный страх темноты.

Следует обозначить некоторые полезные тезисы становления человека как вида:

● жизнь в группе до ста особей.

●разнообразные угрозы, как со стороны хищников, так и представителей конкурирующих групп.

● адаптации для предотвращения столкновения или борьбы с этими угрозами.

● адаптации для сосуществования с другими членами группы.

● сравнительно низкая частота стрессогенных событий.

Очевидным является то обстоятельство, что во время жизни в социуме очень часто возникает дихотомия принятия решений. Член группы постоянно стоит перед выбором, следовать ли удовлетворению своих эгоистических интересов, либо пожертвовать частным ради блага всей группы. Рассматривая организацию психофизиологии в свете эволюционного развития, можно отметить, что как обособленный индивид организм жил гораздо больший промежуток времени по сравнению с группой. И те механизмы, которые отвечают за эгоистическое удовлетворение потребностей возникли очень давно и имеют колоссальное влияние на испытываемые эмоции. Напротив, жизнь в группе – явление сравнительно новое, и, само собой разумеется, что с точки зрения субъективного восприятия интерес коллектива будет в корне отличатся от личного. И для того, чтоб конкурировать с старыми и надежными жадностью, ленью, агрессией, должны были выработаться адекватные по силе антагонисты: альтруизм, добродушие и самоконтроль. Такая борьба мотиваций разворачивается на фоне, пожалуй, наиболее неоднозначного и сложного для понимания феномена – поведения соплеменников. И запутанности добавляет необходимость просчитать скрытую мотивацию членов собственной группы. Нужно держать в голове психотип каждого, научиться понимать, какое решение будет ими принято при различных, часто критических, обстоятельствах. Не подведут ли, не предадут ли и не оставят ли в беде, и еще миллион вопросов, ответы на которые нужно получать в реальном времени. Такая нагрузка требует от мозга достаточно высокую производительность. С ростом размера группы, растут и требования. Примечателен тот факт, что размер мозга у приматов прямо коррелирует с размером их сообществ.

Качественная проверка потоков входящей информации – необходимое условие успеха в жесткой конкурентной борьбе. В зависимости от текущей доминирующей потребности, организм должен уметь игнорировать все импульсы, которые не относятся к ее удовлетворению, одновременно заостряя максимум внимания на релевантных. Также в единицу времени может быть несколько доминант с определенным приоритетом каждой. Тогда нужно распределить когнитивные ресурсы таким образом, чтоб каждая из них получила ровно столько, сколько это необходимо в текущем моменте.

Занятный пример, когда женщины заостряют свое внимание на сведениях, которые относятся к половым отношениям в рамках круга знакомых. И это не удивительно, так как это значимая информация с точки зрения выживания потомства. Картина социальной группы должна быть понятна и объяснима. И точность, с которой дамы способны предсказывать поведение соплеменников в амурных делах, очень высока, по крайней мере гораздо выше, чем если б таким прогнозированием занялись мужчины. Представьте, что в группе есть молодая особа, которая изо всех сил сигнализирует мужчинам, что готова к отношениям. Женщины, которые постарше и с несколькими маленькими детьми на руках, вынуждены пристально наблюдать за тем, как складывается личная жизнь у соперницы. Ведь очень высоки шансы, что их мужчины могут не удержаться и пасть жертвой амура, забыв и про своих жен, и про своих детей. В таком случае дети рискуют не получить оптимального развития в полной семье, а то и вовсе их выживание оказывается под угрозой. И дабы этого избежать, сформирован интерес, который язык не поворачивается назвать нездоровым. А уж предприимчивые дельцы, производители бесконечного числа мыльных опер успешно греют на этом руки.

Сильная реакция на совокупность стимулов, лишь отдаленно напоминающих угрозу. Суть заключается в том, что возможность опасности настолько высока, что потери даже при ложном срабатывании пренебрежительно малые. Например, всего лишь прыжок или одергивающее движения. В то время как игнорирование опасности, пусть даже и мнимой, с вероятностью сто процентов приводит к гибели. Например, если положить длинный огурец сзади кошки, пока она ест из миски и отвлечена, то повернувшись и заметив продолговатый предмет, она испугается и мгновенно отскочит. Вероятно она принимает продолговатый предмет за змею, будучи его идеальной жертвой крупных пресмыкающихся. Интересен тот нюанс, что многие психофизиологические реакции представляют собой именно ложноположительные ответы на стимулы. Сенсоры кошки уловили очертания, похожие на змеиные и тут же выдали мощную двигательную реакцию, отбросив ее на безопасное расстояние. Времени рассуждать не было, нужно покинуть опасную зону, а уже осмыслением заниматься позже и желательно с безопасного расстояния.

Это касается известной реакции бей-беги. Выделение адреналина, кортизола и других гормонов в дикой природе обусловлено нуждой прилагать большое количество физических усилий, для преодоления возникших трудностей. Вероятность трудностей может быть далека от ста процентов, однако, как показала эволюционная практика, лучше быть готовым и реагировать мгновенно, чем наоборот. Вполне вероятно, что тех, кто не успевал как следует среагировать, съели. Ведь даже если из ста ложноположительной реакций, одна была не ложной, этого было достаточно чтоб оставить след в генах. Вдобавок те, кто не реагировал, попросту не дожили до наших дней. У людей великое множество похожих реакций, когда, заметив нечто подозрительное, мозг командует выбросить адреналин с норадреналином. Однако ,это все работало в палеолите, когда и пугающих стимулов, по всей видимости было меньше. Разница с современностью в том, что такие события, которые стимулировали реакцию были эпизодическими, и не провоцировали хронический стресс. Настоящее время характеризуется тем, что огромный поток стимулов перегружает наш мозг постоянно стимулируя сильные эмоциональные и физиологические отклики. Это приводит к попаданию в состояние хронического стресса. И если смотреть на сухую статистику, человечество никогда не жило так сыто и безопасно. Однако маркеров стресса у охотников собирателей почти нет, чего не скажешь о наших современниках. Палеолитический мозг, эволюционировавший в радикально иных условиях не один миллион лет, пока не в состоянии адекватно интерпретировать современную среду.

Из-за того, что обучение, это достаточно дорогостоящий процесс, имеет смысл создать упрощения везде, где это только возможно. К примеру, интерпретация определенной информации оказалась успешной и принесла положительные результаты и эмоции. Повторяемость лишь укрепила это ощущение. Как итог, формируется убеждение что такая трактовка схожих событий единственно верная. Данный механизм также касается как позитивных, так и негативных переживаний. Если амплитуда чувств была близка к одному из полюсов, мозг постарается запомнить сопровождающую события информацию. Причем, следует отметить, далеко не всегда выделяются ключевые параметры, ставшие истинной причиной. Чаще внимание заостряется на более ярких стимулах, упуская из виду те, которые действительно послужили поводом событий. В дальнейшем, при обнаружении похожих черт реальности, в прошлом приведших к эмоциональной реакции, человек склонен их интерпретировать на основании предыдущего опыта. Возникает ложное убеждение, что прослеживается четкая причинно следственная связь, хотя в реальности может быть далеко не так.