Застенчивая Анни заплакала. Робин быстро поднялась, посадила Пэт себе на плечо и сказала остальным малышкам:

– Я вспомнила одну замечательную историю, но ее никто, кроме вас, не должен услышать. Это самая что ни на есть настоящая волшебная сказка… Давайте мы усядемся во-о-он под то дерево, и я вам ее расскажу.

Малышки побежали за Робин, цепляясь за ее платье; одной из них даже удалось поймать ее руку. Гарриет помрачнела.

– Гарриет, ты, видно, недовольна, но я считаю, что Робин права: тебе не следовало занимать место маленькой Анни, – заметила Фредерика Четволд.

– Скажи лучше, какое право имеют эти дети приходить к нам? – огрызнулась Гарриет. – Они учатся только в первом классе, вот пусть и сидят в своей детской.

– Бог с тобой, моя дорогая, – заметила Роза Эмберлей. – Они так же могут приходить на лужайку, как и мы. Им всегда позволяют летом после полудня играть здесь. К тому же это Робин пригласила их пить чай, накупила им леденцов, шоколадных конфет и кексов. Они пришли в гости к Робин. Как же они ее любят! Просто боготворят.

– Боготворят! Действительно? – заметила Гарриет. – А вот я ее не боготворю.

– Все это видят и жалеют… тебя, – проговорила Роза Эмберлей. – Робин – милая и доб рая девочка.

– Да? – спросила Гарриет. – И ты так думаешь, Джейн?

– Я знаю то, что я знаю, – ответила ей подруга, решительно мотнув головой.

Фредерика пристально посмотрела на нее, потом перевела глаза на сестру.

– Послушайте, – сказала она вдруг, – мы все были счастливы в нашей школе. Правда?

– Никто не спорит, – ответила Гарриет. Теперь она сердилась еще больше прежнего: из-под ветвей большого дерева доносились взрывы веселого смеха. Там сидела Робин и рассказывала детям волшебную сказку. – Кто же с этим спорит? – добавила она.

– А почему мы были счастливы? – продолжала Фредерика. – Потому что были – или, по крайней мере, старались быть – добрыми и хорошими. Да здесь и трудно не быть хорошей: в нашей школе все добры. Всё так хорошо, и даже уроки – удовольствие. Почему бы нам всем не продолжать жить спокойно и мирно? Зачем нам завидовать друг другу и ревновать?

– Это кто завидует? – воинственно спросила Гарриет.

– О, Гарриет, – с упреком произнесла Фредерика, – ты сама знаешь, что завидуешь Робин… немножечко.

– И не удивительно, – порывисто воскликнула Джейн. – Робин заняла ее место в классе… Гарриет у нас была самой способной и, конечно, ей не хотелось бы… не хотелось бы…

– О, я уверена, что она не так мелочна, – прервала ее Фредерика. – Если в школу поступила более способная ученица…

– Она не способнее меня! – неожиданно вырвалось у Гарриет.

– Докажи это. Если ты такая способная – работай больше прежнего и сохрани свое место в классе. Уверяю тебя, мы все будем в восторге! Только надо поступать честно, и с твоей стороны низко сердиться на Робин без всякой причины, только за то, что она умнее тебя. Ага, вот и чай – так хочется пить. Ну, пойдемте накрывать на стол.

Все вскочили; белая скатерть уже была расстелена на траве. Девочки расставили чашки и блюдечки, принесли чай, кекс, хлеб, масло, тарелки с фруктами. Все прыгали и кричали от радости. Подбежала Робин, неся на плече Пэт, и другие торопились занять места у импровизированного стола.

Во время чаепития одна из малюток сказала, что Робин нужно выбрать королевой. И это предложение было мгновенно принято: Робин усадили в кресло, набрали для нее цветов… Пестрый венок заменил ей корону, цветочная гирлянда обвивала ее шею.

Курчавая Пэт посмотрела на нее и вдруг заявила:

– И мне! Мне тоже!

– Почему бы и не быть двум королевам в нашем королевстве? – засмеялась Робин. – Наберите-ка для нее белых цветов.

И все девочки, кроме Гарриет, бросились собирать цветы, даже Джейн увлеклась общим порывом. Прелестны были счастливые лица детей, но особенно хороша была «королева»: вся в цветах, со слегка раскрасневшимися щеками, с глазами, горевшими ярче обычного. Она сидела на своем «троне», обнимая Курчавую Пэт, а та, украшенная белыми маргаритками, визжала от восторга.

Вот такая картина и предстала миссис Бёртон и незнакомому господину, который вместе с ней вышел на лужайку.

Незнакомый господин вел за руку мальчика лет семи-восьми, но такого маленького с виду, что многие девочки решили, будто ему лет пять. Это был красивый малыш с нежным смуглым личиком. Он смотрел на свет большими карими глазами, мягкими, словно бархат. Его густые темные волосы с бронзовым оттенком вились крупными кольцами. Можно было подумать, что он сошел с картины какого-нибудь известного художника.

Он совсем не казался застенчивым. Когда он осмотрел девочек, его взгляд остановился на Курчавой Пэт. Малютка тоже смотрела на него во все глаза.

С минуту стояла полная тишина; все внимание девочек занимал вовсе не взрослый господин, а незнакомый маленький мальчик, такой хорошенький, что они не могли отвести от него глаз.

Крошка Пэт заговорила первой:

– Я буду королевой, а вы – королем, – вдруг заявила она и протянула к нему ручки.

– Так ты король, Ральф? – спросил мальчика высокий господин и прибавил: – Поди сюда, маленькая королева, я познакомлю тебя с королем.

В мире не было существа менее боязливого, чем любимица всей школы, и, может быть, более переменчивого. Она тотчас же спустилась с колен Робин и, не обращая внимания на нее и остальных, подошла к мальчику, взяла его за руку и предложила:

– Поцелуй меня, король! Хочешь?

С этими словами она вытянула губки, подставляя их Ральфу.

Он нагнулся, поцеловал ее и сказал:

– Ах ты, моя дорогая!

Пэт подала «его величеству» пухлую ручку, и король с королевой убежали играть.

– Ты любишь фей, бабочек и цветы? – донесся голосок «королевы», которая показывала «его величеству» цветник.

Воспитанницы смотрели им вслед, а незнакомый господин улыбнулся миссис Бёртон:

– Я не буду беспокоиться о сыне. Вижу, что он уже счастлив, и уверен, что ваши воспитанницы будут ласковы с ним.

– Ну, конечно, – выступила вперед Робин. Она заговорила первой, и это едва не довело Гарриет до бешенства. – Какой прелестный и милый мальчик! Он останется здесь?

– Да, до начала каникул, – ответил отец Ральфа, мистер Дюрант. – А потом я вернусь за ним и вручу награду той девочке, которую он полюбит больше всех остальных.

– О, награду получит Курчавая Пэт! – засмеялась Робин. Сейчас она казалась прелестным и совершенно необыкновенным существом.

– Маленькая Пэт не считается, – возразил собеседник. – С позволения миссис Бёртон, награду получит ученица третьего класса. Кто из вас, молодые леди, учится в третьем классе?

Мистер Дюрант говорил вежливо, и его голос звучал так веско и с таким достоинством, что его самого можно было бы назвать королем.

– Воспитанницы из третьего класса, подойдите ко мне, – сказала миссис Бёртон.

По приказанию начальницы Фредерика и Пешенс Четволд, три сестры Эмберлей, Гарриет с Джейн и Робин Стерлинг выстроились в ряд.

– Значит, вы все – из третьего класса? – весело спросил отец Ральфа. – Я очень рад познакомиться с вами! Та, кого миссис Бёртон сочтет самой ласковой, самой внимательной к моему сыну, получит от меня, когда я вернусь за Ральфом, приз. В некотором роде это будет награда за хорошее поведение, потому что ее дадут той девочке, которая не избалует Ральфа, но поможет ему быть хорошим и доб рым мальчиком, завоюет его любовь, другими словами, – поймет его. Он славный мальчик, однако нельзя сказать, что все в нем хорошо, и я, пожалуй, должен дать вам одно указание. Им можно управлять, но насильно заставить его сделать что-либо нельзя. Он честный человечек, и, я уверен, никогда не вздумает солгать или умышленно ослушаться старших. Словом, я хочу, чтобы одна из вас сделалась его попечительницей, и та, кому это действительно удастся, получит приз.

Затем заговорила миссис Бёртон.