Как бы то ни было, но первую зарубку на судьбе Абакумова он уже сделал.

На самом деле Ставка и Сталин разрешили командованию ЮЗН проведение частной операции по освобождению Харькова. Но и такую операцию Генштаб дважды опротестовывал у Сталина. Да и в третий раз Сталин колебался ее утверждать, но Хрущев и Тимошенко гарантировали ему безусловную победу.

19 мая обстановка на ЮЗН стала катастрофической. Ударная группировка противника ворвалась в тыл советским войскам. Только теперь был отдан приказ о прекращении наступления на Харьков и развороте главных сил барвенковской ударной группы против войск Клейста. Однако было уже поздно…

По всем правилам воинской чести генерал-лейтенант Н. С. Хрущев должен был пустить пулю в лоб. Но не таков был это партиец. Как говорил участник ВОВ, военный контрразведчик полковник Б. А. Сыромятников, этот член Военного совета с волюнтаристскими склонностями был лишен совести. В дальнейшем он проявил себя злобным и мстительным типом, в результате чего пострадали тысячи невинных людей. Он убил Абакумова и нарушил покой усопшего Сталина.

В докладной в Ставку Хрущев и Тимошенко не признают за собой вины. Виноваты все подряд, в том числе и многочисленные жертвы, только не они!

Как говорится, архивы не горят. Вот некоторые выдержки из доклада Главнокомандования ЮЗН в Ставку ВГК по итогам майской операции 1942 года с поиском оправдания своей несостоятельности и переводом стрелок:

1. Хорошо продуманное и организованное наступление на Харьков оказалось не вполне обеспеченным от ударов противника на барвенковском направлении. Ослабление боевого состава и намеченного боевого построения обороны 9-й армии в значительной мере явилось результатом несостоятельности командования этой армии для управления войсками в сложных условиях боя…

2. Командование армий и часть командиров корпусов и дивизий со своими штабами оказались несостоятельными руководить войсками в сложных условиях боя. Как правило, руководящий состав армий, корпусов и дивизий в ответственные моменты операций и боя не руководили соединениями войск, а разъезжали по частям и подразделениям. Так происходило в группе генерала Костенко и 6-й армии.

3. Большую роль в поражении наших войск в этой операции сыграла авиация противника, которая со второго дня нашего наступления завоевала господство в воздухе и непрерывными ударами большого количества самолетов по войскам наносила поражение, приковывала к земле и лишала их маневра на поле боя…

За исключением третьего пункта все объяснения, по оценке очевидцев тех событий, являются грубым искажением. В ослаблении боевого состава 9-й армии повинно командование ЮЗН. Баграмян приказал в составе 9-й и 57-й армий оставить девять из двенадцати стрелковых дивизий. И даже не в этом была суть – обе наши армии значительно уступали противнику в своих силах, а поэтому не могли сдержать мощный вал наступления сил превосходящих. Харьковская группировка наших войск была ликвидирована течение семи дней.

Очевидно одно: если в течение двух-трех дней сдались более 200 тысяч наших бойцов, то это свидетельство того, что в бой были брошены не обученные, не акклиматизировавшиеся в боевой обстановке солдаты, а противостоял им закаленный в многочисленных боях кадровый состав противника. Свой же кадровый состав командование ЮЗН растеряло в зимних «успешных» операциях.

С чем же действительно были связаны недостатки в управлении войсками? По оценке генштабистов того времени произошло следующее.

В условиях господства в воздухе противник уничтожил армейские, корпусные и дивизионные средства управления и связи командных пунктов, поэтому командование армий, корпусов и дивизий, чтобы управлять войсками, вынуждено было выезжать в дивизии, а комдивы в полки. В итоге произошло то, что и должно было произойти.

Командование ЮЗН должно было понимать, что «хорошо продуманная операция» не могла иметь перспективы на успех в условиях очевидного господства над полями сражений авиации противника. О недостаче средств зенитного прикрытия в войсках ЮЗН хорошо знали Тимошенко и Хрущев. Их постоянно информировали командиры частей и подразделений и сотрудники военной контрразведки.

Аморально обвинять командующих и командиров разных степеней, героически сражавшихся до конца и бессмысленно погибших на поле боя. В их числе генералы: заместитель командующего ЮЗФ Костенко, командующий 6-й армией Городнянский, член Военного совета бригадный комиссар Власов, командующий 57-й армией Подлас, начальник штаба Анисов, член Военного совета бригадный комиссар Попенко, командующий оперативной группой Бобкин и многие другие.

Из приведенного анализа боевой обстановки очевидно, что Хрущев и Тимошенко с их непомерными амбициями и бездарной военной деятельностью обрекли на плен более 200 тысяч наших воинов и открыли немецкой армии дорогу на Сталинград и Кавказ. В середине июля 1942 года ударная группировка немецких войск прорвалась на Большую излучину Дона, имея целью танковыми ударами захватить Сталинград.

Генерал-майор Иван Никифорович Рухле (1899–1977) родился в деревне Великое село Вилейской области в Белоруссии. В РККА с 1919 года. Имел высшее военное образование – окончил Военную академию имени Фрунзе и Академию Генерального штаба. Участник Гражданской и Великой Отечественной войн.

В честной борьбе нередко побеждает жулик, правдоруб – проигрывает. В начале войны в звании полковника он занимал должность начальника оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта. А затем стал заместителем начальника штаба Сталинградского фронта. На этом посту толковый штабист Рухле получил звание генерал-майора. Высокообразованный офицер, он видел намного дальше и глубже, чем некоторые высокие командиры при планировании серьезных операций. Как уже говорилось выше, в скороспелых шагах руководства ЮЗН Хрущева и Тимошенко по организации Харьковской операции он нашел опасность нашим войскам оказаться в котле – полном окружении.

Как честный, принципиальный и порядочный человек, как офицер с задатками аналитика и военного стратега, он, оценив ситуацию, пришел к выводу, что противник обладает более мощными силами и сможет проломить редкие ряды наших наступающих войск. Свое беспокойство он несколько раз доносил главкому ЮЗН маршалу С. К. Тимошенко и члену Военного совета Н. С. Хрущеву. Не получив от них положительной ответной реакции на свой аналитический прогноз, он стал искать правду в лице военных контрразведчиков.

Сначала со своими мыслями на опасность проведения масштабной операции, как уже говорилось выше, он обратился к начальнику аналитического подразделения Особого отдела НКВД ЮЗФ, ставшему к тому времени майором, М. А. Белоусову. Потом, более детально, доложил смысл информации непосредственному начальнику генерал-майору Н. Н. Селивановскому.

По воспоминаниям Николая Николаевича, к нему в блиндаж зашел сухощавый, с умными глазами взволнованный полковник Рухле, которого он знал по службе.

– Слушаю вас, Иван Никифорович, – участливо обратился он к штабисту.

– Я по поводу наступления. Товарищ генерал, эта торопливость наших командиров грозит большими неприятностями. По данным нашей разведки противник располагает гораздо большими силами и средствами, чем мы. Особенно в бронетехнике и авиации. Мы можем оказаться в окружении. Нужно лучше подготовиться, накопить силенок, а потом ударить. Харькова мы не возьмем, а личный состав бестолково погубим, – эмоционально докладывал начальник оперативного отдела штаба ЮЗФ.

Чувствовалось, офицер искренне переживал. Волновался за проведение неподготовленной операции. Нападки на недостатки в планировании – это было не преступление, за которые его со временем арестуют, а патриотическая заслуга офицера при исполнении служебного долга.