Лейтенант фотографировал роскошную дубовую дверь.

– Давайте войдем внутрь, – пригласила девушка. – Но сразу предупрежу, большая часть дома пока закрыта для просмотра. Идет подготовка к открытию выставки, поэтому мы с вами быстро пройдем по нижнему этажу.

– А что на втором этаже?

– На втором – административные помещения будущего музея и кабинеты руководства. Изначально дом планировался под отель, но после того, как нашли столько артефактов, решили собрать тут музейную композицию. Впрочем, во флигелях по-прежнему будут жилые апартаменты. А в главном здании – небольшое кафе. Также в поместье планируется проведение праздников, свадеб и различных корпоративных мероприятий… Наденьте, пожалуйста, бахилы, я оставлю вас буквально на минуту, – попросила Нелли, упорхнув в боковую дверь.

– А Жданов-то не дурак, – прокомментировал Райенвальд, обращаясь к лейтенанту, – выбил финансирование из министерства культуры на музей, при этом сохранил все права на найденные ценности, как владелец поместья, и от идеи отеля не отказался. По всем направлениям молодец и меценат, ещё и заработает.

Вернулась Нелли. Они прошлись по большому залу. Интерьер поражал великолепием, но мало отличался от всех других усадеб и музеев того же периода, что доводилось посещать Райенвальду. Нелли обратила внимание присутствующих на наборный паркет из ценных пород дерева, сотканные на заказ великолепные ковры, привезенные из средней Азии, воссозданную по историческим образцам позолоченную лепнину, кованые люстры и массивные дубовые входные группы, витражные окна, римские статуи на постаментах, мраморные порталы каминов, обои, плитку, обивку мебели, шторы, портреты владельцев… Круглову все нравилось, он восхищенно щелкал затвором фотоаппарата. Райенвальду обстановка показалась помпезной.

– Вы, вероятно, поклонник минимализма в интерьерах, – предположила девушка, и, получив согласие, пояснила: – Современному наблюдателю обстановка может показаться вычурной по той причине, что она не выполняет функций, что выполняла при владельце. Такие дворцы раньше были не только жилищем, но и протокольным зданием, и хранилищем ценностей, и местом, где проводили культурные, увеселительные, а то и политические мероприятия. Необходимо было разместить слуг, охрану, гардеробные… Конюшни, кузницу, псарню… В наши дни в таких хоромах у основной массы населения, – тут Нелли усмехнулась, – просто нет нужды. Поэтому в большинстве таких усадеб сейчас музеи или санатории. Но для графа Гурьева «Подмосковная», так он называл усадьбу, несла представительские функции, чиновник подобного уровня просто обязан был демонстрировать свое величие посредством и роскошной дачи тоже. Тогда интерьеры никому не казались напыщенными, но были полны символов и значений.

Она гостеприимно распахнула тяжелую резную дверь, около которой они стояли, и пригласила:

– Давайте выйдем через южный выход.

Живописный вид открылся с южной стороны дома. На нижнем уровне, к которому вели несколько спусков террасами, лежал большой ухоженный парк с монументальными деревьями, дубами и вязами. Некоторые сохранились со времен Гурьева, другие были перевезены и высажены уже взрослыми многолетними экземплярами. В середине большого пруда («Прудов несколько, – отметила девушка, – и все рукотворные») высился насыпной остров с ротондой. На берегу озера располагалась лодочная станция. По левую сторону виднелись хозяйственные постройки, укрытые на зиму овощные грядки, оранжерея. «Конный двор и кузницу пока не восстановили», – отчиталась экскурсовод. Справа взгляд цеплялся за пустое пространство перед возвышением ландшафта, местами покрытое остатками сухой травы, местами перекопанное.

– Там знаменитая этрусская гробница.

Нелли указала рукой в сторону холма и ютившихся возле него объектов. В одном Райенвальд признал вчерашний строительный вагончик, но промолчал.

– Откуда она вообще взялась в наших широтах? – задал лейтенант Круглов с самого начала мучивший его вопрос.

– Граф увлекался античным искусством. Еще со времен своих поездок по Европе привозил разные сувениры, коллекционировал предметы быта. Сохранились исторические свидетельства, как два года на лошадях везли в Богородское купленную им в Милане римскую колонну. Так вот Гурьев вывез не только колонну и кувшины, он приобрел себе этрусскую гробницу.

– Но зачем?!

Нелли пожала плечами.

– Потому что мог. Имел средства и возможности. Представьте, что в наши дни какой-нибудь богатый коллекционер египетских древностей прикупил бы себе пирамиду, маленькую, односемейную, и поставил бы ее во дворе своего особняка, любоваться и друзьям показывать.

Круглов, не выдержав, фыркнул. Поймав взгляд Райенвальда, сделался серьезным.

– Но почему ее обнаружили только сейчас?

– Скорее всего, гробницу монтировали из привезенных блоков одновременно с тем, как рыли пруды, никого не удивила лишняя яма. Кроме того, в домовых книгах усадьбы сохранились сведения о выплатах итальянским рабочим. Долгое время считали, что они занимались отделкой главного дома, но среди них могли быть и те, кто построил тулумос, купольное захоронение. Своды такого рода гробниц строили методом обратных ступенек, сдвигая верхние ряды относительно нижних вперед, образуя купол. Чтобы свод не рухнул вниз под собственным весом, его сверху засыпали землей. Так что это изначально был зеленый холм. С годами он просел вниз, вход оказался ниже уровня почвы. Ничто не выдавало в этом кургане помещение.

– Можно пройти, посмотреть гробницу?

– К сожалению, сейчас гробница закрыта, – помедлив, отозвалась Нелли, – по причине аварийной ситуации.

– А что случилось? – невозмутимо поинтересовался Райенвальд.

Нелли вздохнула.

– Комплекс из нескольких причин привел к тому, что местность вокруг гробницы начало затапливать. Во-первых, при пейзажной планировке не учли, что рельеф местности изменился. Стали восстанавливать каскадные пруды, питаемые ближайшей речкой, и что-то пошло не так, вода стала выходить из берегов. В старые времена цепь прудов создали, устроив запруды в местах протекания реки через естественные овраги, крепостные лишь расширили эти плотинные пруды последующим копанием. Возможно, дело в изменении климата, начали чаще идти дожди, теплые зимы, река перестала замерзать и стала более полноводной. Сейчас с учетом всех изменений создается проект по устранению катаклизма. Во-вторых, решили устроить поле для гольфа, вырубив черемуховый сад. Деревья со времен графа сильно деградировали, перестали плодоносить, многие высохли и не вписывались в перепланировку ландшафта. Уважаемые жители коттеджного поселка хотели играть в гольф.

Райенвальд уловил в голосе гида долю ехидства.

– При строительстве тулумоса люди графа столкнулись с теми же проблемами. Влажные глинистые почвы Подмосковья совсем не то, что сухие земли Тосканы, откуда приехала гробница. Инженеры прошлого вышли из затруднения весьма элегантным способом – посадили сверху и вокруг холма большой черемуховый сад. Кстати, поместье славилось черемуховыми пирогами. Вам, может быть, известно, что есть деревья с мощнейшей и объемной корневой системой, их не рекомендуют сажать вблизи домов, чтобы корни не нарушали целостность фундаментов, не портили вводы и выводы коммуникаций. В данном случае это вредоносное свойство корней сыграло в плюс. Черемуха – очень выносливое дерево с густыми разветвленными корнями, занимающими огромную площадь вокруг ствола. Корни использовали для укрепления грунта, кроме того они буквально высасывали влагу из почвы, осушая ее и препятствуя затоплению. И в третьих, подтопление обусловила особенность рельефа в этом районе. Так называемое явление глинистого карста. Грунтовые воды вымывают частицы почвы из местных глинистых отложений. В особенности в долине реки. Так когда-то образовались здешние овраги. А теперь пустоты стали образовываться и под землей. В эти ходы хлынула вода, когда повысился уровень грунтовых вод, и вот результат. Воду успешно могли бы высасывать черемухи, но их недальновидно выкорчевали. Временно проблему решили с помощью мощных насосов. Но для посетителей гробница пока закрыта, – подытожила девушка.