«Бабка за дедку, а дедка за репку…» Бабка за дедку, а дедка за репку — нет бы за бабку, рукой под халат… Ну, не женат я на Анне Нетребко, я еще ещё много на ком не женат — только на бабке и на писанине, обе мне по́ сердцу и по руке, обе зазнобы давно и поныне тянут то в койку, то мимо – к строке. И то пишу я, как репку тягаю, то над супругой неровно дышу — ра́вно люблю писанину и Галю, репу чешу, на обеих пашу, после, на роздыхе, лью себе пива, резвой рукой залезаю в ютьюб: Анна Нетребко поёт Casta Diva — кто она мне, если я ей не люб? «О чем поёт ночная продавщица…»
О чем поёт ночная продавщица, армяночка, чей лик давно не юн, на языке, в котором знаю только «сирун, сирун» и «шноракалутюн»? Она меня, спасибо, не боится, красавица – да и с чего бы вдруг? — и в наших головах светло и горько ее запеву следует дудук, и я певице составляю пару, себе беру табак, жене – ситро, и, как почётный армянин, учусь в любимой круглосутке у метро ашхарабару. «Обидеть художника может любой…» Обидеть художника может любой, но лучше всего – без обиды. И мы поднимаем «Абрау» трубой и шаримся в банке ставриды, а следом струим шардоне из горла́ и лезем за банкой горбуши, и пьёт не Дали за здоровье Гала́, а я! за здоровье Галюши! И Бог с нами рядом, а мы рядом с ним, и близок лирический дух мне, поскольку пропитан, крепим и храним супружеским пьянством на кухне. «Как бы ни было мелко и гадко…» Как бы ни было мелко и гадко, вяло и несветло на душе, а затянет блондинка-канадка, и, глядишь, развиднелось уже на моей половинке дивана, и кручину, глядишь, поборол, потому что, пада́м-пам, Дайана, тум-пада́м-пам-пада́м-па́дам, Кролл из ютьюба, близка и любима, на секретном наречии джаз говорит: я льюблью тьебя, Дьима… Вот такая любовь вот у нас. «Бытую, денег не считая…» Бытую, денег не считая, поскольку денег нет почти, и всё-таки не нищета я. Ты это, Господи, учти. Когда земная власть налогом на то, что я живу под Богом и, стало быть, Тобой храним, меня обложит, и за ним нагрянет в белом и пушистом, и шепотком прикажет: «Вынь мне да положь!», – я атеистом не стану. Ты учти. Стишок жене к 25-летию первой встречи Мне в чём угодно прекословь, но кое в чём – не надо. На белом свете есть любовь, что с первого же взгляда на женщину. Вокзал, перрон, она ко мне по краю идёт, а я уже влюблён в неё и знать не знаю, как эту женщину зовут и есть ли муж у Галки, но знаю: вот мой абсолют! и не ходи к гадалке, что я в ближайшую же ночь не обольщу Галюшу, а лишь спрошу: «Родишь нам дочь?» и поутру не струшу. Любовь – она, конечно, труд немилосердный, адов. Её порой годами ждут. А нам хватило взглядов. «На подмосковном юге построить теплый дом…» На подмосковном юге построить теплый дом заботы друг о друге, винцо с водой и льдом смешать на завтрак летом супруге в неглиже. И не мечтать об этом, поскольку есть уже. «Уйдёт, есть мнение, моя судьба…» Уйдёт, есть мнение, моя судьба во тьму забвения — и я, и я, и я, и я, и я того же мнения. Обречена моя семья не стать семейством гения — и я, и я, и я, и я, и я того же мнения. И память обо мне к нулю, а то и в зону минуса стремится. Я тебя люблю так, что хоть в Книгу Гиннесса. «Дочь выросла и шутит не по-детски…» Дочь выросла и шутит не по-детски, Что характерно для моих детей: Я, мол, похож на персонажа нэцкэ — На буддочку по имени Хотэй. Я стал пузат в её четыре года, Худым ей не запомнился, но в ней С рождения видна моя порода. Лет через двадцать глянем, кто стройней. «Выпил водки. Выпил чаю…» Выпил водки. Выпил чаю. Погулял по дому. Как же я по вам скучаю, каждому-любому! Счастье здесь, моё с женою, есть. Чтобы примкнули, есть съестное и спиртное К нам примерно час от МКАДа. Я, москвич за МКАДом, водку с чаем пью, как надо. Будто с вами рядом. вернутьсяМатерная рифма (слово в значении «какой смысл?») вымарана лишь затем, чтобы не ставить на обложке «+18». (Здесь и далее примечания автора, все на эту тему.) |
