В словах Катори сквозила горечь и обида, не почувствовать которые собеседник не мог. Закончив речь, Катори отвернулся. Глаза защипало от слез, а он не хотел, чтобы их видели.

− Я так понимаю, ты продолжаешь жалеть себя?

− Я и не заканчивал.

− Но ведь ты уже в курсе к чему приводит жалость?

− Тебе, вообще, что с этого? Да я собирался спрыгнуть с крыши и что? Ты притащил меня сюда, чтобы вправить мозги? Жизни научить? То есть совратить? А что потом ты делаешь с поломанными игрушками? Зарываешь на частном кладбище и носишь им цветочки в памятные дни?

Катори разошелся не на шутку. Его трясло от гнева, и говорил он, захлебываясь слезами. Он завалил оппонента вопросами, от которых тот пришел в полную растерянность. Его предположения шокировали Мастера.

− Да ты даже имя свое прячешь за кличкой Мастер! – презрительно бросил Катори. Он чувствовал, что падает в глубокую пропасть. А уж если есть возможность выговориться, так уж до последнего слова. Падать, так падать до самого дна!

− Продолжай, я слушаю, − спокойно попросил Мастер, нарушая возникшую напряженную паузу. − Все что ли? Выговорился? К сведению, у меня нет личного кладбища.

Катори вытер слезы, грубо ответив:

− Не поздно заиметь. С меня и начни!

− Наверно я подумаю над твоим предложением, − насмешливо сказал Мастер и пододвинул парню стакан сока. − Выпей.

Тот презрительно отвернулся.

− Здесь успокоительное, знал, что ты не сегодня, так завтра взорвешься. Нервы беречь надо.

− Обойдусь!

− Что-то подсказывает мне, что, отказываясь есть и пить, ты пытаешься причинить себе вред, а это нарушение первого правила. Любишь грубое обращение? Заковать тебя в цепи или позвать слуг, чтобы они тебя накормили?

Катори испуганно уставился на шантажиста. В угрозе Мастера он ни капли не сомневался.

− Не надо…

− Не вынуждай меня действовать жестоко. Можешь дерзить мне, грубить, злить меня, но не нарушай правила.

Катори дрожащей рукой взял стакан с напитком и выпил залпом. Потом рассматривая остатки сока на его стенках, предположил:

− Ты наверно наркотики и возбуждающие средства своим игрушкам подсовываешь, чтобы не сопротивлялись?

− Катори, из тебя идеи так и сыплются. Ну вот зачем ты сказал про возбуждающие вещества? Теперь я всю ночь буду думать, как бы тебя ими накормить?

− Скажешь нет?

− Успокойся уже и ешь. И усмири свои фантазии, ничем таким я не занимаюсь. И не буду тебя ничем возбуждающим кормить, обещаю.

− А что было в соке? Какой− то привкус странный…

− Сказал же успокоительное. Если вдруг почему-либо почувствуешь возбуждение или влечение ко мне, сообщи, мы вместе решим этот вопрос.

− Урод!

− Еще извращенец и совратитель невинных. Успокоился?

Катори кивнул.

− Да, полегчало.

− Вспомни первое правило и не заставляй меня повторять дважды.

− Сто тысяч, и я съем эти три блюда, − Катори указал на них пальцем.

− Сто пятьдесят и еще эти два.

Мастер пододвинул к нему тарелки. Тот покачал головой в сторону, засомневавшись в своих силах.

− Не смогу. Пусть будет четыре этих за сто двадцать пять.

− Договорились! Я проверю.

− Может ты вернешься за свою часть стола? Я не смогу есть, когда мне в рот смотрят. Боюсь подавиться.

Хмыкнув многозначительно, Мастер решил пойти на уступку и вернулся к себе. Потом оба ели молча. Катори ответственно отнесся к своему заданию и вернул себе деньги.

− Даю двадцать пять тысяч, если улыбнешься, − предложил Мастер.

− Об этом мы не договаривались.

− Что, твоя улыбка не стоит таких денег?

− Может и стоит, но она будет искусственная, и тебе не понравится.

− Ну да, возможно. А что тебя сможет развеселить?

− Даже не пытайся. У меня депрессия.

− Еще я тут тебя совращаю…

− Точно и не говори. Ты не ту игрушку выбрал. Можно я пойду спать? А то что-то совсем успокоился после твоего сока.

− Иди, спокойной ночи!

Кивнув, Катори вышел из-за стола. Оказавшись за пределами обеденного зала, он почувствовал облегчение и спокойствие. Компания в лице Мастера его порядком утомила. Как только он перешагнул порог своей комнатки, зажегся свет. За окном царила темень, точное время он не мог знать из-за отсутствия часов. Обойдя кровать, Катори направился к окну. В первое свое здесь пребывание он не удостоил его своим вниманием, а теперь заинтересовался, и обнаружил за ним овальную застекленную лоджию. Сдвинув стеклянную створку в сторону, парень, опираясь локтями о перила, выглянул наружу. Приятно было подставить лицо свежему прохладному ветерку и смотреть на звезды. Но совсем скоро звезды наскучили и внимание привлекла окружающая обстановка. Территория вокруг особняка была подсвечена многочисленными фонарями. В их свете он различил охранника, неподвижно стоящего у высокого глухого металлического забора. Затем Катори окинул здание изучающим взглядом, с долей удивления воскликнув про себя: «Вот это замок! Что-то не помню такой… Интересно, где я вообще?»

Он пристально всмотрелся вдаль, но не увидел ночных огней города и привычных городских звуков не расслышал. Черные, горбатые силуэты на фоне звездного неба очень походили на поросшие лесом горы. Катори пробрал озноб от мысли, что он может находиться очень далеко от знакомого города и никто сейчас не озабочен его судьбой, никто не ищет его, и на всем этом белом свете он совершенно никому не нужен… К горлу подступила обида. Горько вздохнув, Катори закрыл лоджию и вернулся в комнату. Затем неспешно расстелил постель и раздевшись, лег спать. Он недолго предавался самобичеванию, свет в комнате автоматически отключился, и парень крепко заснул.

Среди ночи Катори стало жарко. Что-то тяжелое сковывало тело. Он попытался повернуться на спину и вдруг с ужасом сообразил, что на нем лежит… рука! С резким криком он стремительно соскочил с кровати и, отбежав на несколько шагов, с шумом свалился на пол. Едва от его крика в комнате включился свет, он увидел объект, напугавший его до ужаса. Это был Мастер, который к этому моменту проснулся и приподнявшись на локте с недоумением уставился на парня.

Сердце Катори так и бухало в груди, а для легких катастрофически не хватало воздуха. С трудом отдышавшись, он протянул руку по направлению к двери, заикаясь проговорил:

− У… у… ходи! У… ходи… Вон!

− И не подумаю! Было бы чего так орать, − усмехнулся незваный гость.

− У… ходи, я сказал! − голос Катори грозил перейти в истерический крик. − Ты не можешь здесь спать!

− С чего вдруг? Я в этом доме хозяин. Где хочу, там и сплю!

− Ты… ты… должен уйти!

Катори перевел дух и поднялся на ноги, не спуская глаз с Мастера. Тот отодвинул одеяло и похлопал по постели.

− Ложись спать. Обещаю, твоя невинность не пострадает.

− Даю пятьсот тысяч, и ты уходишь, − решительно заявил Катори.

− Миллион!

− Что?!

− Да, на меньшее я не согласен. Мне холодно и грустно спать одному, − Мастер коварно улыбнулся.

− Хорошо, миллион! Проваливай немедленно!

− У тебя нет миллиона.

− Как это нет? − возмутился Катори.

− У тебя девятьсот двадцать пять тысяч. Я предлагал тебе двадцать пять за улыбку, ты сам отказался.

− Слушай, забери все и уходи!

− Только миллион. Недостающую сумму можешь взять у меня взаймы.

− Я… же… не смогу ее выплатить до конца жизни.

− Вот и успокойся, − Мастер снова похлопал по постели.

Катори не собирался сдаваться. Он решительно рванул с места к выходу, по пути схватив, висящую на спинке кровати одежду.

− Собираешься сбежать?

− Я не покину особняк, а значит это не побег!

Парень схватился за ручку и толкнул дверь, но она оказалась заперта. Его душу переполнило бессилие и злость. Катори с ненавистью посмотрел на мучителя.

− Возвращайся, − спокойно велел тот, − не будешь же ты спать на полу. Хватит злиться.

Сердито выдохнув, Катори повесил одежду обратно на спинку кровати и нехотя подошел к постели.