– Иди сюда, и все проблемы мгновенно исчезнут, – снова произнёс голос, сопровождаемый появлением на поверхности воды новых пузырьков.

Никита Петрович ловко и решительно перешагнул через перила моста, а затем встал во весь рост над водами канала.

«Все будет хорошо…» – мысленно прошептал себе Корнеев и закрыл глаза.

Через пять секунд Никита Петрович убрал руки с перил и плавно полетел с моста вниз. Тело Корнеева с громким всплеском плюхнулось в тёмную воду Обводного канала и сразу исчезло из виду.

Во время падения пробирка с образцом уникального изотопа, лежащая в кармане Корнеева, открылась, и темно-фиолетовый порошок медленно растворился в воде.

Никита Петрович даже не пытался выплыть и смиренно остался лежать на дне канала. Там, куда его позвал голос.

Санкт-Петербург, 1992 год

– Светлана Леонидовна, будьте добры, расскажите в мельчайших подробностях обстоятельства вашей встречи с гражданкой Абрамовой перед её самоубийством, – своим выразительным и спокойным голосом обратился полковник Разин к сидящей напротив него женщине средних лет с короткими русыми волосами.

Свидетельница тяжело вздохнула и опустила взгляд. Новое мысленное возвращение к моменту смерти собственной подруги давалось ей явно нелегко.

– Да, я постараюсь, – после небольшой паузы сухо ответила женщина. – С какого момента начать?

– С самого начала, пожалуйста. Давно ли вы знали погибшую? Сколько до этого не виделись с ней? – спокойно пояснил полковник.

Беседа проходила в одном из кабинетов управления министерства безопасности на Литейном проспекте, 4. Разин и свидетельница по имени Светлана сидели за небольшим столом напротив друг друга. Кроме них здесь находился еще один сотрудник Управления СЛ по фамилии Титов. Этот хмурый здоровяк расположился в углу кабинета за спиной полковника.

– Ну, в общем, с Маринкой я знакома была еще с техникума, – собравшись, начала неторопливо рассказывать женщина. – Учились вместе в одной группе. Можно сказать, близко дружили, часто встречались вне учебы. А она девчонка-то веселая была. Помню, как-то раз пошли с ней в кино вместе, и там такой забавный случай произошёл. В общем, купила она нам по билету на вечерний сеанс, а там с нами в одном ряду мужик такой толстый сидел, всё комментировал каждую сцену из фильма, а Маринка возьми да скажи ему…

– Можно без этих подробностей, – спокойно перебил её Разин. – Ближе к сути дела, пожалуйста.

– А, да, простите, – свидетельница вновь потускнела. – С Мариной мы перестали общаться где-то лет семь назад. У каждой свои заботы появились: работа, семья, бытовуха и так далее. У меня двое детишек, у неё сын. Ну, сами понимаете, тут уж не до встреч совсем стало. Тем более живем в разных концах города. Она на Гражданке, а я так и осталась на Боровой в общежитии. Так, созванивались только иногда.

– То есть, вы встретились в тот день на Обводном канале совершенно случайно?

– Да, всё верно. Я так-то знала, что Марина на «Красном треугольнике» уже давно работала. Вроде бы и не особо далеко от моего дома, но всё равно никак нам что-то не удавалось пересечься все эти годы. А в тот день пошла я, значит, поздно вечером в магазин по набережной Обводного к Лиговке, и вижу, навстречу женщина идет и как будто чуть пошатывается. Я пригляделась, а это Маринка! Почти не изменилась с тех пор. Только вид у неё был какой-то уставший, вымотанный.

– Во сколько это было?

– Да часов в десять вечера примерно.

– Дальше…

– Дальше я, когда её узнала, сразу подошла к ней и радостно воскликнула, мол: Маринка! Привет, родная! Ты как здесь? А она будто заторможенная немного, глаза стеклянные, неживые какие-то. В общем, она еле узнала меня и так, абсолютно без малейшей радости, прошептала: «Привет, Света». Я её спрашиваю еще раз: «Ты чего тут делаешь?» А она так неопределённо ответила: «Гуляю». Короче, странно очень она себя вела. Спросила я еще, а чего здесь гуляешь? А она говорит что-то в духе: «Я устала, хочу здесь отдохнуть». Не очень поняла, что она имела в виду, но развивать тему короче не стала и решила задать ей стандартные вопросы типа: «Как жизнь, работа, семья» и всё в таком духе. Ну и дальше она вообще какую-то ахинею бессвязную понесла.

– Какую именно?

– Да я даже не запомнила толком. Что-то про спецзадание плела, центрифуги какие-то, подземный цех, куда её вроде как послали работать. Не помню.

– Давай-ка вспоминай точно. Без всяких «что-то, вроде, наверное», – вдруг грубо вступил в беседу Женя Титов, сидевший позади полковника.

– Женя, помолчи пока, – сразу сдержанно осадил его Разин, повернувшись назад.

Свидетельница была слегка ошарашена внезапным и дерзким обращением второго круглолицего офицера и сразу заметно растерялась.

– Продолжайте, Светлана Леонидовна, – снова повернулся к ней и тихо попросил полковник. – О чем именно она говорила? Постарайтесь вспомнить всё как можно точнее.

– Хорошо, сейчас попробую, – женщина вновь собралась с мыслями и попыталась вытянуть из памяти все подробности. – Говорила, что задержалась сегодня на работе, ей там какое-то ответственное задание дали. Еще говорила про какой-то небольшой цех где-то в подвале. Центрифуги там стояли, химическое оборудование и еще что-то. Я в этой терминологии производственной не сильна, поэтому дословно не запомнила, уж извините. Вот…

– А гражданка Абрамова вам вообще рассказывала до этого про свою работу?

– Ну так, в общих чертах. Знаю только, что она там вроде бы обычной штамповщицей работала. А так мы на эту тему никогда и не общались особо. Была бы хоть работа интересная. А так, что у неё изо дня в день одна и та же рутина, что у меня. В общем, на тему работы мы друг с другом практически не трепались.

– Понятно. Возвращаемся к вашему с ней разговору в тот вечер. Она сказала про цех в подвале и ответственное задание. Так?

– Да. А потом уже полную чушь начала нести. Опять сказала, что устала очень и хочет погулять здесь и отдохнуть. Я её спросила: «А почему именно здесь?» А она говорит: «Меня тут ждут». Я спрашиваю: «Кто? Муж?», а она отвечает: «Меня ждут те, кто сможет сделать мою жизнь лучше. С ними мне будет хорошо, спокойно».

– Она так и сказала?

– Да, это я уже точно запомнила. Еще подумала: ну, Маринка точно не в себе маленько. Совсем, видать, работа на «Красном треугольнике» её доконала и умственно, и физически. Там же у них очень вредное производство, насколько я знаю.

– Дальше…

– Ну дальше я, естественно, сразу поинтересовалась, о ком идет речь, а она отвечает: «Они – хранители древней мудрости. Они ждут здесь каждого, кто устал и кому плохо по жизни». И тут я подумала: может, Маринка пьяная в стельку? Этот стеклянный взгляд, походка неуверенная. Но алкоголем от нее вообще не пахло при этом. И речь у нее была хоть и монотонная, но членораздельная и четкая. Так пьяницы не говорят.

– Может быть, она наркотики какие-то употребляла? – предположил Разин. – Не замечали раньше у неё интереса к подобным вещам?

– Да нет, что вы! Она даже алкоголь-то пила только по праздникам, и то чуть-чуть. Ну а наркотики тем более её вообще никак не интересовали. Нет, с ней что-то другое было. Как будто расстройство какое-то психическое. Короче, неадекватная она была.

– Что-то еще она сказала, кроме фразы «Они – хранители древней мудрости»?

– Вот после этой фразы, когда стало понятно, что у неё не все дома, я спросила: «Марин, ты хорошо себя чувствуешь?» А она отвечает: «Нет, но это скоро пройдет». Я ей предложила либо ко мне пойти, либо, может, скорую помощь вызвать. Но она наотрез отказалась и заявила, что сейчас ей и так обязательно помогут. Тут я попыталась взять её под руку и убедить, что ей реально нужна помощь врача. А она вдруг резко так отмахнулась от меня и чуть ли не закричала что-то типа: «Не трогай меня! Ты ничем мне сейчас не поможешь!». А в глазах её отражались прям такой гнев и безумство, что тут я даже сама испугалась и окончательно поняла, что любой дальнейший разговор с ней бесполезен. Марина была совершенно не в себе. И вот, после этого она сразу отвернулась и быстро, той же шаткой походкой пошла себе дальше по набережной. А я стояла в ступоре и не знала, что мне делать. Только и оставалось теперь, что просто наблюдать за ней со стороны.