Разволновавшись, как и положено в таких ответственных случаях, Денис Харитонович стал искать глазами микрофон, чтобы поблагодарить Ночного Хоккеиста за высокую оценку его творчества. Собрался расстроиться, ибо нигде его не обнаружил. Но напрасно. Из-под земли, подобно большому и невиданному цветку, выросла трибуна с монтированным в ее верхнюю часть микрофоном.

– Позвольте, Денис Харитонович, сначала я скажу несколько слов, – бронзовый Ночной Хоккеист согнулся перед трибуной в три погибели. – Я буду краток.

Но краткой речи у него не получилось. Растянул Ночной Хоккеист свой витиеватый и сумбурный монолог на несколько часов. Полагал, что отдаёт дань мудрости, но не получилось… Слабая и дешёвая софистика. Почти сразу после того, как он начал нести ахинею, то мигом появилась охрана, оцепление, телевизионщики с видеокамерами и… народ. Это были прилизанные люди: старики, женщины и дети с разноцветными флажками в руках.

Разумеется, эти люди в корне отличались от тех, кто прозябал в нищете или едва сводил концы с концами, даже имея работу и находясь на заслуженном пенсионном отдыхе. Тут собрался народ, который, в общем-то, не бедствовали, проверенные люди, не то, что бы свои, но слегка прикормленные. Имелись в Обнуляндии и таковые, особенно, в столице Труба. Не без этого. Такие люди про Ночного Хоккеиста будут и красивые песни петь, и книжки добрые и увлекательные писать. А если что не склеится в его биографии, так и домыслить можно.

В конце концов, Ночной Хоккеист дал возможность сказать несколько слов благодарности скульптору Друкову. Денис тут, конечно же, хоть и не очень длинно, но постарался. Очень пламенно говорил, что каждый истинный патриот должен, категорич6ески обязан любить Блефию и числиться истинным дитём трубопроводов. А народ у нас терпеливый, не каждого ещё и годом заморишь. Иные древесиной готовы питаться и жить в землянке, лишь бы им, «сложным» людям замечательно жилось и накопления их в зарубежных банках всё росли и росли. Разве это не великое счастье, порадоваться за сытость и процветание палачей? В общем, спасибо за высокую оценку творчества его, Друкова,

– Не совсем то, что надо, ты тут, ваятель, лепетал, – сказал Хоккеист. – Всё перепутал. Забыл, скотина, что у нас все равны? Завтра любой нищий, если пожелает, может купить мощную нефтяную, газовую или ещё какую-нибудь трубу и стремительно стать миллиардером. Но ведь ленивые! Не хотят.

– Наверное, потому, что ленивые и водку пьют, – развёл руки в стороны Друков. – Но, почему-то, чем больше строится в Обнуляндии трубопроводов, тем заметней увеличивается число голодных и неимущих. Они ведь не дети, а жертвы трубопроводов.

– Пошёл вон, лауреат сраный! Больше на глаза мне не попадайся! Раздавлю или хоккейной клюшкой прихлопну!

Хоть и понимал Денис Харитонович, что это, всего лишь, сон, но судьбу испытывать не стал. Друков спешно смешался с организованной и радостной толпой, которая безумно славила Ночного Хоккеиста. Но проснуться скульптор никак не мог, хоть и яростно пытался это сделать. Ничего не получалось.

Он видел, как бронзовый Ночной Хоккеист раздавал нищим в цветных пакетиках гречневую крупу, при этом постоянно повторял: «Спасибо вам, славные дети трубопроводов! Всё, что могу! Всё, что могу!».

Разумеется, что гречки на всех не хватило. Но никто из нищих роптать и возмущаться не стал. Ночной Хоккеист знает, что делает. Да ведь он не только шайбу в сумерках гоняет в компании больших чиновников, олигархов и компрадоров, ещё ведь и вольной борьбой занимается, собак породистых в своих дворцах разводит, на рыбалку ходит… Вот сейчас летит с очень большим и уважаемым генералом за десятки тысяч километров по грибы. Может, ещё и ягодку пособирают.

Его личный самолёт уже на стрёме, и авиационный полк сопровождения истребителей сверхзвуковых наготове. Мало ли что. Ведь какие-нибудь хулиганы могут его комфортабельный лайнер из рогаток обстрелять. По-разному бывает.

– Я ещё из бумаги кораблики и самолётики делать умею, – изобразил на своём бронзовом лице Ночной Хоккеист, – на пианино играю… одним пальцем. Но главное моё хобби – поддерживать материально и морально представителей крупного бизнеса. Без них нам не обойтись. А вот олигархов у нас нет! Да здравствует Обнуляндия и все дети трубопроводов!

Тут уже и столичная нищета возликовала и «ура» закричала в один голос. Из сотен пушек в небо были произведены салюты, вся небо вмиг сделалось разноцветным. Конечно же, всё это увидели нищие самых дальних регионов Обнуляндии. Им-то, понятное дело, пакетики со спасительной крупой раздавать никто не будет.

По всем телевизионным каналам в это же самое время самый главный министр страны дружелюбно и заботливо сказал: «Гречки нет, но вы держитесь!». Всё ведь чётко продумано. У нестоличной нищеты совсем ничего нет, но вот телевизоры имеются. Надо видеть, слушать и… верить в добрые помыслы тех, кто и понятия не имеет, что это такое и с чем его едят.

Но, наконец-то, свершилось самое главное, самое основное… Друков проснулся в своей кровати и облегчённо вздохнул. Он в России и у себя дома, он в краю, где человек человеку – брат, правда, ещё и кум, и сват. Но какая разница. Кто, как может, так и живёт.

Всё нормально. Встал, включил свет. Вроде, вернулся в реальность. Но только его очень удивило, что спал он в кровати и под тёплым одеялом не только в костюме, но и в туфлях. А на лацкане его пиджака красовался значок лауреата Государственной премии страны Обнуляндия. Но это же полный абсурд! Такого быть не может.

Он потрогал пальцами значок. Да. Это именно он. На его чёрном фоне красуется хоккейная клюшка.

На какой-то момент ему показалось, что он находится в чужой незнакомой квартире. Денис решил проверить своё предположение. Не пошёл, а побежал в ту сторону, где должна была находиться дверь в его просторную мастерскую, состоящую из четырёх больших смежных комнат. Но ничего этого не наблюдалось… Чувство непомерного ужаса всецело охватило его.

Наверное, он пока ещё не проснулся. Решил проверить, начал судорожно биться головой об угол старого массивного шкафа. Почувствовал ощутимую боль и увидел, как его кровь обильно капает на паркет. Ничего нет. Здесь, всего лишь, двухкомнатная квартира. Но как и куда исчезла его мастерская? Впрочем, чёрт с ней, будет новая! Дело наживное. Но ведь там, в мастерской, находились эскизы, в гипсовом исполнении его работы, более пятидесяти…

Денис Харитонович сел на пол, истошно завопил. Он не понимал, что его больше ввергло в жуткое уныние: или чувство безысходности и ощущения абсолютного абсурда. Тут же Друков начал забывать, кто он и откуда, тупо осматривал невзрачную мебель незнакомой квартиры. Одно он понимал, что проснулся он по-настоящему, натурально. Но только вот… где?

В комнату вошла высокорослая женщина с довольно симпатичным белым лицом и с такими же глазами без зрачков, на ней был полупрозрачный синий пеньюар.

– Чего разорался? – лаконично спросила она. – Мало того, что всю ночь куда-то ходил, шарахался туда и сюда, да ещё тут мне концерты устраиваешь.

– Кто ты, женщина? Кто я? Впрочем, кто я, мне известно. Я, наверное, матрос! А ты постирала мне тельняшку?

– Ты со своими скульптурными делами совсем из ума выжил. Запомни! Ты – Денис Харитонович Друков! Тебе сорок лет. Познакомились мы с тобой вчера у трубопровода, который перекачивает за границу чернозём. Ты у меня в гостях, Дениска? Вспомнил?

– Где я живу?

– Чёрт тебя знает! В каком-то захолустными посёлке… за дальними трубами. Вроде, в частном доме. Там и лепишь свои… пакостные фигуры.

– Полегче, женщина! Я – гений. Я ещё, кроме этого, пишу стихи в стиле японского танку и хокку. Мне, почему-то, кажется, что я сейчас проснулся совсем не в России. Есть такая замечательная страна. Она самая лучшая в мире.