– Вход в Ад! –прокомментировал Баалбей».

– Другими словами, «обнаружено не было», потому что провалилось в Ад…Весьма продумано свидетели дополняют друг друга, прямо как евангелисты – явление Христа.

Илья пролистнул несколько страниц.

«…Человек одновременно приемник и передатчик волн определенной частоты, –прочел он дальше. – Волны определенной частоты 6-7 гц могут не только вызвать панический ужас, но и остановить работу внутренних органов. Реликтовый гуманоид посылает лучи смерти. Нам кажется, что он существо не биологической, а аномальной природы, как гость другого измерения, которого нам ни подстрелить, ни догнать, ни связать…В реальности дела обстоят противоположным образом».

– «Противоположным образом…»– эхом повторил Илья.

«Шаманы знают, но их знание окутано тайной. Чучуны не хотят идти на прямой контакт, так как думают, что мы еще не достигли нужного уровня. Да разве можно идти на контакт с людьми, которые…»

– Которые… – повторил Илья и продолжил: – …не соблюдают законы –ни свои собственные, ни природные…

В конце рабочего дня Христина радостной синичкой выпорхнула на крыльцо почты – все равно как из теплого скворечника вылетела, в котором, хоть уютно, но грех сидеть в такой распрекрасный погожий денек, да ещё после самой длинной ночи в году.

Заходящее солнце брызнуло в глаза. Что и говорить, оно трудилось сегодня на славу, хотя и недолго.

Мелкие сосульки блестели на карнизе, напоминая о том, что рубеж зимы пройден.

Все это вместе знаменовало победу света над тьмой, и сердце чаяло только хорошего.

Особенно Христинино.

Минувшим летом она преодолела себя: разорвала брак, как показала жизнь, с нелюбимым мужчиной, и должна бы, наконец, почувствовать себя свободной, открытой для счастья.

Но старые ментальные программы висели, как гири. Все получалось не так, как написано в книгах ее любимой библиотеки. Только сейчас… почему-то вдруг только сейчас, она по-настоящему обрадовалась своей свободе.

Плохо, конечно, что все подруги замужем, и она как белая ворона не может быть приглашенной на семейные торжества, но…жизнь продолжается. Дома ее ждет рысенок, которого вчера принесли охотники, и она еще не придумала ему клички. Но придумает, обязательно придумает, вот прям сейчас.

Не застегиваясь в уходящей с солнцем «теплыни», она шла по направлению к дому и перебирала в уме известные клички животных и имена людей. Лэти, Чук и Гек, Умка…

Христина хотела уж было повернуть на свою Метеоритную, как вдруг вспомнила про звонок Иниры – своей кузины из Красноярска.

Та поздравляла ее с прошедшим праздником –Днем Эвенкии, рассказывала, как они встретили его с мужем и заодно сообщила, что сейчас ее муж Митя должен быть в Вануваре –по делу с каким-то работником полиции.

Христина обещала ей найти свояка, чтобы передать привет.

Инира обрадовалась и заранее поблагодарила, потому что именно сейчас, со вчерашнего вечера, связь с мужем прервалась и до сих пор не восстановлена, в чем, конечно, нет ничего страшного, но все-таки…все-таки…

Воспоминание о своем обещании заставило Христину резко поменять маршрут и углубиться во дворы, чтоб наиболее коротким путем подойти к гостевому чуму.

Оказалось, что снега навалило будь здоров, хотя большая часть календарной зимы еще впереди. Но Христина, переваливаясь в сугробах, как утка, не хотела ломать намеченный маршрут и поворачивать назад. Каждым шаг называла последним, но преодолев новый нанос, еще раз давала обещание.

Какие-то крики застали ее, уже совершенно застрявшей в сугробе, –ни туда ни сюда. Христина прислушалась. Крики исходили из чума, к которому она шла.

Два мужских голоса поочередно и наперебой нарушали зимнее спокойствие поселка.

– Отдайте мне его! –восклицал отлично знакомый Христине голос Жеребова –ВРИО Главы администрации Жернова.

–Я ничего не слышу! – еще громче ответствовал молодой незнакомый голос.

Не зная как, видимо под адреналином, Христина мгновенно выпросталась из снежной ловушки и очутилась позади чума, сквозь щель прорезного окна которого сочился тусклый свет.

–Он мне необходим! –настаивал на чем-то Жеребов. –Именем временного руководителя поселка, я забираю его.

– Неужели ожила ГагараМ?! –воскликнул его оппонент, как показалось Христине, весьма обрадованно.

– Какая, к Сэвэну7, гагара?! –сказал Жеребов, как показалось Христине, с большим возмущением.

– Раз, два, три! – странным образом ответил ему собеседник. Скорее, подобный счет соответствовал испытанию микрофона перед выступлением кого-то на сцене.

–Вы меня за дурака принимаете или что?! – ярился Жеребов.

«Ему же так опасно, у него может быть инсульт, – с беспокойством подумала Христина, – предупреждали же врачи». Дело в том, что Теодор Жеребов и был тем самым человеком, свободу от которого так праздновало сегодня ее сердце.

–Вот вам листок, напишите, что вам нужно, – тем временем ответил незнакомец.

«Несомненно, муж Иниры Митя, – решила Христина. – Воспитанный. Кроме того, в поселок сегодня никто не прибывал».

Ошибиться она не могла. В чуме – в этой так называемой Вануварской гостинице –живут сейчас только два человека. Это Христина знала наверняка. И голос второго жильца Ильи – с командной хрипотцой – она не смогла бы спутать с этим почти мальчишеским голосом.

Возникла пауза, перемежаемая шуршанием бумаги, очевидно, в течение которой Жеребов записывал свое требование.

–Прошу дождаться владельца этого номера и взять с его позволения, –уже гораздо спокойней ответил Митя, видимо, ознакомившись с написанным.

–Мне некогда ждать, –твердо сказал Жеребов. –Я государственный человек. Если вы калека, то нахожу бесполезным с вами общаться. Это прерогатива работников Реабилитационного центра. Пусть организовывают вам досуг. Научат играть в шахматы. Вот, я вижу шахматы на столе. А разрешения вашего мне и не нужно вовсе для того, чтобы взять положенное мне по праву, и не входящее в прейскурант инвалидов.

Его намерения, видимо, наткнулись на стойкое физическое противодействие, потому что он заорал:

–Вы хоть понимаете, кому вы сопротивляетесь? Алешка, где ты, бездельник?

–Я тут, –ответил голос, также слишком хорошо знакомый.

–Взять аквариум!

Последовали звуки борьбы, завершившейся падением тяжелого предмета, что легко можно было понять по причиненному грохоту. Что-то упало кому-то на ногу, кто-то взвыл. Почти одновременно раздались проклятия и непереводимые идиоматические выражения.

Крик:

–Клятый Сэвэн, током бьет!

–Ай!

–Ой!

–Короткое замыкание…

–Три Сэвэна, чтоб тебя, урод! Аялик, уходим! Все равно в этом мраке ничего не видно. А ты заплатишь нам за ногу втридорога, нищеброд!

Жеребов выскочил из чума, в стенку которого Христина, напротив, что было сил вжалась.

Две слишком хорошо узнаваемые фигуры удалялись в густеющих сумерках.

Христина стояла как оглушенная, не зная, как ей поступить и что предпринять. Потом рискнула зайти внутрь. Ведь как-никак, там оставался ее свояк, и он после разборки с Жеребовым мог оказаться в беспомощном состоянии.

Она дернула за веревочку. Колокольчик густо и звучно прозвенел.

Никто не отозвался.

Забыв, что молодой человек только что жаловался на слух, она не вошла – ворвалась – в темное пространство.

– Кто тут? –тут же спросил голос незнакомца, и твердые мужские руки наткнулись на Христину.

–Это я! –возвысив голос, сказала она, уже сообразив насчет дефекта слуха у Мити.

Никакой реакции.

Как объяснить глухому, кто она? Что она? По какому пришла делу? Что по просьбе Иниры – своей кузины и жены Дмитрия?