Мы о чем–то шутили, обсуждали любимые рок–группы и смеялись над какими–то неопределенными шутками. Правда, в какой–то момент, Дима все же приобнял меня. Не знаю, как он так ловко нашел повод, но это получилось весьма уместно и не вызывало во мне никаких женских эмоций: в процессе разговора, он просто и бесцеремонно прижал меня к себе и пару секунд держал, после чего, отпустил так же внезапно, как и обнял.

Просидели мы не больше получаса. Я очень беспокоилась, что Рамилька проснется и увидит, что меня нет. И хоть, я понимала, что моя девочка очень редко просыпается по ночам, я нестерпимо спешила домой. Зачем–то, помахав вслед уезжающей черной десятке, словно Дима мог это видеть, я быстро поднялась на второй этаж и быстро потопала по коридору. Искренне переживая за состояние дочки, я даже не обратила внимания на мерзкие пьяные стоны Залины. Хотя, на протяжении последних двух лет, эта комнатка всегда доводила меня до нереальной тошноты. Залина опять ворчала, что ее трахают в зад и пьяно икала, но я не испытала ни капельки отвращения, поскольку, мой мозг был жестко озабочен дочкой.

Я пулей залетела в комнату, и сбросив пуховик, с облегчением выдохнула, увидев свою девочку, все так же, мирно спящую возле стенки. Мысленно я хохотала над собой, поскольку, прекрасно понимала, что за закрытой дверью со спящим ребенком ничего не может случиться, но, сердце колотилось так, словно я оставила ее одну в огромном торговом центре и теперь не могу найти. На фоне неизгладимых впечатлений от встречи с Димой и переживаний за дочку, мое сердечко действительно готово было выскочить наружу.

Я заварила себе зеленый чай, и устало присев за стол, слегка нахмурилась, пытаясь уловить собственные ощущения от живого общения с Димой. Да, я действительно хотела его! Хотела безумно, жарко и неосознанно. Эта навязчивая мысль, все сильнее поднималась из подсознания в сознание и становилась все более явной. И мне уже совсем не было смешно от этого. Мысленно я проговаривала в голове эту ситуацию и все сильнее хмурилась: я, двадцатипятилетняя мать–одиночка, запала на молоденького, свободного двадцатилетнего мальчишку. Я уже не была той наивной дурочкой и прекрасно понимала, какими неприятными разочарованиями может закончиться такое увлечение…

Вечером Рамилька вдруг решила, что теперь будет спать одна, на раскладном кресле, под предлогом того, что она девочка большая и ей пора уже приучаться к самостоятельной жизни. Я посмеялась над детской наивностью и не стала ей препятствовать. Я решила воспользоваться моментом и уже вскоре, искренне наслаждалась небольшим фаллоимитатором, который, мне когда–то, по приколу подарили подружки. Никогда не думала, что он мне понадобится…

Я крепко сжимала его в руке и плавно двигала взад–вперед, почти на всю глубину засовывая в себя. В наушниках играла достаточно брутальная рок–музыка в сочинении и исполнении Димы. Разумеется, все сексуальные мысли так же, были о нем. Я тяжело глотала ком и слегка вздрагивала всем телом. Я уже не стремилась к оргазму. Мне было необходимо проникновение и сношение и я на всю глубину удовлетворяла эту потребность. Песни Димы играли одна за одной. Они все невероятно бодрые и настойчиво добавляли в мое тело энергии. "Резиновый друг" так сладостно массировал мою мокрую дырочку, что с моего лица просто не сходила довольная улыбка. Мой живот нервно втягивался внутрь, я облизывала губки и старательно держала свои стоны при себе. Я и не заметила, как стала сжимать простыню и выгибать спину. Оргазм уже намекал, что он где–то рядом.

Я старательно напрягала половые мышцы и все быстрее двигала "членом". Когда по моему телу начали бегать приятные волны, я протянула вторую руку между ног и начала массировать клитор, все активнее трахая себя фаллосом. Через некоторое время, почувствовав легкое напряжение внизу живота, я чуть ускорила движения и почти сразу кончила. Мое тело чувственно вздрогнуло. Едва сдерживая стон искреннего наслаждения, я закусила губу и непроизвольно дернулась несколько раз. Всю оставшуюся ночь я переписывалась с Димой, который, как оказалось, тоже не смог уснуть. Он долгое время писал мне приятные комплименты, незначительно переходя границы легкого флирта.

Утром, после садика, когда я быстро перебирала ногами в сторону остановки, меня практически подрезала старенькая десятка Димы. Я удивленно уставилась на знакомую машину и тут же, забралась внутрь, словно мы о чем то договаривались ранее.

– Доброе утро. – тепло улыбнулась я. – ты хочешь меня подвести? – я игриво показала парню язык.

– Почему бы и нет! – пожал плечами молодой человек, – я и с работы могу тебя забрать.

– Ты серьезно? – я удивленно посмотрела на парня.

– Абсолютно! – снова пожал плечами Дима, и включив первую скорость, рванул с места.

Когда машина стояла возле магазина, с нами происходило что–то невообразимое. Яростно дыша, мы чувственно целовались и трогали друг друга под одеждой. Дима был в одной водолазке и мне не составило никакого труда пробраться к его крепкому молодому телу. Я чувственно двигала губами, бесконечно наслаждаясь сладким поцелуем. Сексуальное напряжение нарастало с такой силой, что вскоре, в моей руке оказался мощный член Димы.

Мы не отрывались от жаркого поцелуя, моя ладошка плавно раскрывала и закрывала толстую напряженную головку, я очень тихо постанывала и слегка вздрагивала от желания. Теплые мужские ладони трепетно гладили мою спину через водолазку. Я тянулась к Диме всем телом. Его член становился все горячее и горячее. Он сладко целовал меня и все сильнее вздрагивал от возбуждения. Я двигала рукой достаточно медленно, но, вскоре из мощной головки выпрыгнули две толстые белые капельки. Дима чувственно простонал и резко дернулся. меня словно ударило током. Я резко отстранилась от парня и начала нервно поправлять волосы.

– Я… пойду, наверное… – я тепло улыбнулась Диме и тут же поступила взгляд.

– Хорошо. – в ответ улыбнулся он, – до вечера.

– Да, конечно… – смущенно глянув на парня, я снова нервно убрала волосы за ухо и пулей выскочила из машины.

Весь рабочий день из моей головы не выходил вкус жаркого поцелуя, крепкого тела, чувственно содрогающихся мышц и напряженного члена, который, я безудержно хотела в себя… ох, мамочки! Описать силу моего желания принять внутрь этот толстый, железобетонный пенис, просто невозможно. Я безнадежно сгорала в этом безудержном стремлении.

Весь рабочий день я снова ни с кем не общалась и уходила в себя до предела. Я постоянно ждала встречи с Димой, словно молоденькая влюбленная дурочка. Вероятно, это был тупо сексуальный голод и хроническое одиночество, но на тот момент я была на седьмом небе, просто находясь рядом с этим молодым человеком.

Вечером, выполнив свое обещание, Дима приехал за мной как раз под конец смены. Он отвез меня в садик, а потом домой. Разумеется, мы с Рамилькой просто не могли не пригласить нашего спасителя от мороза в гости.

Сидя на кухне, мы мирно пили чай с печеньем и неловко улыбались друг другу. Мы готовы были обсуждать все, лишь бы не касаться нашей минутной слабости в машине. Вероятно, для Димы это тоже было неожиданностью. Он хотел меня, это нельзя было не заметить, тем не менее, чаще всего, держал себя в руках. Когда доча уснула, я намекнула Диме, что тоже очень устала. Примерно через десять минут мы снова жарко целовались в подъезде, возле выхода. На этот раз поцелуй был значительно скромнее. По крайне мере, мы не трогали друг друга и в целом, вели себя прилично. Наше дыхание с потрохами выдавало все наши желания.

– Ладно, давай! – нежно прошептала я, наконец, отрываясь от манящих губ, – спать хочется.

– Пока! – улыбнулся Дима.

Дрожа от холода, я смотрела, как уезжает машина Димы так, словно провожаю любовь всей своей жизни.

Лежа в кровати я непрерывно вспоминала наше безумие, которое коснулось нас утром. Я думала о том, почему это произошло и как это произошло. Для чего я это делала и как допустила такое. Вместе с тем моя душа не прекращала наполняться каким–то непонятным, волнительным чувством порока. Я уже не сдерживала своих фантазий, где напряженный член Димы мягко проскальзывает в меня и трепетно содрогается внутри. Безумные сексуальные образы, звуки возбужденного дыхания и скрип кровати буквально наполняли мою голову. Секс разбушевался во мне ни на шутку.