Ёлка

Тамара Ивановна родилась в обычном посёлке. За день до Нового года отец брал с собой двух старших братьев, и они уходили в лес. Возвращались поздно, пахнущие морозом и праздником. И тут начиналось волшебство: для ёлки выделялся «особый» угол в доме, с чердака доставали коробки с игрушками, которые берегли как зеницу ока, ведь с каждой из них было связано то, или иное событие из жизни семьи. Затем весь вечер украшали ёлку и предвкушали предстоящее торжество.

Но шли годы, маленькая Тома выросла. Дети, а затем и внуки Тамары Ивановны считали что нужно идти в ногу со временем и живая ёлка уже «не тренд», поэтому каждый год доставали одну и ту же искусственную ёлку и украшали согласно «традиции»: бантами, бусами, синими или красными шарами. Но однажды получилось так, что старшего сына срочно отправили в командировку, а дочь нашла какие-то очень «горящие» путёвки и поэтому они со снохой улетают уже завтра и вернутся после праздников. Поэтому новый год придётся встречать одной. Нет, дети, конечно, приедут поздравить, но попозже.

Получив письмо, Тамара Ивановна вначале загрустила – такой праздник и одна, а затем подумала – вот он шанс, поставить настоящую «живую» ёлку. И стала собираться в лес. Ещё маленькая Тома помнила, что отправляясь за ёлкой, отец наставлял братьев: одевайтесь теплее, а братья только посмеивались. Помня отцовские наставления, к походу она начала готовиться основательно: надела двое гамаш, тёплые вязаные носки, пару кофт связанных снохой и подаренные просто так, без повода. На голову повязала платок, а сверху впору пришлась шапка внука, оставленная ещё прошлой зимой. Пока искала валенки, нашла шубу, которую носила ещё по молодости, но похудев, убрала «до лучших времён». Шуба села как влитая, правда стало жарко, но Тамара Ивановна уже не обращала на это внимание – искала валенки. Найдя их под старым дырявым ведром, вскрикнула от радости. Надев валенки и прихватив висевшие на стене верёвку и санки, отправилась в лес.

Ну как в лес. Хоть и жила она в доме, да только вокруг понастроили коттеджей за высокими заборами. Стали посягать на лес, и местное начальство решило объявить, что, мол, лес трогать нельзя, справили бумаги, обозвали заповедником и водили экскурсии за деньги. Тамара Ивановна, прожившая в посёлке всю жизнь, так и не привыкла к тому, что в лес теперь за деньги пускают, и в своё время нашла лазейки, которыми сейчас планировала воспользоваться.

Выйдя из дома, она уверенным шагом направилась в сторону леса. Снег поскрипывал под ногами, санки весело подскакивали на кочках, редкие снежинки кружились в предвечерних сумерках. Гонимая только одним желанием – добыть ёлку, огромную и пушистую – как в детстве, Тамара Ивановна подошла к заветному месту, через которое всё лето пробиралась на территорию заповедника. Пробравшись через дыру в заборе и дважды завязнув в снегу, наконец, вышла на тропинку. Темнело. Чтобы как-то себя приободрить, Тамара Ивановна стала вспоминать детские новогодние песенки, что разучивала ещё с маленькими детьми, а потом уже с внуками, и стала тихонечко напевать, двигаясь вглубь леса.

В это время сторож заповедника Семен Григорьевич, большой любитель всего загадочного и сверхъестественного, после просмотра очередной передачи вышел на свежий воздух. В лесной тишине ему послышалось пение, раздающееся то тут, то там. Ещё не отойдя от просмотра передачи, он подумал: «Вот оно – сверхъестественное! Меня теперь тоже по телевизору покажут!», и рванул в домик за одеждой.

В это время в лесу стало совсем темно и Тамара Ивановна, переходя от одного дерева к другому, начинала петь всё громче и громче. Со стороны казалось, что она обнимает ёлки, на самом деле, она приноравливалась – как бы выдернуть её, топор то она забыла.

Семен Григорьевич накинув тулуп и валенки, выставив вперед ружьё, направился в сторону пения. Взошла луна и в темноте сторож смог различить силуэт: он кидался от одного дерева к другому, кряхтел, чертыхался и напевал что-то смутно знакомое. «Наверное, в какой-то передаче видел», подумал Семен Григорьевич и крикнул: «Руки вверх, нечистая сила!».

Тамара Ивановна уже потевшая всякую надежу добыть ёлку, услышав грозный окрик, рванула в обратную сторону, не разбирая дороги. Она бежала, пыхтя и отдуваясь от жары (подумала, что вторая кофта всё-таки была лишней), сзади гремели и цеплялись за сугробы сани, верёвку с испуга бросила ещё в самом начале. Не помня, как нашла лазейку, она одним махом выбралась наружу и что есть мочи припустила домой. Так и не выпустив сани из рук, вбежала в дом и закрыла дверь на засов.

Спустя неделю на одном из центральных каналов Семён Григорьевич с упоением рассказывал о том, что видел своими глазами настоящее лесное чудище. В это время Тамара Ивановна, доставая из коробки обёрнутые газеткой, каждая в свою, игрушки, вспоминала, как мама, так же бережно разворачивая каждую, рассказывала маленькой Томе её историю. «На следующий новый год, обязательно живую поставлю», подумала Тамара Ивановна, глядя на искусственную ёлку, стоявшую в углу. Но это уже другая история…

В поликлинику

Этот день не задался с самого утра. Всё началось со звонка на домашний телефон. В век повсеместной «мобилизации» стационарные телефоны остались только в редких домах, о том, что он всё-таки есть, напоминала ежемесячная квитанция об оплате. Тамара Ивановна старалась идти в ногу со временем, поэтому имела «кнопочный» современный гаджет и даже умела по нему отвечать и отправлять сообщения. Она давно бы распрощалась с этим совершенно ненужным аппаратом, который, несмотря на то, что имел шнур – всё время находился в самых неожиданных местах. Но у Тамары была Галочка.

Галочка жила от нее через несколько домов, была глуховата, подслеповата и очень принципиальна. Она принципиально не выходила из дома «чтобы не видеть этот безумно меняющийся мир», не имела современной бытовой техники кроме телевизора (тут пришлось от принципов отступить, старый не смог починить даже сосед, а он, между прочим, лучший специалист улицы), ну а сотовый телефон считала недостойным своего внимания. Насмотревшись за весь день сериалов и передач, Галочка садилась в удобное кресло у журнального столика, на котором стояли: самовар, вазочки с вареньем (обязательно малиновое и вишнёвое), шоколадные конфеты и пряники. Прихлебывая из блюдечка чай и закусывая «деликатесами» со столика Галочка в красках описывала сюжеты сериальной жизни, и жаждала мнения Тамары в очередном конфликте телевизионной передачи.

Так как Галочка ожидалась к вечеру, настойчивый звонок утром, заставил Тамару Ивановну заметаться по дому в поисках телефона.

– Алло? – с подозрением спросила она.

– Тамара Ивановна? Больница! – строгим голосом ответила трубка, и мысли Тамары Ивановны заметались: дети, внуки, Галочка?

– Вы слышали про диспансеризацию? Почему не приходите? Ждём Вас через час с полисом и бахилами! – гаркнула трубка и отключилась.

Поликлиника. Каждый раз, заходя туда, Тамара готовилась к бою и никогда не ошибалась, а сегодня даже времени не было подготовиться, всего час дали на сборы: полис, бахилы.... Решила начать с поиска полиса, который, в какое бы место его не положила, всегда находит точно в противоположном. Открыв сумку и увидев полис, Тамара Ивановна не поверила своим глазам, закрыла ее и минут десять поискала в ящиках, за диванной подушкой и под столом. Открыв ещё раз сумку, и убедившись, что зрение её не подвело, это действительно был он, а под ним лежала парочка новеньких бахил, Тамара так обрадовалась, что даже немножко станцевала – две проблемы решились разом.

Вопрос, в чём идти в поликлинику, как никогда стоял остро. Нет, она знала, что на приём нужно надевать чистое и приличное. Вопрос в другом: что такое «диспансеризация»? А вдруг там надо быть нарядной? Вдруг будут награждать? А что! Здоровье у Тамары Ивановны было отменное, ходила она туда только в профилактических целях, поэтому тут она крепко задумалась.